21 февраля 2025 года литературному критику, литературоведу, культурологу Ирине Бенционовне Роднянской исполнилось 90 лет. Она – давний и любимый автор «Нового мира», много лет работала в нашем журнале, сейчас она – член нашего Общественного совета.
Из ее интервью 2022 года:
Конечно, я искала в литературе совпадений со своим мироотношением, жизнеощущением — и радовалась, когда находила. Иногда это сопровождалось личным знакомством и возникавшей дружбой с современниками, но чаще личность автора оставалась для меня «под переплетом». Порой эти совпадения считывались по не определимым впрямую признакам.
Например, я несколько лет назад написала большую статью о, казалось бы, странном романе «Горизонтальное положение», принадлежащем писателю, который после смерти моего «поколенческого» избранника Андрея Битова стал мне ближе прочих. Это Дмитрий Данилов. Он молчит о главном для меня — «како веруеши?», не допускает никаких вероучительных и моралистических «наездов», но отчего-то мне сразу стало понятно, что этот замечательный прозаик и драматург — христианин, притом церковный и притом — с тем индивидуальным «стилем» веры, который я рада была бы усвоить. Ясней всего это видно по типу отношения к жизненной среде и к людям — всё это может быть так артикулировано только осознанно верующим автором.
Если вернуться к временам моей молодости, к 1950–60-м годам, тогда моими литературными учителями веры были главным образом европейские католические писатели: Франсуа Мориак, Ивлин Во с его потрясающим романом «Возвращение в Брайдсхед», а того более — Грэм Грин и Генрих Бёлль.
Я не обинуясь признала в Маканине глубокого аналитика этой людской формации, когда прочитала его сравнительно ранний рассказ «Отдушина», где типичный маканинский персонаж с досадой, но деловито уступает возлюбленную статусному сопернику ради успешного поступления сына в вуз. И суть здесь не в кажущейся банальности измены, а в фиксации новоявленного человеческого типажа, представителей которого критика вскоре назовет «амбивалентными», то есть отнюдь не записными подлецами, но лицами, лишенными нравственной устойчивости из-за духовной пустоты. Острейшее чувство духовного тупика в прозе Маканина не находит ощутимого утоления, но неопровержимый диагноз сам оказывается воспитующим вызовом читателю.
Если обратиться к чуть более позднему этапу нашей литературы, то меня привлек Виктор Пелевин сразу после шумного успеха его первых фантастических гротесков — романов «Омон Ра» и «Чапаев и Пустота». Пелевин в некотором роде «сейсмограф»; в своей роли сатирика он замечательный диагност и прогнозист, «наш угрюмый Свифт», как выразился о нем однажды проницательный Павел Басинский. Его отчаянно депрессивный роман «SNUFF» считаю пророческим даже в деталях, о чем высказалась в печати. Пелевин ненавидит массовое общество, ненавидит его «упростительное смешение» с той же страстью, что и автор этой памятной формулы, радикальный «реакционер» Константин Леонтьев, ненавидит все его, этого общества, заморочки с лелеемыми «меньшинствами», с насилием под видом вседозволенности, с тупыми мемами-клише — и посредством фантастической в прямом и переносном смысле слова изобретательности доводит в своих посылках-гиперболах эти черты до пугающих геркулесовых столпов…
Ну а духоподъемную вертикаль я находила не столько в современной мне отечественной прозе, сколько у поэтов моего поколения, которых называю «семидесятниками»: в лирике Александра Кушнера, Олега Чухонцева, Олеси Николаевой.
Ирина Роднянская: «Обезбоженная культура бессильна что-либо сообщить человеку о его месте в этой Вселенной» («Фома», 2022, 25 июля)
