Кабинет

Периодика

«Вестник РФФИ. Гуманитарные и общественные науки», «Волга», «Горький», «Детские чтения», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Коммерсантъ Weekend», «Критика и семиотика», «Москва», «НГ Ex libris», «Нева», «Правмир», «Русская литература», «Русская речь», «Сюжетология и сюжетография», «Урал», «Философия», «Формаслов», «Prosōdia»

 

 

Алексей Алёхин. Наперегонки с велотренажером. Записные книжечки. — «Дружба народов», 2024, № 7 <https://magazines.gorky.media/druzhba>.

«Поль и Лаура Лафарг, французские революционеры, покончили с собой. Поль оставил записку: „В здравом уме и твердой памяти я убиваю себя раньше, чем старость отнимет у меня одну за другой все радости и удовольствия жизни, разрушит мои физические силы и умственные способности, парализует мою энергию и мою волю и сделает меня бременем для других и для самого себя. Уже давно я дал себе слово и назначил срок, когда я расстанусь с жизнью…” Вообще-то декларация не только эгоистичная, но и недальновидная: откуда знать, какие радости и удовольствия предложит старость взамен отобранных?»

«Нынче дамы и на светских тусовках одеты невзрачней телеграфисток позапрошлого века. Тех я видел на старой фотографии: сидят в пышных платьях с оборками и воланами за своими аппаратами».

«В своем лондонском цикле Клод Моне писал главным образом туман. Как и в „Стогах” запечатлен солнечный свет, а не кучи сена».

«Нашел в шкафу телефонный справочник 1934 года. Могу теперь Пастернаку позвонить».

См. также: Алексей Алёхин, «Варенье из падалицы. 2021, 2022. Записная книжка» — «Новый мир», 2024, № 7.

 

Анна Аликевич. Жестокие игры славянского характера. (Алексей Варламов.  Одсун. Роман без границ). — «Урал», Екатеринбург, 2024, № 7 <https://magazines.gorky.media/ural>.

«Новый роман Алексея Варламова — возможно, лучшая его книга, хотя говорить об этом сейчас еще как-то рано».

«Однако основная линия книги — не историческая (Судеты), не философская (служба профессора в трактире „Зеленая жаба”), а романтическая (90-е и Майдан) — она про счастье и она довольно проста. Достоинство этой замечательной линии — ее жизненная банальность, или литературная нетипичность».

 

Сергей Боровиков. Запятая-26. В русском жанре-86. — «Знамя», 2024, № 7 <http://znamlit.ru/index.html>.

«Все поумирали. Все-все. С кем поговорить, чтоб на одной волне, чтоб без пояснений, чтоб без страха, что не поймут? А мне еще нет восьмидесяти» (2024).

 

Сергей Боровиков. Запятая-28. В русском жанре — 88. — «Волга», Саратов, 2024, № 7-8 <https://magazines.gorky.media/volga>.

«Как замечательно обращался Бунин к Тэффи — сестрица. „Дорогая милая сестрица…” Нет, а как иначе? Он высоко ценил ее писательский талант. В литературной иерархии она была как бы ступенькой ниже, а по возрасту почти одногодка, по жизни родной человек, дружба без почти обязательного Ивану Алексеевичу эротизма… Сестрица — как славно».

 

Владимир Васильев. Дорога «от кабака к Храму» и «от облисполкома к кабаку» в рассказе В. М. Шукшина «Мастер». — «Критика и семиотика» (Институт филологии СО РАН), 2024, выпуск 1 <https://www.philology.nsc.ru/journals/kis/index.php>.

«В прижизненных изданиях Шукшина опубликованы существенно различающиеся версии названного рассказа. Последнее прижизненное издание — сборник „Беседы при ясной луне”, в нем напечана версия „Мастера”, соответствующая публикации в СО. В данной статье не ставится задача текстологического анализа вариантов рассказа. Текстология произведений — насущная задача изучения творчества Шукшина. Полагаю, что ее решение приведет к некоторым интересным выводам. Надеюсь, что они будут связаны и с „расшифровкой” криминальных, антисоветских, смыслов (поздних) текстов писателя. Я бы хотел обратить внимание преимущественно на эту сторону проблемы».

«Запойное пьянство — еще одна черта, сближающая героя с Шукшиным.  „Я со своей драмой питья — это ответ: нужна ли была коллективизация? Я — ВЫРАЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА” (выделено в оригинале — В. В.) — данная запись относится к 1966 г. Драма питья автора и его героя существует в едином социально-политическом контексте!»

 

Александр Васькин. Корней Чуковский: Путешествие из Ленинграда в Москву. — «Нева», Санкт-Петербург, 2024, № 7 <https://magazines.gorky.media/neva>.

Среди прочего:

 

«Он был носатый, стройный, старый,

 Овеянный военной славой,

 Которой не забыли вы.

 И в то же время не старик.

 Не тень из прошлого, вернее.

 Де Голль напоминал Корнея

 Ивановича в тот миг.

 

Так казалось Константину Ваншенкину».

 

Андрей Воронцов. После вечности. — «Москва», 2024, № 7 <http://moskvam.ru>.

Среди прочего: «Потребовалось почти полвека (46 лет), чтобы в русской поэзии появилось новое [после Заболоцкого] стихотворение о Голубиной книге — „Былина о строке” Юрия Кузнецова (1983). Время его создания совершенно неслучайно совпало с выходом в СССР, в издательстве „Современник”, книги Александра Николаевича Афанасьева „Древо жизни”, представлявшей собой избранные статьи из трехтомника „Поэтические воззрения славян на природу”. Для Кузнецова эта книга была настольной в прямом смысле слова: я часто видел ее у него на столе в редакции журнала „Наш современник”».

 

Иван Есаулов. Три пушкинских завещания. — «Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. Гуманитарные и общественные науки», № 2 (117), апрель — июнь 2024 года <https://www.rfbr.ru/library/bulletin_humanities_social>.

«Обратим внимание на пушкинские эпиграфы [в «Капитанской дочке»]: они книжные и фольклорные. Может показаться, что это разделение соответствует тем двум „мирам”, с совершенно различными системами ценностей, которые находит в этом тексте Лотман. Княжнин, Фонвизин, Херасков, Сумароков — представители „дворянской культуры”; тогда как свадебная песня, народная песня, солдатская песня, пословицы — эти жанры характеризуют культуру „народную”. Поэтому в эпиграфах как будто можно усмотреть продолжение того непримиримого конфликта, о котором пишет Лотман. Однако в Послесловии автор специально подчеркивает дистанцию между временем „записок” Гринева и временем издания этих записок. Точки зрения рассказчика и автора различаются: то, что в „современности” рассказчика представляло собой голоса различных сторон, для Пушкина, отнюдь не теряя своей „особости”, обнаружило какое-то глубинное единство. „Письменные” и „устные” эпиграфы свидетельствуют не о взаимоисключающих „правдах”, являются не голосами различных „миров”, но, напротив, говорят о неких константах единой, но разнообразной русской культуры».

 

Елена Кисель. Всего лишь три фразы. — «Москва», 2024, № 7.

«Что говорит нам по этому поводу Евангелие? „Просите — и дано будет вам”. <...> Поэтому фраза Воланда, которую превозносят как какой-то невероятной мудрости афоризм, которая стала чуть ли не девизом творческой интеллигенции, — это всего-навсего формула „Никогда не молитесь” из уст сатаны».

«Все эти трактовки [фразы «Рукописи не горят»] замечательны — вот только они противоречат всего одному факту из текста романа „Мастер и Маргарита”. Речь в нем идет о книге, которая никогда не найдет своих читателей, не будет издана и не останется в веках (по крайней мере, в нашем мире). <...> В мире реальном романа не существует. Опубликован лишь его отрывок, а редактор романа не понял и, пожалуй, испугался. Читавшей роман Маргариты, да и самого мастера скоро не станет в мире живых. Роман исчезает из нашего мира даже несколько раз: первый — сожжение, второй — уход в мир иной автора, третий — уход единственного преданного читателя, Маргариты. <...> Так где же „не горят” рукописи? О каком бессмертии искусства можно говорить, когда получается, что в нашем, земном мире, в реальной Москве это самое искусство вполне себе смертно и сжигаемо? В нашем мире — ключевое выражение. Ценителями искусства Мастера оказываются те, кто к этому миру не принадлежит».

 

Владимир Козлов, Оксана Мирошниченко. Идиллический «ключ» к поэзии Михаила Лермонтова. — «Prosōdia» (Медиа о поэзии), 2024, на сайте — 27 июля <https://prosodia.ru>.

«На первом плане восприятия для лермонтовского времени оказались исторически новые „гражданские” стихи, которые, возникнув на почве байронизма, прокладывали дорогу для новой поэтической эпохи. С другой стороны, жанр идиллии был одной из „жертв” тех перемен в жанровом сознании, которые пришлись на 1820-е годы. <...> Однако опыт работы с другими поэтическими жанрами, оказавшимися в какой-то момент под теми же подозрениями, позволяет предположить, что идиллия в неканоническую эпоху также имела свою историю и эволюцию, вехи которой нам пока не совсем понятны».

«Основная наша гипотеза состоит в том, что художественный мир идиллии — значимый и недооцененный пока жанровый „ингредиент” в индивидуальных жанровых решениях Лермонтова».

«Жанровую борьбу идиллии с элегией можно увидеть и в стихотворении „Выхожу один я на дорогу”».

 

Максим Кронгауз. Механизмы юмора в малом жанре интернет-поэзии («порошок»). — «Критика и семиотика» (Институт филологии СО РАН), 2024, выпуск 1 <https://www.philology.nsc.ru/journals/kis/index.php>.

«Анализ научных работ в области малых поэтических интернет-жанров показывает, что исследователи в целом сходятся в определении их места в системе словесности в целом, помещая их на границе литературы и фольклора. Более или менее согласны они и в определении контекста возникновения этих жанров: хайку, сэнрю, танка, лимерики, частушки, садистские стишки, поэзия обэриутов, стихи Олега Григорьева, „гарики” Игоря Губермана, одностишия Владимира Вишневского и т. д. Комические механизмы (или механизмы юмора), напротив, описываются по-разному, и создается впечатление, что задача строгого описания вовсе не ставится. Отмечается их абсурдность как в бытовом, так и в литературном смысле (нонсенс), неожиданность, столкновение несовместимого и подобное».

«Очевидно, что общие слова необходимы, поскольку мы не в силах описать единый механизм порождения юмора, учитывая разнообразие авторов и их творческих установок. Однако, например, в случае порошков можно попытаться выявить наиболее частотный механизм юмора, во многом связанный с их формальными особенностями, а именно с усечением последней строки и наличием в ней рифмы».

 

Марина Кудимова. «Творчество — задание Бога нам, неуспевающим ученикам». Беседовал Борис Кутенков. — «Формаслов», 2024, 15 июля <https://formasloff.ru>.

«Черновик — это не только показ приложенных усилий, не только демонстрация творческой вариативности. Это — единственное живое свидетельство работы мысли. Никто сегодня не будет исследовать файлы с вариантами. Да мало кто их и оставляет. Я сама давно пишу поверх текста, который кажется мне неудачным, а не создаю новый файл. „Как в пулю сажают вторую пулю”, по Пастернаку».

«Две линии — и есть свидетельство размывания иерархии. Это все равно что два строя на параде. Разнообразие — да — всегда было в русской культуре. Иначе не образовался бы Серебряный век или мощнейший авангард. Иерархия ни в коем случае не препятствует разнообразию. Но магистраль может быть только одна — как на железной дороге или телеграфе. Иначе следует серия сбоев, приводящая к аварии и нарушению графика».

«О себе скажу без малейшего лукавства: старость — самое свободное и бесстрашное состояние человека! „Мне уже можно все!”, — как заявляла моя мама после 80. Речь, понятно, шла о каких-то невинных излишествах вроде ломтика копченой рыбки. Но и в категориях фундаментальных появляется примерно такое же чувство. Некуда спешить, поэтому нечего бояться. Все „ошибки трудные” уже совершены».

«В современной литературе именно отсутствие вершин, как и самой иерархии в преобладающей пост- и постпостмодернистской эстетике, нивелируют не только бинарную, но и тернарную модели, превращая литературу в гоголевскую Агафью Тихоновну: „Право, такое затруднение — выбор! Если бы еще один, два человека, а то четыре — как хочешь, так и выбирай”».

 

Александр Куляпин. «Куда ж нам плыть?» Поэтика рассказа В. М. Шукшина «Чередниченко и цирк». — «Критика и семиотика» (Институт филологии СО РАН), 2024, выпуск 1 <https://www.philology.nsc.ru/journals/kis/index.php>.

Среди прочего: «По существу герои поздних произведений Шукшина живут не столько в мире символов, сколько в мире симулякров — знаков без отношения к референту».

 

Литературные итоги первого полугодия 2024. Часть II. На вопросы отвечают Ольга Аникина, Александр Скидан, Андрей Мягков, Сергей Беляков, Кирилл Ямщиков, Ольга Новикова, Денис Драгунский, Шевкет Кешфидинов, Вадим Муратханов, Андрей Фамицкий, Кирилл Анкудинов. — «Формаслов», 2024, 15 июля <https://formasloff.ru>.

Говорит Сергей Беляков: «В начале этого года произошло событие, которое, на мой взгляд, куда важнее литературных премий. Издательство „Водолей” выпустило новый перевод „Маснави-йе-Манави”, знаменитой „Поэмы о скрытом смысле” Джелал-ад-Дина Руми. Руми — один из величайших поэтов не только мусульманского Востока, но и всей мировой литературы. Он жил в XIII веке, то есть его стихи чуть моложе нашего „Слова о полку Игореве”. На русский язык Руми переводили, но частично, фрагментарно. Это иранская суфийская поэзия, которая в СССР, конечно же, не могла быть принята в полной мере. <...> В 2007 году в Петербурге в издательстве „Петербургское Востоковедение” вышел филологический перевод „Маснави”, подготовленный нашими учеными: Акимушкиным, Иоаннесяном, Нориком, Хисматулиной, Ястребовой. Но это великолепный подстрочник, который точно передает смысл, но не поэтическую силу оригинала. Сейчас появился первый полный поэтический перевод первого дафтара (тома) книги Руми. Всего будет шесть томов. Русское название — „Духовные двустишья”. На зеленой обложке изображен танцующий дервиш. Автор перевода — Вера Жаркова. Она поэт, но, к сожалению, я почти ничего о ней не знаю. Зато, как только я открыл книгу, то увидел, что новый перевод не только полнее, но и, на мой взгляд, благозвучнее известных мне старых переводов».

Говорит Денис Драгунский: «Редко встречается статья, где разбирают сюжет, достоверность, образы, язык, метафоры, аллюзии, влияния. Отзывы на книгу чаще бывают тематическими, в совершенно советском стиле: „Роман посвящен повышению урожайности зерновых (виноват, преодолению травмы токсичных родителей)”. А еще чаще — рекламно-эмоциональными: „Потрясающая по искренности книга. Автор искренне описывает первый опыт мастурбации в туалете пионерлагеря!”; „Искренне описанная ненависть к подругам, матери и отцу”; „Невероятная искренность рассказа о пересдачах по физике в восьмом классе и о лапаньях со стороны физика и физрука”. Такая критика опасна в смысле соблазнения юных талантов. „Главное ведь — искренность!” — поняли они и стали конвейером выдавать свои травмы, синяки и царапины, запахи и пятна, грязные ноги и пр. и пр. Разумеется, все это может быть в книге (сам люблю!) — но должно быть хорошо написано.  В этом различении „хорошо написано” и „плохо написано” и состоит задача критики. Вернее, состояла когда-то».

Говорит Кирилл Анкудинов: «В поэзии отмечаю повсеместное вытеснение верлибра раешником. Но кому это сейчас интересно?»

Первую часть опроса — ответы Натальи Ивановой, Льва Наумова, Евгения Абдуллаева, Николая Подосокорского, Андрея Пермякова, Марии Бушуевой, Андрея Василевского, Владимира Новикова, Артема Скворцова, Анны Аликевич, Данила Файзова см.: «Формаслов», 2024, 15 июня.

 

«Мы даже не знали, как правильно, — Сэлинджер или Салингер». Интервью с переводчиком Виктором Голышевым. Беседу вела Мария Божович. — «Правмир», 2024, 2 июля <http://www.pravmir.ru>.

Говорит Виктор Голышев: «Ой, мне тут прислали правку к роману, который я недавно переводил. Там живого места нет, мне все поправили на прямой порядок слов. Невозможно читать, засыпаешь на третьей странице. В отличие от английского, по-русски строгого порядка слов нет».

«Я не думаю про себя вообще. Только чтобы организм поддерживался в рабочем состоянии, мог кашу сварить или перевести что-нибудь. А так — я себе совершенно не интересен. Уже в 17 лет я постановил себе собой не интересоваться. Это было, когда я в институт поступил. <...> Мороки меньше. А то получается: „Я же такой хороший, что же со мной так плохо поступили”. Вечно жить с сознанием, что достоин большего, — зачем? Мир вокруг такой большой, а ты будешь всю жизнь ходить думать, что тебе там доплатили, здесь недодали».

 

Игорь Немировский. Капитан Лебядкин и В. К. Тредиаковский. — «Русская литература» (Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН), 2024, № 1 <http://pushkinskijdom.ru/zhurnal-russkaya-literatura>.

«Значимость поэзии XVIII века для стихотворчества капитана Лебядкина — давно отмеченный феномен».

«Роль капитана Лебядкина в романе Достоевского построена очень похоже на то, как Тредиаковский описан в „Ледяном доме” [Лажечникова]: капитан Лебядкин — поэт, сочиняющий нелепые, сродни галиматье, дурновкусные стихи, которые он читает публично, сопровождая их чтение псевдофилософским комментарием и ажитированным поведением. <...> Экспансивное поведение, которым капитан Лебядкин сопровождает чтение своих стихов („То есть когда летом, — заторопился капитан, ужасно махая руками, с раздражительным нетерпением автора, которому мешают читать, — когда летом в стакан налезут мухи, то происходит мухоедство, всякий дурак поймет, не перебивайте, не перебивайте, вы увидите, вы увидите… (Он все махал руками)”), повторяет манеру публичного чтения своих стихов Тредиаковским („Здесь Василий Кириллович встал и, сам воспалясь гневом, замахав руками, вскричал так, что по сердцу собеседника его пробежала дрожь…”). В романе Достоевского капитан Лебядкин характеризуется как „шут” и „дурак”, что также соответствует представлениям современников писателя о Тредиаковском как о „шуте” и „дураке” русской литературы».

 

Вл. Новиков. Красавица и Пушкин. Филологическая проза. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2024, № 6 <https://magazines.gorky.media/zvezda>.

«В мои школьные годы безусые юнцы с некоторой осторожностью говорили о первой красавице в классе, что, мол, хороша, но приударять за ней опасно: „На таких женятся”. А женитьба по дурацкому „пацанскому” кодексу считалась большой бедой, ее желательно было по возможности отдалять. Лучше иметь дело не с красавицей, а с нетребовательной „красоткой”, а то и с „серой мышкой”. Сейчас вспоминаю это речение и думаю: а ведь у Александра Сергеевича именно это приключилось с Натальей Николаевной. „На таких женятся”, — шепнул ему Всевышний, и спорить было бесполезно».

Эссе входит в цикл филологической прозы «День рождения мысли». Предыдущие публикации: «Новый мир», 2018, № 3; 2023, № 2; 2024, № 1; «Звезда», 2022, № 3; «Урал», 2022, № 11.

 

Островок рефлексии или остров поэтического разврата? Литераторы о «Полете разборов». На вопросы отвечают Евгений Абдуллаев, Антон Азаренков, Дмитрий Гвоздецкий, Наталия Черных, Максим Алпатов, Валерий Шубинский, Евгения Риц, Ольга Аникина, Александр Марков, Ольга Балла, Кирилл Анкудинов, Ирина Кадочникова, Владимир Коркунов, Николай Милешкин, Людмила Казарян. — «Формаслов», 2024, 15 июля <https://formasloff.ru>.

Литературно-критический проект «Полет разборов» в июне 2024-го провел 100-ю серию. Говорит Евгений Абдуллаев: «Часто, как кажется, критический отклик подменяется литературоведческой мини-диссертацией. Понятно, что без филологического фундирования критика обречена на вкусовщину, но избыток его убивает саму идею критической оценки. Литературоведение, напомню, имеет дело с текстами, уже занимающими определенное место в литературном каноне — центральное или периферийное, в зависимости от того, как они были оценены критикой (либо проигнорированы ею). В отношении таких текстов историко-литературное препарирование, действительно, не только возможно, но и желательно. Но когда обсуждается молодой автор, фактически дебютант (а именно таких на „Полетах” большинство), это, скорее, контрпродуктивно. У него может возникнуть иллюзия в отношении особой значимости своих текстов, в которых „ученые люди” обнаруживают столько интертекстуальных перекличек, скрытых цитат, ключевых метафор…»

Говорит Евгения Риц: «Проект „Полет разборов” занимает абсолютно свое, уникальное место в современной литературной жизни. Благодаря ему новые имена не то что открываются — зачастую это новые, но уже прозвучавшие имена — но попадают в контекст именно читательский, потому что здесь критик выступает прежде всего как читатель, говорит от себя, а не от литературы в целом: разбор — это не рецензия, а особый род говорения от первого лица, и автор, участвующий в проекте, может сказать о себе: „Я прочитан”. И эта прочитанность не в узких рамках семинара, а более публичная, широкая, и в то же время это отличается и от публикации, потому что опубликованный автор знает, что он напечатан, но свидетельств, что он прочитан, у него нет, а здесь — есть».

 

Переписка А. А. Ахматовой и Л. Н. Гумилева. Публикация, подготовка текста и примечания С. Н. Казакова, Н. И. Крайневой, А. Я. Разумова. Окончание. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2024, № 6.

«Л. Н. Гумилев — А. А. Ахматовой

Листы нелинованной бумаги. Черные чернила.

12 июня 1955 г.

Милая, дорогая мамочка,

у меня к тебе большая просьба — перестань болеть. Я знаю, что она трудно выполнима, но я этого очень хочу, и ты постарайся. Я очень рад, что ты получила финский домик и отдохнешь на лоне природы. Самая лучшая в мире природа находится в окрестностях Ленинграда и на Островах. Во всех остальных местах земного шара хуже».

Начало см.: «Звезда», 2024, № 5.

 

Юрий Сапрыкин. «Посреди моря всяческой несвободы». Как Андрей Синявский перечитал русских классиков, чтобы найти путь на волю. — «Коммерсантъ Weekend», 2024, № 23, 12 июля <http://www.kommersant.ru/weekend>.

«Позже станет известно, что „Прогулки с Пушкиным” тоже сложены из фрагментов писем, которые Синявский отправлял из лагеря жене, но из текста книги понять это невозможно. В ней нет ни лагеря, ни пережитого автором, ни, собственно, самого автора. И Пушкин в ней какой-то негероический — из такого не извлечешь морального урока или вдохновляющего примера».

«Пушкин у Синявского — стихия, которая парит поверх любых барьеров и ускользает от всех ограничений. Иногда кажется, что, говоря о таком Пушкине, Синявский рисует свой писательский автопортрет — не себя настоящего, но себя желаемого, того, каким хотелось бы быть».

«К чести Солженицына, он внимательно изучил текст „Прогулок” и тщательно выписал обороты, которые счел неуместными или оскорбительными, — куда чаще критики Синявского упираются в несколько одиозных фраз и дальше не идут».

 

Юрий Сапрыкин. Убийство на почве ненависти к себе. «Крейцерова соната»: почему Толстой беспощаден ко всем. — «Коммерсантъ Weekend», 2024, № 25, 26 июля.

«Это еще один характерный для Толстого прием — сообщить со всей возможной убедительностью, что вы, читатели, живете внутри коллективной галлюцинации, но я сейчас вам все объясню. Сам он — как Нео, который съел правильную таблетку и увидел, как все устроено на самом деле...»

«Может быть, более всего Толстой беспощаден к Софье Андреевне: разбрасывая по тексту известные только им приметы общей биографии (вроде дневника, который Позднышев дает почитать невесте перед свадьбой, или многолетнего увлечения крестьянкой, которое мучит героя „Дьявола”), он буквально хлещет ее по щекам: смотри, что я о тебе на самом деле думаю. Толстая потом будет добиваться аудиенции у Александра III, чтоб протолкнуть „Крейцерову” через цензуру, а после — неслыханное дело! — напишет повесть „Чья вина?”, ремейк „Крейцеровой” с точки зрения женщины».

 

Александр Сенкевич. В сердечной книге не желтеть страницам. — «НГ Ex libris», 2024, 4 июля <http://www.ng.ru/ng_exlibris>.

«В Новосибирске на 94-м году жизни скончался Юрий Михайлович Ключников, старейший поэт Сибири, переводчик, эссеист».

«Обостренный интерес к литературной классике не угасал в нем и в преклонные годы, о чем свидетельствуют его вольные переводы и переложения шедевров поэзии разных народов и эпох. В 2015 году издается сборник „Душа моя, поднимем паруса!” Это выбранные Юрием Ключниковым его собственные стихи и вольные переводы французской поэзии, а также подражания персидской (суфийской) поэзии. В тот же год выходит сборник вольных переводов французской поэзии „Откуда ты приходишь, красота?” В 2016 году — „Караван вечности”, вольные переводы суфийской поэзии VIII — XX веков (второе, расширенное издание вышло в 2023 году). В 2018 году издается сборник „Поднебесная хризантема”, антология китайской поэзии, охватывающая целых 30 веков — с X века до н. э. до XX столетия.  А через три года после его выхода — „Слово Ариаварты”, сборник, охватывающий 35 веков индийской поэзии. В 2020 году выходит книга переводов сонетов и поэм Уильяма Шекспира, к которым также примыкают более 80 стихотворений поэтов той эпохи, сопровождаемые их биографиями и очерком-исследованием переводчика, озаглавленного им „Бездонная тайна Уильяма Шекспира”. В 2021 году появляется сборник „Растущая любовь”, состоявший из 120 стихотворений и поэм английского поэта Джона Донна. В 2022 году из печати выходит внушительная по формату и количеству страниц (555) антология „Песни тысячелетий. 43 века мировой поэзии в переводах и переложениях Юрия Ключникова”. Ее составляют переводы и переложения шумерской, вавилонско-ассирийской, древнеиранской (авестийской), древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской, среднегреческой (византийской), французской, английской, немецкой, итальянской, испанской, сербской поэзии. Добавлю, что каждой поэтической подборке предшествуют небольшие вводные статьи, поясняющие тексты и предоставляющие читателям подробные биографии поэтов, написанные Юрием Ключниковым совместно с сыном Сергеем, писателем и культурологом. Эти материалы присутствуют в разделах „Античная поэзия”, „Византийская поэзия”, „Французская поэзия” и т. д. <...> Последней книгой поэта стала „Муза и молитва: переводы и переложения христианской поэзии народов мира”, которая вышла за день до его смерти (почти 800 страниц). Всего же поэт перевел и переложил 2700 стихотворений с 40 языков мира».

 

Роман Сенчин. Поминки. Фрагмент книги-очерка. — «Москва», 2024, № 7.

«В „Пятьдесят лет в раю” он [Руслан Киреев] повторяет сюжеты своих произведений, но теперь иначе — теперь как было на самом деле, без тех масок, что надевал на эти самые сюжеты, на прототипы, без метафор и прочих элементов изящной словесности. <...> Вот многие критики легко пишут о почти всех моих текстах — „автобиографическая повесть”, „роман на автобиографическом материале”. Я усмехаюсь: откуда они так хорошо знают мою биографию, детали моей жизни? Если я пишу от первого лица и называю повествователя — главного героя — Роман Сенчин, это еще не значит, что я обязательно описываю события, произошедшие со мной. Так же и с книгой „Пятьдесят лет...”. Может быть, автор все или многое выдумал, может, все было не так или не совсем так (да наверняка не совсем, так как объективно, один в один, не то что перенести на бумагу, а и воспринять ничего невозможно), но он убедил лично меня в абсолютной достоверности, в том, что его мать, бабушка, брат, жена, дочь, друзья и недруги — реально, вот так, как в книге, жившие люди».

 

Сергей Сергеев. Homo novus в утопических проектах советских фантастов И. Ефремова, А. и Б. Стругацких 1950—80-х гг. — «Философия» (Журнал Высшей школы экономики), 2024, том 8, № 2 <https://philosophy.hse.ru/issue/view/1443>.

«Упоминание о статуе Ленина, возвышающейся над Свердловском XXII века, вставленное в издание романа „Полдень. XXII век” 1963 года, из издания 1967 года (и последующих) снимается. Коммунистическая Земля будущего все более явно противопоставляется настоящему, и герои Стругацких, сталкиваясь с деспотиями и диктатурами, напоминающими феодализм и социализм одновременно, все более откровенно отказывают подобным обществам в праве на существование, стремясь к их уничтожению».

«Столкнувшись с тупиком, в который зашел гуманистический проект человека, ни Ефремов, ни Стругацкие не осмелились радикально расширить его, превратив в постгуманистический проект и включив в него искусственный разум, негуманоидных разумных существ и постлюдей, как это делают современные социальные философы и писатели-фантасты».

 

Людмила Сергеева. Памяти Марии Васильевны Розановой. — «Знамя», 2024, № 7.

Среди прочего: «При жене Маше Синявский никогда не носил ни в каких карманах ни деньги, ни документы — с радостью все это препоручал Марии Васильевне. А сам был свободен от быта. Мария Васильевна всегда говорила: „У нас с Синявским все в жизни четко поделено — у него — Небо, у меня — Земля”».

 

Ирина Сурат. «Если б меня наши враги взяли…» О. Э. Мандельштама: стихи о разуме и безумии. — «Русская литература» (Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН), 2024, № 2.

«У позднего Мандельштама есть стихотворение [«Если б меня наши враги взяли…»], которое почти никогда не цитируют, а если и цитируют, то только для того, чтоб рассказать, как вдова поэта Надежда Яковлевна переделала в нем последнюю строчку, изменив ее смысл на противоположный. Надежду Яковлевну теперь принято уличать в фальсификации мандельштамовских текстов и биографии, между тем ее поступок заслуживает того, чтобы в нем разобраться, а для этого нужно прежде всего разобраться в самих стихах...»

«Кажется, что пушкинское „Не дай мне Бог сойти с ума…” входит в число смыслопорождающих импульсов стихотворения Мандельштама и что пушкинская тема безумия так или иначе звучит у Мандельштама как подтекст, вольный или невольный».

 

Ирина Сурат. Поэтика смыслового расширения. Заметки о словаре О. Мандельштама. — «Русская речь» (Институт русского языка имени В. В. Виноградова РАН), 2024, № 3 <https://russkayarech.ru>.

«Это стихотворение [«За гремучую доблесть грядущих веков...»] традиционно воспринимается как гражданский манифест — не опубликованное при жизни поэта, оно знаменует решительный разрыв с наступившей эпохой, желание отвернуться от картин распада и насилия, бежать от уродливой социальной реальности в воображаемый прекрасный мир северной природы. Как и парное к нему стихотворение того же времени „Ночь на дворе. Барская лжа...”, оно фиксирует настрой весны 1931 г., который вскоре сменится у Мандельштама стихами совсем другого толка и стремлением разделить с современниками радость новой жизни».

«Стихотворение подробно прокомментировано, при этом в его семантике остаются темные места; так, по существу не вполне понятна первая строфа — что здесь названо „гремучей доблестью грядущих веков” и почему поэт за нее лишился чести. Кое-что прояснится, если вспомнить обстоятельства крайне тяжелой для Мандельштама истории, разразившейся после выхода в свет издания „Тиля Уленшпигеля” Шарля де Костера в сентябре 1928 г.: на титуле Мандельштам значился как переводчик романа, тогда как на самом деле он сократил и отредактировал чужие переводы. Издательская ошибка дала повод неслыханной травле в литературной среде, сопровождавшейся обвинениями в воровстве и угрозой уголовного преследования».

 

Андрей Тесля. Русские социалисты в поисках частно-воплотимого будущего. — «Философия» (Журнал Высшей школы экономики), 2024, том 8, № 2.

Среди прочего: «...Погодин делает далеко идущие выводы и предложения для правительства (особенно в ситуации Крымской войны, обращаясь с письмами к верховной власти, одновременно не препятствуя распространению их в публике и тем самым полагая начало „гласности” середины 1850-х) — а именно, поскольку для Российской империи не существует угрозы классовой борьбы, язвы пролетариата и проч., то она может возглавить движение угнетенных на Западе. Если до 1853 г., замечает Погодин, от этого Империя воздерживалась по причинам политической системы, поддерживающей принципы Вены 1815 года, то после этого она свободна от внешних обязательств и не имеет внутренних сдерживающих причин. Если западные общества конфликтны и по существу действуют в ситуации холодной гражданской войны, а потому не могут прибегать во внешней политике к средствам этого рода, опасаясь разрушить собственный хрупкий классовый компромисс, то Российская империя, не имеющая ни аристократии в западном смысле, ни пролетариата, свободна от этих опасений и может действовать свободно, апеллируя к народным массам противника».

 

Валерий Тюпа. Палимпсестное сюжетосложение и лирика. — «Сюжетология и сюжетография» (Институт филологии СО РАН), 2024, выпуск 2 <http://www.philology.nsc.ru/journals/sis/index.php>.

«Пушкинская биография — это наша национальная мифология. Поэтому при чтении пушкинских текстов трудно отрешиться от биографического кода, однако профессиональному читателю это необходимо своевременно делать. Особенно, если автор сам акцентировал иной — культурный — код. Ведь при жизни Пушкина „гений чистой красоты” в этом стихотворении печаталось курсивом, подчеркивая цитатность этих слов. Интертекстуальная связь вполне уподобляет лирические ситуации двух стихотворений. Просто пушкинский текст, упрятав свой претекст за яркой цитатой, оказался в пять раз короче и ощутимо совершеннее. К числу лирических палимпсестов можно отнести и некоторые другие творения Пушкина, в частности с библейским кодом, — такие, как „Пророк”, „Свободы сеятель пустынный…”, „Воспоминания о Царском Селе” 1829 г.».

«Яркий образец многослойного лирического палимпсеста обнаруживается в стихах Мандельштама „На розвальнях, уложенных соломой…” (1916). Основным культурным кодом в данном случае выступает, несомненно, „Борис Годунов” Пушкина, о чем сигнализируют прежде всего пятистопный ямб стихотворения, а также „народ”, которому специально посвящена целая строфа, и ряд иных аллюзивных деталей. Немалая роль в такого рода кодировании принадлежит имплицитно присутствующему в ситуации имени Марина, вовлекающему в палимпсестную игру и биографический код поэта».

«Возможно, наиболее известный пример неосинкретического лирического палимпсеста — „Гамлет” Пастернака, где лирический герой аккумулирует взаимоналожение трех экзистенциальных ситуаций: актера, играющего роль Гамлета, самого Гамлета и Христа с его молением о чаше».

 

Андрей Федотов, Павел Успенский. Как Н. А. Некрасов научил Россию любить зверей? «Дедушка Мазай и зайцы» в свете экологической критики. — «Детские чтения», Том 25, № 1 (2024) <https://detskie-chtenia.ru>.

«„Дедушка Мазай и зайцы” (первая публикация — „Отечественные записки”, 1871, № 1) — одно из самых известных и каноничных стихотворений Н. А. Некрасова, которое до сих пор входит в школьную программу. <...> Конечно, „бережное отношение к природе” в „Дедушке Мазае” — трюизм для выпускника русской школы. Но до сих пор не было исследовано, ни как это „бережное отношение” было сконструировано из дискурсов эпохи, ни как оно стало общим местом. К тому же экологический пафос стихотворения был для Некрасова не единственным и не главным. В первую очередь „Дедушка Мазай” должен был научить читателей другому: человечному отношению к русским крестьянам и одновременно — экономически выгодной модели взаимодействия с ними».

«Известно,что Некрасов был страстным охотником и — ребенка это может удивить! — убивал десятки зайцев за одну охоту. Как публицист он высказывался в пользу регламентации и общей гуманизации охотничьих практик, опасаясь необратимых природных изменений (исчезновения диких зверей). Как поэт — создал „Дедушку Мазая” — многоплановый текст, сочетающий беспокойство охотника с традиционными вопросами, волнующими русского демократа».

«Между тем, внимательное чтение текста позволяет освободиться от давления канона и увидеть в тексте и следы тех целей, которые мог преследовать автор, и те противоречия, которые традиция не смогла сгладить и однозначно реинтерпретировать. Отсюда — та смутная тревога, которую мы испытываем, когда пытаемся объяснить, почему же дедушка Мазай в финале „экологического”, как мы считаем, стихотворения угрожает зайцам убить их зимой, в сезон охоты».

 

Ольга Федянина. Действие бездействия. Почему «Три сестры» стали образцовой пьесой Нового времени. — «Коммерсантъ Weekend», 2024, № 24, 19 июля.

«Пушкин, Грибоедов, Островский, Гоголь проходят под вывеской „русские пьесы”, Чехов — драматург вообще, синоним всего театра Нового времени. <...> Если историю мирового театра измерять в драматургах, то сначала был театр Софокла, потом театр Шекспира, а потом театр Чехова. Все. Следующего пока нету — и может уже и не появиться, потому что, будет ли „следующий” театр вообще иметь какое-то драматургическое измерение, сегодня довольно сомнительно».

«Весь театр Чехова — это пять с половиной драм, если считать за половину студенческую „Пьесу без названия”. А ее считать нужно, но совершенно отдельным счетом. Это очень плохая пьеса (автор никогда не собирался ее публиковать), чудовищно многословная, перенаселенная как Воронья слободка, с натянутым юмором и тяжеловесным идейным багажом. Второе название „Пьесы без названия” — „Безотцовщина” — звучит издевательски, на самом деле перед нами драматургическая многоотцовщина, Чехов в ней пытается подражать примерно всем известным ему драматургам сразу. Но в этом громоздком опусе 18-летнего гимназиста из Таганрога есть сюжеты, которые потом составят канву всех остальных великих пяти».

«С момента написания „Трех сестер” еще не было таких времен или исторических ситуаций, в которых эта пьеса казалась бы устаревшей или несвоевременной».

 

Ольга Федянина. Убийство на почве любви к себе. «Маскарад»: почему Лермонтов беспощаден к жертве, а не к убийце. — «Коммерсантъ Weekend», 2024, № 25, 26 июля.

«Русского трагического героя сочинил Михаил Лермонтов, поместивший в центр пьесы „Маскарад” фигуру Евгения Арбенина. И фигура, и пьеса в целом автору удались в том смысле, что они до сих пор распространяют вокруг себя леденящий ужас. Если леденящий ужас — переживание трагическое, то „Маскарад” — трагедия».

«Арбенин — убийца не только хладнокровный, но и слезливый. Из всех людей на свете больше всех ему жаль самого себя».

«Здесь нужно обратить внимание на другого участника трагедии. На ее автора. Сам по себе Арбенин сегодня звучал бы в лучшем случае нелепо. Вышеупомянутый неубиваемый холодный ужас происходит не от фигуры героя, а от того, с какой завороженностью на него смотрит 20-летний Лермонтов. <...> Арбенин — фантазия совсем молодого Лермонтова о настоящей взрослой трагедии, о трагедии серьезной жизни».

 

Василий Ширяев. Травма чтения. — «Урал», Екатеринбург, 2024, № 7.

«Только полуграмотный человек читает текст целиком. Грамотные считывают лишь пробелы между словами».

«Мозг не приспособлен для чтения, поэтому наука чтения — травма для любого человека. <...> А потом, в университете, тому, кто научился бегло читать, приходится учиться „медленному чтению”. Это трудно, потому что напоминает о травме».

 

Валерий Шубинский. Певец былых кручин. Классики из тени: Алексей Жемчужников. — «Горький», 2024, 8 июля <https://gorky.media>.

«Однако парадокс в том, что под конец своей необыкновенно долгой по меркам XIX века жизни Жемчужников был вполне признан и уважаем как поэт. Этого признания он долго ждал и был рад тому, что снискал его. А дальше... дальше он как будто „выпал из обоймы”».

«Жемчужникову не повезло, думаю, по двум причинам. Во-первых, он очень поздно „расписался” — в годы, когда его сверстники уже заканчивали свой путь. В начавшийся Серебряный век он не вписывался. Вторая причина — в том, что современники ценили в его творчестве те стороны, которые спустя несколько десятилетий казались устаревшими и обветшавшими, и не обращали внимания на новаторские тенденции».

«Он иронически (но без злобного старческого брюзжания) отзывается и о „животной прозе”, и о „декадентской поэзии”. Человек, по его мысли, должен быть человеком, а не „птицей и свиньей”. И здесь — интересные параллели с созданными четверть века спустя строками Ходасевича: „А я — не ангел осиянный, не лютый змей, не дикий бык...”. С другой же стороны Жемчужников со своими бонмо и афоризмами укоренен в светском стихотворчестве еще XVIII века — не случайно он то и дело цитирует „Опасного соседа” Василия Пушкина (кто еще помнил его почти век спустя?). Но доживать ему пришлось в XX веке».

 

 

Составитель Андрей Василевский

 


Читайте также
Вход в личный кабинет

Забыли пароль? | Регистрация