Птица-коза да тюлениха

Тюлениха очень любила хозяйство и хозяйничать. Больше для нее ничего не существовало. Любила порядочек во всем и любила его наводить. Это была не надобность, а необходимость ее жизни. Даже не необходимость, а важнейшая часть. Даже не важнейшая часть, а желание. И даже не желание, а почти религия. Все должно быть вычищено идеально, ни пылинки, ни желтинки.

А птица-коза хозяйство вести тоже умела, но делала это без особого восторга. Так себе вела хозяйство, тоже чисто, но увлечена процессом не была. Интересней ей было детушек кормить, яйца носить, гнезда вить, скакать себе на просторе, крыльями размахивая, летать по городам и весям, одевшись в волшебные невидимые одежды, чтобы детей своей пролетающей тушей не распугать. В общем, дел у птицы-козы было много-много.  А кроме этого, последний раз снесла она аж десять яиц. А для козы десять козлят — это очень много.

Яйца доставляли много хлопот, потому что яйца птицы-козы не лежат на месте, а много времени крутятся и даже иногда подскакивают. Того и гляди выскочат из гнезда, а там и до собаки-бабаки недалеко. По вечерам она только и делает, что поджидает, не вылетит ли из гнезда неокрепший, плохо летающий детеныш птицы-козы, а еще лучше — нежнейшее яичко.

Ух и страшно же бывает по ночам-вечерам. Темнеет лес. Не видно света ни в подлеске, ни наверху среди ветвей. Все заволакивает туманом и речными испарениями. Туман сер, почти черен. А воздух холоден и пуст. В пустоте любой звук летит быстро, скоро, спешно. И улыбается собака-бабака, уж больно приятно ей выть да детушек пугать.

Да пес с ней, с собакой-бабакой.

Днем хлопот много. И гнездо помой, и деткам пеленки поменяй, и постирай, и погладь, чтоб все было чистенькое да нарядное. И приготовь все самое вкусненькое, чтобы радовались все в семье. И полы помой. Частенько детишки то молочко прольют, то конфетку из шишек по полу размажут, да еще и балкон вымажут. А яйца всё тяжелее, подпрыгивают всё выше.

Тяжело птице-козе, а нрав у нее веселый, озорной. Любит она авантюры с приключениями.

Вот и решила коза позвать в помощь себе тюлениху, которая так хозяйствовать любит, что по всей округе про это говорят. Поставила зарплату ей высокую, чтобы тюлениху и сначала привлечь, и потом не обидеть.

Тюлениха оглядела гнездо взглядом критическим. Сперва всюду пыль повытирала (так, была кое-где). Потом за готовку взялась. Приготовить ничего вкусного, чтобы понравилось птице-козе и семье ее, она не могла, все варила только борщ, но невкусный, переваренный и от этого почти бесцветный. Замечаний не было. Все утыкались в тарелки и делали вид, что так и нужно. Папка, муж птицы-козы, все просил жену наедине:

— Приготовь, милая, ты борщ. Он у тебя и по цвету яркий, и кисленький, и вкусненький.

— Да, приготовлю, милый, — отзывалась птица-коза.

Вот только ее как парализовало. Целыми днями она ходила да все проверяла за тюленихой, все ли правильно та делает. Всё ходила, да критиковала, да ругала ее про себя. Все про себя. А на виду так… Зайдет, улыбнется, да и выйдет.

Птенцы все нервные стали, неспокойные, дерганые даже.

Без толку ходила-бродила с понурой головой птица-коза по своему дому. И казался он ей не своим, а будто чужим. Не летает она больше. Опустит голову долу и печалится.

И стала тюлениха всем управлять, но мало ей этого показалось. Решила она птицу-козу со свету сжить. Пошла к колдунье. Та ей свечку и наговор, на бумажке записанный, дала. Читай его, говорит, в день по двенадцати раз. И свечку на окошке пожги.

— Где ты был? — читает уже третий день тюлениха.

— В царстве мертвых, в царстве мертвых.

— Что видал там?

— Мертвых, мертвых.

— Как они там?

— Лежат, лежат. Головы не поднимают.

— Пусть и птица-коза лежит, головы не поднимает.

И так каждый день читает тюлениха, по двенадцати раз. По ночам читает. Собака-бабака завывает, а тюлениха все: «Мертвых, мертвых…» Собака-бабака воет. А тюлениха: «Лежат, лежат, головы не поднимают…» И свечу жжет.

И еще ниже голову птица-коза опустила. А яйца всё выше подпрыгивают. И не рада уже птица-коза, что тюлениху позвала в гнездо жить.  Да что делать? Боится уже, что не справится, больно яйца высоко скачут.  И собака-бабака страшно так воет, протяжно, заунывно.

Лежит птица-коза и слезки утирает. А тюлениха уже кричит на всех в доме и птице-козе приказывает, что ей делать, а чего не делать. Во что птенцов кутать и как жить дальше.

Терпит птица-коза, терпит. Слезоньки утирает. Да вдруг возьми да и вспомни про характер свой озорной и дикий. Побежала как птица-коза, летать-то давно не летала, да и забеги нечаянно в комнатку в гнезде, где тюлениха спала и вещи свои держала. А тюлениха как раз спрятать наговор забыла. Как увидала птица-коза, сперва аж глазам своим не поверила. Думает: выгонять тюлениху надо.

Муж пришел с работы, сразу намерение жены одобрил, и ему тюлениха уже поперек горла, особенно борщи ее невкусные.

Вот отдает птица-коза зарплату. Сумму отдает большую и в честные такие глаза тюленихины смотрит. И говорит:

— Вот, — говорит, — отдаю всё сполна, но только чтобы к семье нашей вы больше за километр не приближались. И зверь вы, — говорит, — нехороший. Плохой зверь.

— Это я-то зверь плохой! — восклицает тюлениха.

Но это еще не конец.

А поехала тюлениха к родичам мужа той птицы-козы и жить у них пристроилась. Теперь приезжает бабушка внуков нянчить и всякий раз рассказывает:

— Тюлениха-то в церковь ходила, покаялась, что наговор делала.

А свечку ту птица-коза сразу же, как после тюленихи пыль вытирала (была так, кое-где), нашла и в помойку выбросила.