Реки
Вдоль реки растёт трава
И стоят кусты наклонно.
Сколько рек в России? Два
С половиной миллиона.
А не веришь — загляни
В свой компьютер на минуту.
Там и здесь текут они
В море, озеро, запруду.
Ты в русалок веришь? Нет.
И в наяд не веришь тоже?
Но какой слепящий свет
На речной сверкает коже!
Как прекрасны их тела,
Зыбь с подсветкой голубою.
И к поэзии была
Древность ближе нас с тобою.
* * *
Я был любим…
Е. Боратынский
Стихи переживут их автора — и чудно!
Им уготован рай на горестной земле.
И в них живёт душа, и к ней припасть нетрудно:
Вчера была в шкафу, сегодня — на столе.
Читай, не торопясь, читай их понемногу,
И Боратынский жив, хотя при жизни он
Не понят был, забыт, ютился где-то сбоку,
Но равновесьем сил таинственных спасён.
Прекрасные стихи пленительны и вечны
И миру придают согласие своё,
И, грустные, они воистину сердечны,
И дарят новый смысл, а с ним — и забытьё.
Когда их наизусть читаешь, можно сбиться
И слово заменить нечаянно своим,
Но тут же, устыдясь обмолвки, спохватиться:
Я был гоним, ах нет, не так: я был любим.
* * *
Надо сильно пострадать от власти,
Чтоб тебя любили и читали,
А иначе все твои напасти
Ни любви не стоят, ни печали.
Если грозных не было гонений,
Ни суда хотя бы или ссылки,
То тогда талант ты, а не гений,
Может быть, и тёплый, но не пылкий.
Вспомни, как любили Пастернака
После неприятностей с «Живаго»,
Или как саднило вроде шрама
На судьбе — изгнанье Мандельштама.
А сегодня и стихов не надо,
Физика и химия в почёте,
И поэту высшая награда —
Если вы его стихи прочтёте.
Валерию Попову
(с благодарностью за «Героизм повседневности»)
Валерий Попов, ты похож не на тучу,
Похож ты на облачко в небе сквозное,
И проза твоя — замечательный случай —
И помнит про небо, и любит земное.
Не жалок, не мрачен, не вспыльчив, не гневен,
А добр и внимателен, точен и зорок.
И ты повседневен, и я повседневен,
И наш героизм в этом смысле мне дорог.
Не молоды мы и живём на закате,
Но жизнь принимаем как дар, а не муку.
Спасибо тебе за твой отклик в печати
На книгу мою «Неизвестному другу».
* * *
Малевича «Чёрный квадрат»
Имел умозрительный смысл:
«Ничто» и его дубликат,
Вглядись, подойди, не ленись.
Умрёшь — и уже ничего
Не сможешь увидеть: конец.
Малевич явил нам его,
И он не для слабых сердец.
Не знаю, кто был ему рад.
Какой принудительный вид!
Не дуб написал, а квадрат,
Не море — и стал знаменит.
Не надо искать далеко,
Всё рядом, почти на столе.
Он нам показал, как легко
Прославиться здесь на земле.
* * *
Фет не думал о том, что его фамилия
Хорошо рифмуется: цвет, привет,
И рассвет, и так далее, изобилие
Рифм, конца им как будто нет.
Блоку тоже вполне повезло, воистину
Тут и Бог, и пророк, и венок, и слог…
Пастернак, не задумываясь, неистово
Брал и бак, и табак, то есть всё, что мог.
И верстак, и врастяг брал и не зачёркивал.
Есть ли слово такое, судить не нам.
Мандельштам же фамилию свою «чёртову»
Не любил — и напрасно: мечтам, цветам…
С Пушкиным всё не так, и не знает Лермонтов,
С чем рифмуется, бурю любя всерьёз.
Неужели же только с каким-то вермутом?
Да и пил ли он вермут — ещё вопрос.
* * *
В раю не бывает зимы и снега,
И осени тоже с дождями нет,
И знойного лета, есть только нега
Весенняя, яркий зелёный цвет.
В раю не бывает метели, вьюги,
И заячий там ни к чему тулуп.
Гринёв с Пугачёвым там друг о друге
Не знают, их радуют клён и дуб.
Итак, что же делать в раю? Цветами,
Листвой любоваться за веком век,
Расставшись и с прозой, и со стихами?
Хоть раз бы, мечтают, увидеть снег.
* * *
Ни одного спокойного листочка,
Под ветром все трепещут и шумят,
Хотя б одна заминка, проволочка,
И ты единству их такому рад.
Они живут сплочённо, совокупно,
Не важно, тополь это или вяз,
А нам такая общность недоступна,
И хорошо, что нет её у нас.
Живи, мой друг, по-своему и думай
Сам; кто-то весел, кто-то молчалив,
И простодушный нужен, и угрюмый:
Своя душа, свой почерк, свой мотив.
Эмпедокл
Кто такой Эмпедокл? Ты не помнишь, я тоже не знаю.
Ну, философ, ну, грек. Был ещё ведь и Анаксагор.
Лучше что-нибудь менее мудрое я почитаю?
Ах, как это неверно, какой неизбывный позор!
Вот чего они стоят на этой Земле, наши знанья!
Надо ли вообще чем-нибудь заниматься всерьёз?
Но компьютер включу и узнаю, что есть основанье
Поинтересоваться, ответ получить на вопрос.
Воздух, пламя, земля и вода — это главное в мире,
Всё из них состоит. Эмпедокл, погружая в них взор,
Добавлял к ним любовь и раздор — и Вселенная шире
Становилась, такой и осталась она до сих пор.
Может быть, это видим и мы. Или нам незаметно?
А потом захотел он стать Богом — тогда завлекла
Его в пламя своё сицилийская дымная Этна.
А ещё есть стихи, причинить неспособные зла…
* * *
Что-нибудь, может быть, как-нибудь, где-то,
Кто-то найдёт объясненье всему,
Только не очень-то верится в это
Мне, и, конечно, не мне одному.
Был бы Всевышний, но нет оправданья
Войнам, убийствам, болезням, слезам,
Все эти бедствия и истязанья
Жизнь предъявляет в укор небесам.
Поговорить со священником, что ли,
Только неловко его огорчать.
Нужен и он в своей рясе и роли,
Нужно и слово в стихах «благодать».
Опубликовано в Журнале №9