«Журнал стал центром притяжения для наиболее талантливых и жизнеспособных сил нашей литературы…»

В 2025 году исполнилось 100 лет журналу «Новый мир» — уникальному изданию, возникшему в советскую эпоху. На его страницах увидели свет многие значительные произведения советской литературы. С исторической точки зрения трудно переоценить роль «Нового мира» в отечественном литературном процессе XX века и степень того влияния, которое оказывал журнал как на развитие советской литературы и публицистики, так и на общественное сознание тех лет. В этой связи обращение к архивным источникам является важным аспектом изучения и понимания исторического пути «Нового мира».

В рамках данной статьи анализируются и публикуются избранные архивные документы из фондов Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), отражающие значимые вехи истории журнала «Новый мир» (1920-е — 1930-е гг.; 1950-е — 1970 гг.) и объединенные общей темой взаимоотношений журнала и советской власти. На основе представленных, а также дополнительно привлекаемых архивных материалов рассматриваются примечательные события и факты полувековой истории журнала «Новый мир» в их общественно-политическом измерении.

 

_{*  *  *}

 

Публикацию предваряет группа документов, связанных с обстоятельствами создания нового журнала в постреволюционной Советской России (Док. №№ 1 — 3). Один из самых ранних документов, отразивший возникновение идеи «Нового мира», относится к 21 октября 1924 г., когда с соответствующим предложением в Политбюро ЦК РКП(б) обратились редактор газеты «Известия» Ю. М. Стеклов и нарком просвещения РСФСР А. В. Луначарский (Док. № 1). В представленной докладной записке обосновывалась необходимость издания «ежемесячного журнала», «доступного по цене широким массам трудящихся», в виде приложения к газете «Известия ЦИК СССР и ВЦИК» и литературно-художественному журналу «Красная нива». Изначально предложение вызвало протест не только со стороны Главлита, но и со стороны Отдела печати ЦК РКП(б) — в нем говорилось об опасностях дублирования программы уже издающегося литературно-художественного журнала «Красная нива» и выпуска «нового недоброкачественного издания», руководить которым будут не его инициаторы, «перегруженные другой работой», а «совершенно чужие для партии люди» (Док. № 2). Вскоре компромисс в этом вопросе был все же найден. Постановлением Политбюро ЦК РКП(б) от 23 октября 1924 г. было разрешено издание самостоятельного журнала «Новый мир» в виде приложения к журналу «Красная нива» (Док. № 3).

Очень скоро журнал попал под тяжелую большевистскую критику, обратившую свое внимание на повесть писателя Б. А. Пильняка — «Повесть непогашенной луны»^[1]. Этот казус, вылившийся в отдельно принятое по этому вопросу постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 13 мая 1926 г. (Док. № 4), и сегодня привлекает внимание исследователей раннесоветской культуры и искусства — являя собой пример наиболее характерного и системного воздействия на работу творческого литературного журнала.

В начале 1930-х гг. «Новый мир» возглавил И. М. Гронский, одновременно занимавший пост ответственного редактора газеты «Известия». Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 февраля 1934 г. руководство газетой было передано видному партийцу Н. И. Бухарину^[2], с оставлением И. М. Гронского в «Новом мире»^[3].

В начале января 1937 г. Отдел печати и издательств ЦК ВКП(б) в докладной записке на имя генерального секретаря ЦК ВКП(б) И. В. Сталина подверг резкой критике работу журнала «Новый мир» и его ответственного редактора И. М. Гронского (Док. № 5). Помимо предложения о снятии последнего, в документе было выдвинуто соображение о необходимости объединить два схожих по типу журнала — «Новый мир» и «Красную новь» — в один литературно-художественный журнал «Родина». Последнее предложение в итоге реализовано не было, а вот работа И. М. Гронского с этого момента значительно усложнилась, повторно попав под официальную критику уже весной 1937 г.

Известны два письма И. М. Гронского этого времени, адресованных секретарям ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, Л. М. Кагановичу, А. А. Андрееву и Н. И. Ежову^[4]. В обоих своих «письмах во власть» И. М. Гронский берет под защиту редактируемый им журнал, пытается дать отпор многочисленным критикам и привести аргументы, подтверждающие правильность направления работы «Нового мира». «…Травля „Нового мира” и работающих в этом журнале коммунистов только запутывает положение в литературе, дезорганизует коммунистов и беспартийных писателей и уводит от постановки и разрешения положительных задач, которые в настоящее время со всей остротой поставлены перед литературой…», — такие строки мы обнаруживаем в первом из этих эпистолярных документов^[5]. В своем втором письме И. М. Гронский обращается «во власть» еще более прямее: «…вот собственно те причины, которые лежат в основе превращения критики недостатков и ошибок, имеющихся в работе редакции „Нового мира”, в проработку, шельмование и политическую дискредитацию работников журнала…<…>…Не имея возможности защищаться в печати от возводимых…<…>…обвинений в политических преступлениях (статьи все равно будут сняты, как они снимались и раньше), я прошу ЦК защитить нас…<…>…от шельмования, травли и преследования и, таким образом, дать нам возможность работать и защищаться в печати от несправедливых нападений, дать нам возможность отвечать на обвинения в преступлениях, которые мы не совершали…»^[6]

Вскоре И. М. Гронский был снят с руководства журналом, а уже в следующем году он был арестован и осужден по обвинению в принадлежности к нелегальной антисоветской организации и во вредительстве в литературе.  К осени 1937 г. состав редакции «Нового мира» был проверен и обновлен^[7], ответственным редактором журнала был назначен по совместительству генеральный секретарь Союза писателей СССР В. П. Ставский^[8] (Док. № 6).

Следующая группа документов относится к периоду больших и знаковых перемен в общественно-политической и культурной жизни страны (Док. №№ 7 — 15). На заре «оттепели» и в дальнейшем журнал «Новый мир» сыграл колоссальную роль в развитии литературы в ее связи с общественной жизнью. Принципиально новая страница истории журнала, безусловно, была связана с личностью Александра Трифоновича Твардовского (1910 — 1971), руководившего изданием в 1950 — 1954 и 1958 — 1970 гг. Документы этого периода как нельзя ярче отражают двойственное отношение советского руководства к деятельности издания.

Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 16 февраля 1950 г. А. Т. Твардовский был назначен на пост главного редактора журнала, сменив К. М. Симонова, руководившего изданием в послевоенные годы и утвержденного этим же постановлением главным редактором «Литературной газеты»^[9]. Одним из первых документов, подписанных А. Т. Твардовским в качестве главного редактора «Нового мира», стала докладная записка об утверждении^[10] состава редколлегии журнала (Док. № 7). Среди знаковых официальных документов конца первого периода работы А. Т. Твардовского в «Новом мире» выделяются — критическое постановление Президиума Союза писателей СССР от 24 марта 1953 г. «О романе В. Гроссмана „За правое дело” и о работе редакции журнала „Новый мир”» (Док. № 8); справка Отдела науки и культуры ЦК КПСС от июня 1954 г. «Об освещении жизни современной деревни и вопросов сельского хозяйства в связи с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС в журнале „Новый мир”» (Док. № 9)^[11].

Параллельно в структурах ЦК КПСС была подготовлена обзорная докладная записка (от 5 июня 1954 г.), содержащая ключевые тезисы официальной критики «Нового мира», в резюмирующей части которой предлагалось снять А. Т. Твардовского с поста главного редактора журнала^[12]. В документе в том числе критиковалась и новая поэма самого А. Т. Твардовского — «Теркин на том свете», запланированная им к публикации в журнале как творческое продолжение его знаменитого «Василия Теркина» военных лет.

На фоне развернувшихся вокруг «Нового мира» тревожных событий А. Т. Твардовский обращается с письмами (от 10 июня и 16 июля 1954 г.) соответственно в Президиум ЦК КПСС и на имя первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева, в которых выражает свое несогласие с критикой журнала (Док. №№ 10 — 11). В своем втором письме А. Т. Твардовский настойчиво просит у Н. С. Хрущева личной аудиенции. Как можно понять из сохранившейся на письме пометы помощника Н. С. Хрущева — В. С. Лебедева — вскоре А. Т. Твардовский был принят Н. С. Хрущевым и беседовал с ним.

В конечном итоге постановлением Секретариата ЦК КПСС от 23 июля 1954 г. «Об ошибках редакции журнала „Новый мир”» А. Т. Твардовский был все же снят с поста главного редактора, с утверждением вместо него — К. М. Симонова (Док. № 12).

Недолгое возвращение К. М. Симонова к руководству журналом продолжалось до середины 1958 г. и во многом сохранило редакционную новомирскую традицию. Отзываясь на огромную популярность «Нового мира» в обществе, он выступил с инициативой об увеличении объема и тиража журнала. Направленное им в начале октября 1955 г. в ЦК КПСС письмо (Док. № 13), однако, осталось без положительного решения^[13]. В обстоятельной докладной записке Отдела культуры ЦК КПСС от 4 января 1957 г., представленной в ЦК КПСС^[14], наряду с критикой целого ряда опубликованных за последнее время в журнале литературных и публицистических произведений (как это было и в 1954 г.) — «вскользь» отмечалась и положительна роль «Нового мира» в современном литературном процессе. Тем не менее «Новому миру» вменялись «неправильная линия, связанная с односторонним пониманием задач литературы» и «критиканство» по отношению к «советской действительности», что, по-видимому, вскоре подорвало позиции К. М. Симонова.

В середине 1958 г. состоялась отставка К. М. Симонова с поста главного редактора «Нового мира», руководство журналом было вновь вверено А. Т. Твардовскому. Практически сразу он возвращает в редакцию своего давнего соратника — опытного литератора А. Г. Дементьева (к тому времени — главного редактора журнала «Вопросы литературы»), с которым его тесно связывала дружба и совместная литературно-редакторская работа в первый период руководства журналом^[15]. В записях члена Президиума ЦК КПСС, главного партийного идеолога М. А. Суслова, сделанных им во время беседы с секретарем Союза писателей СССР А. А. Сурковым в августе 1958 г., упомянут и вопрос о возвращении А. Г. Дементьева в «Новый мир», поставленный, по-видимому, со всей настойчивостью самим А. Т. Твардовским и решенный впоследствии положительно^[16].

В начале августа 1962 г. А. Т. Твардовский направляет в адрес первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева письмо с просьбой ознакомиться с повестью А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (Док. № 14).  К письму прилагалась рукопись повести^[17] с предисловием, написанным самим А. Т. Твардовским (Док. № 15). На письме сохранилась помета помощника Н. С. Хрущева — В. С. Лебедева (через которого и был передан материал) — о прочтении рукописи Н. С. Хрущевым и членом Президиума ЦК КПСС А. И. Микояном, а также о мнении Н. С. Хрущева относительно публикации повести^[18]. Как известно, повесть «Один день Ивана Денисовича» была впервые опубликована именно в «Новом мире»^[19] — и в последующие месяцы была напечатана еще более массовым тиражом, получив огромный положительный отклик.

Заключительная группа документов относится к 1970 г., ставшему завершающим для работы новомирской редакции А. Т. Твардовского (Док. №№ 16 — 18). Усилившаяся во второй половине 1960-х гг. официальная критика журнала поставила на повестку ближайшего времени вопрос о кадровых перестановках в редакции «Нового мира». Еще в конце 1966 г. с поста заместителя главного редактора был снят многолетний соратник А. Т. Твардовского — А. Г. Дементьев. В первой декаде февраля 1970 г. Бюро секретариата Союза писателей СССР приняло решение об изменении состава редколлегии журнала «Новый мир». Со своих руководящих постов были сняты другие ближайшие соратники А. Т. Твардовского по литературно-редакторской работе всех последних лет, активно разрабатывавших и пропагандировавших редакционную политику «Нового мира», — А. И. Кондратович, В. Я. Лакшин, И. И. Виноградов, И. А. Сац.  В докладной записке Отдела культуры ЦК КПСС от 10 февраля 1970 г., представленной в ЦК КПСС и посвященной рассмотрению этого вопроса^[20], в частности говорилось: «…А. Твардовский заявил, что утвержденные секретариатом кандидатуры для него неприемлемы и что в связи с этим он обращается в ЦК КПСС с жалобой на действия секретариата СП СССР. Он заявил, что его дальнейшее пребывание на посту главного редактора журнала зависит от ответа на эту жалобу…»

К этому же времени относятся и два письма самого А. Т. Твардовского (от 5 и 7 февраля 1970 г.)^[21], направленные им соответственно в ЦК КПСС и на имя генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Второе письмо являлось программным, имело явную общественно-политическую направленность: А. Т. Твардовским затрагивались темы сталинизма, несправедливой критики «Нового мира», значения журнала для советской литературы, задетой чести — собственной и журнала (Док. № 16).

Происходящее в редакции «Нового мира» вызвало протест и обеспокоенность у многих советских писателей и литераторов, взбудоражило журнальное и писательское сообщество. Так, например, телеграмму по поводу событий вокруг журнала «Новый мир» на имя председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина направил 10 февраля 1970 г. писатель Ф. А. Искандер (Док. № 17). В это же время среди подписавших коллективное письмо на имя генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, содержащего протест по поводу изменений в составе редакции «Нового мира»^[22], были — Б. А. Можаев; А. Н. Рыбаков; Ю. В. Трифонов; Е. А. Евтушенко; В. Ф. Тендряков; Ю. М. Нагибин; С. Я. Маршак; М. В. Исаковский и другие. Среди читательского сообщества происходящее воспринималось и как явление общественно-политического порядка.

Заключительный документ публикации — справка Отдела культуры ЦК КПСС от 24 марта 1970 г. (Док. № 18) — свидетельствует, что 12 февраля А. Т. Твардовский обратился в секретариат Правления Союза писателей СССР с просьбой об освобождении его от обязанностей главного редактора «Нового мира», а уже 13 февраля его просьба была удовлетворена. Постановлением Секретариата ЦК КПСС от 24 февраля 1970 г. А. Т. Твардовский был освобожден от обязанностей главного редактора журнала «Новый мир», на этот пост был утвержден В. А. Косолапов^[23] — директор крупного издательства «Художественная литература». 2 марта 1970 г. А. Т. Твардовский был принят в ЦК КПСС.

23 марта 1970 г., в ночь на понедельник, А. Т. Твардовский оставил в своем дневнике одну примечательную запись, которая, наверное, подводила самый важный итог последнего периода его жизни: «16 лет в „Новом мире”»^[24].

 

 

_{*  *  *}

 

№ 1

21 октября 1924 г.

Докладная записка редактора газеты «Известия» Ю. М. Стеклова

и наркома просвещения РСФСР А. В. Луначарского в Политбюро ЦК РКП(б)

 

Секретно

Срочно

 

Желая доставить широким массам трудящихся возможность иметь ежемесячный журнал, доступный им по цене, мы вместе с тов. Луначарским задумали издавать при «Известиях ЦИК СССР и ВЦИК» и «Красной Ниве» в виде приложения журнал «Новый Мир», размером в 10 печатных листов, с обычной журнальной программой. Главлит, куда мы обратились для зарегистрирования^[25] этого издания (хотя, быть может, оно и не нуждалась в особой регистрации, как приложение к существующим «Известиям» и «Красной Ниве»), отказал нам в праве издавать этот журнал по мотивам, нам не известным.

Итак, в то время как на всю Советскую Республику существует всего два-три коммунистических журнала, в то время, как разрешены буржуазные журналы, как «Россия» и «Русский Современник», Главлит счел возможным отказать центральному советскому органу в издании своего журнала, и это несмотря на то, что мы собирались давать свой журнал нашим широким массам по цене 50 коп. за 10 печатных листов, тогда как выходящие ныне журналы, сплошь и рядом не достигающие 20 листов, продаются по 3 рубля.

Считая распоряжение Главлита юридически незаконным, так как вряд ли ему предоставлено право запрещать советским организациям те или иные издания, и политически нецелесообразным, так как оно лишает широкие массы дешевого журнала, мы просим Политбюро отменить постановление Главлита и обязать его выдать нам нужное формальное разрешение.

Ходатайство наше просим рассмотреть в самом срочном порядке, так как благодаря проволочкам Главлита и неожиданному запрещению им нашего издания, мы сильно запоздали, ибо до конца года остается всего два месяца, а при наших расстояниях трудно будет за этот срок оповестить все районы Республики о новом издании и таким образом дать возможность желающим своевременно на него подписаться.

 

РЕДАКТОР                                                    Ю. Стеклов

«ИЗВЕСТИЙ ЦИК СССР и ВЦИК»

                                                             А. Луначарский

 

Помета (чернилами): «К этому считаю [правильным] добавить, что в сов[етском] пор[ядке] Главлит подчинен мне, но вопросы о разрешении изданий идут обычно под авторитетным руководством Отдела печати ЦК. Странно однако то, что зав[едующий] этим Отделом тов. Канатчиков определенно заявил мне по [телефону], что издание журнала препятствий не [встречает]. А. Луначарский».

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 166. Л. 2 — 2об.

Подлинник на бланке. Машинопись. Подписи — автографы.

 

 

_{№ 2}

_{22 октября 1924 г.}

_{Докладная записка заведующего Отделом печати ЦК РКП(б)}

_{С. И. Канатчикова в Бюро Секретариата ЦК РКП(б)}

 

С постановлением Главлита о неразрешении выпуска журнала «Новый Мир» вполне согласен по следующим мотивам:

Этот журнал, судя по его программе, будет простым дубликатом журнала «Красная Нива», только в более расширенном виде.

Журнал «Красная Нива» по своему характеру не удовлетворяет требованиям широких рабочих масс, на которых он рассчитан.

При наличии имеющихся сил едва-ли является надобность в выпуске нового недоброкачественного издания, тем более что ответственные редакторы Луначарский, Стеклов, будучи перегружены другой работой, сами редактировать не будут, и вся работа будет вестись совершенно чужими для партии людьми.

 

ЗАВ. ОТДЕЛОМ ПЕЧАТИ ЦК РКП(б)            С. Канатчиков

 

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 166. Л. 3.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

_{№ 3}

_{23 октября 1924 г.}

_{Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О журнале „Новый Мир”»[26]}

 

Строго секретно

С Л У Ш А Л И:

25. — О журнале «Новый Мир».

(т.т. Стеклов, Луначарский, Канатчиков).

 

П О С Т А Н О В И Л И:

25. — Разрешить т.т. Стеклову и Луначарскому издание журнала «Новый Мир» в виде приложения к «Красной Ниве».

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 166. Л. 1.

Подлинник. Машинопись.

_{№ 4}

_{13 мая 1926 г.}

_{Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О № 5 „Нового Мира”»[27]}

 

Строго секретно

С Л У Ш А Л И:

22. — О № 5 «Нового Мира»

(т.т. Молотов, Скворцов-Степанов, Полонский, Воронский, Лебедев-Полянский).

 

П О С Т А Н О В И Л И:

22. — а) Признавая, что «Повесть о непогашенной луне»^[28] Пильняка является злостным, контр-революционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии, подтвердить изъятие пятой книги «Нового Мира».

б) Поставить на вид членам редакционной коллегии «Нового Мира» т.т. Луначарскому и Степанову-Скворцову^[29] помещение в «Новом Мире» этого разсказа^[30] Пильняка, а т. Полонскому, как члену редколлегии, ответственному за художественный отдел, объявить строжайший выговор.

в) Предложить т. Воронскому письмом в редакцию «Нового Мира» отказаться от посвящения Пильняка, с соответствующей мотивировкой, которая должна быть согласована с Секретариатом ЦК.

г) Редакционной коллегии «Нового Мира» одновременно с письмом т. Воронского опубликовать свое заявление о том, что, присоединяясь к мнению т. Воронского, она считает напечатание этого разсказа явной и грубой ошибкой.

д) Снять Пильняка со списка сотрудников журналов: «Красная Новь», «Новый Мир» и «Звезда» (Ленинград).

е) Запретить какую-либо перепечатку или переиздание разсказа Пильняка «Повесть о непогашенной луне».

ж) Поручить т. Бройдо пересмотреть договор, заключенный ГИЗ’ом с Пильняком в целях устранения из издания тех сочинений Пильняка, которые являются неприемлемыми в политическом отношении.

з) Поручить Отделу Печати ЦК распространить то же и на остальные советские издательства.

и) Предложить Отделу Печати ЦК дать печати закрытую директиву по вопросам, связанным с закрытием «Новой России» и изъятием пятой книги «Нового Мира», особенно подчеркнув в ней необходимость строго соблюдать разграничение между критикой, направленной на укрепление Советской власти, и критикой, имеющей своей целью ее дискредитирование.

к) Констатировать, что вся фабула и отдельные элементы разсказа Пильняка «Повесть о непогашенной луне», не могли быть созданы Пильняком иначе, как на основании клеветнических разговоров, которые велись некоторыми коммунистами вокруг смерти т. Фрунзе, и что доля ответственности за это лежит на т. Воронском. Объявить т. Воронскому за это выговор.

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 166. Л. 4 — 5.

Подлинник. Машинопись.

 

 

_{№ 5}

_{7 января 1937 г.}

_{Докладная записка заведующего Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б)}

_{Б. М. Таля генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину}

 

Положение в журнале «Новый мир», редактируемом т. Гронским, как мне кажется, заслуживает Вашего внимания.

Вокруг «Нового мира» группируются чуждые и не внушающие доверия люди. Страницы журнала гостеприимно предоставляются для политически вредных произведений и систематически заполняются всякого рода литературной пошлятиной.

«Новый мир» приютил троцкистско-зиновьевского террориста Пикеля в качестве критика и очеркиста. Последняя статья этого «критика» была изъята цензурой уже во время процесса над троцкистско-зиновьевской бандой^[31].

В «Новом мире» основной актив составляют: Б. Пильняк — поддерживал связь с ссыльными троцкистами и помогал им деньгами; Зазубрин — был изгнан в свое время из партии по обвинению в провокации; П. Васильев — был в ссылке и опять вернулся в журнал Гронского; Правдухин — быв. эс-эр; Зарудин — исключенный из партии как троцкист в 1927 г.; Дайреджиев — автор троцкистского романа «Через отмели» и ряд других не внушающих доверия людей.

Почти ни один номер журнала не обходится без того, чтобы цензура чего-нибудь не сняла, не внесла политических исправлений. Это повторяется из года в год. Например, в 1934 году цензурой было снято 9 произведений и сделано больше сотни купюр. В 1935 году вмешательство цензуры было еще более значительным.

В 1936 году был снят роман Зазубрина с явно выраженной троцкистской тенденцией; снят рассказ Сергеева-Ценского «Спокойствие» — пасквиль на советскую власть; снят рассказ Пильняка «Заштат» — антисоветское зубоскальство над коммунистами работниками в районах; снят ряд других произведений.

Однако, целый ряд недоброкачественных и просто халтурных, антихудожественных произведений заполонили страницы «Нового мира» в 1936 году. Так, например, был напечатан малограмотный «роман» Раисы Азарх «Пятая армия» с явной клеветой на Ленина. Этот роман был предметом разбирательства КПК при ЦК ВКП(б)^[32], автор романа и редактор журнала получили партийное взыскание.

Были напечатаны пошлые «произведения» Пильняка «Мясо», Перегудова «Подлость» и ряд других на том же уровне.

Идейный уровень журнала примитивен, провинциален и крайне невыдержан.

Достаточно сказать, что в передовой к 18 годовщине Великой Октябрьской революции как главный показатель роста мощи СССР брался пример роста... балетных школ. Тов. Гронский писал: «Культура хореографического искусства, культура танца погибла в капиталистическом мире и погибла окончательно. Восстановить ее может только победивший пролетариат, ибо буржуазии сейчас не хореографического искусства... Здесь так же, как и в области хозяйства, от кризиса страдают в первую очередь широкие народные массы».

Теоретическая путаница выливается иногда в чудовищно безграмотную пошлятину. Главным «теоретиком» является сам Гронский. Так, например, в одной статье т. Гронский писал: «Для того, чтобы раскрыть характер модели, особенно если модель является выдающейся личностью, художник должен войти в мир интересов и устремлений этой модели. Он должен жить ее жизнью, ее заботами, настроениями, устремлениями и мечтами. Другими словами, художник должен быть родственен модели, дышать с нею одним воздухом, бороться за одни с моделью идеалы».

Попросту же говоря, Гронский поучает художников следовать реакционной теории перевоплощения^[33], по Гронскому выходит, что если художник работает над образом белогвардейца, то художник сам должен стать белогвардейски настроенным человеком.

т. Гронский написал совершенно возмутительную статью о Горьком (статья была снята по нашему указанию цензурой).

В качестве основного помощника и доморощенного законодателя по вопросам критики и теории при Гронском состоит разухабистый малограмотный критик т. Рожков. Этот Рожков систематически пишет прямо-таки хулиганские статьи. Достаточно сказать, что за последние 2-3 месяца было снято по этой причине 2 статьи Рожкова.

По отношению к писателям Гронский ведет вредную политику подыгрывания под нездоровые настроения некоторых из них. В то же время он шарахается в другую крайность и на одном широком собрании обозвал огульно писателей троцкистами, заявив им — «мы еще вас прощупаем».

Журнал «Новый мир» находится в ненадежных руках. Тов. Гронский не обеспечивает руководства журналом.

Вношу предложение:

1. Освободить т. Гронского от обязанностей редактора журнала «Новый мир».

2. Утвердить редактором журнала «Новый мир» т. Кирпотина В. Я.

Вопрос этот может быть разрешен и следующим образом: журнал «Красная новь» тоже редактируется плохо. Так, например, в последнем номере напечатан роман Давыдова «Дикий камень», целиком воспроизводящий концепцию «Богатырей» Демьяна Бедного^[34].

«Новый мир» и «Красная новь» по своему характеру однородны. Их вполне можно объединить и создать вместо них один хороший литературно-художественный журнал.

В случае приемлемости этого варианта вношу предложение:

1. Объединить журналы «Новый мир» и «Красная новь» в один журнал «Родина».

2. Утвердить редактором журнала «Родина» т. Кирпотина В. Я.

 

 

ЗАВ. ОТДЕЛОМ ПЕЧАТИ

И ИЗДАТЕЛЬСТВ ЦК ВКП(б)                                    Б. ТАЛЬ

 

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 166. Л. 105 — 108.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

 

_{№ 6}

_{17 ноября 1937 г.}

_{Докладная записка заведующего Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б) Л. З. Мехлиса «О редакции журнала „Новый мир”», разосланная секретарям ЦК ВКП(б) — И. В. Сталину, Л. М. Кагановичу, А. А. Андрееву, А. А. Жданову и Н. И. Ежову}

 

В редакцию журнала «Новый мир» входит А. Безыменский, исключенный парторганизацией Союза Советских Писателей из партии за долголетнюю связь с троцкистами и принадлежность к троцкистам.

Отдел Печати просит ЦК ВКП(б) вывести Безыменского А. из состава редакции журнала «Новый мир» и утвердить редакцию в следующем составе: Ставский В. (отв. редактор), Гладков Ф., Леонов Л. и Малышкин А. (члены редколлегии).

Проект постановления прилагается^[35].

 

ЗАВ. ОТДЕЛОМ ПЕЧАТИ

И ИЗДАТЕЛЬСТВ ЦК ВКП(б)                            Л. МЕХЛИС

 

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 166. Л. 130.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

_{№ 7}

_{25 февраля 1950 г.}

_{Докладная записка генерального секретаря Союза советских писателей СССР  А. А. Фадеева и главного редактора журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину}

 

ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ И. В.

 

Секретариат Союза Советских Писателей СССР просит утвердить:

1) Заместителем Главного редактора и редактором отдела критики и библиографии журнала «Новый Мир»

— т. Тарасенкова А. К.

Заместителем Главного редактора и ответственным секретарем редакции журнала «Новый Мир»

— т. Смирнова С. С.

Редактором отдела прозы журнала «Новый Мир»

— т. Бубеннова М. С.

2) Утвердить редакционную коллегию журнала «Новый Мир»:

Твардовский А. Т.

Тарасенков А. К.

Смирнов С. С.

Бубеннов М. С.

Катаев В. П.

Федин К. А.

Шолохов М. А.

 

Генеральный Секретарь Союза Советских

Писателей СССР                                                         А. Фадеев

Главный редактор журнала

 «Новый Мир»                                                  А. Твардовский

 

 

Резолюция и помета (красным карандашом): «Срочно. т. Суслову. Г. Маленков. 27/II»; «На С[екретариа]т ЦК».

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 167. Л. 5.

Подлинник. Машинопись. Подписи — автографы.

 

 

_{№ 8}

_{24 марта 1953 г.}

_{Из постановления Президиума Союза советских писателей СССР «О романе В. Гроссмана „За правое дело” и о работе редакции журнала „Новый мир”»}

 

Президиум Союза Советских Писателей СССР считает совершенно правильной резко критическую оценку, которую получила первая книга романа В. Гроссмана «За правое дело» в статьях «Правды», журнала «Коммунист», а также в редакционной статье «Литературной газеты».

Президиум отмечает, что серьезные ошибки и недостатки романа В. Гроссмана объясняются прежде всего отступлением писателя от позиций партийности литературы. Произведение содержит серьезные идейные пороки, в его основе лежит грубо ошибочная идейно-творческая концепция. Вместо осмысления событий Великой Отечественной войны в свете марксистско-ленинской теории, Гроссман исходит из реакционных воззрений на исторический процесс. Подобная трактовка истории приводит объективно к проповеди на страницах романа буржуазной идеалистической философии.

Ошибки и пороки идейного характера обусловили многие недостатки романа В. Гроссмана как художественного целого. При наличии ряда удачных образов и сцен роман в целом рыхлый и композиционно плохо организованный.

В нем нет цельной картины действительности, не показаны закономерности общественного развития, источники нашей победы в Великой Отечественной войне, организующая и руководящая роль коммунистической партии. В. Гроссман не передал силы и красоты нравственного облика советского народа, он не показал типического образа советского человека — героя великой Сталинградской битвы. Не создав сильных и законченных образов простых людей из народа, героических борцов за социалистическую Родину, автор поставил в центр произведения людей мелких, незначительных, обывателей, а задачу философского осмысления исторических событий возложил на персонажей, исповедующих буржуазную идеалистическую философию (Штрум, Чепыжин). Вредные «теорийки» носителей идеалистических взглядов не разоблачаются и не опровергаются в романе.

Президиум Союза Советских писателей отмечает, что редколлегия журнала «Новый Мир», напечатавшая роман В. Гроссмана^[36], допустила большую ошибку, не проявила необходимой бдительности и требовательности к идейно-художественному качеству произведения.

Журнал в целом ведется неудовлетворительно, редакция плохо справляется с возложенными на нее обязанностями, снизила идейно-художественное качество печатаемого литературного материала. Редколлегия в течение 1951—1952 г.г. допускала проникновение на страницы «Нового мире» чуждых в идейном отношении произведений (антипатриотическая статья А. Гурвича «Сила положительного примера», упомянутый роман В. Гроссмана). Публиковались произведения, содержащие крупные идейные пороки <…>

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 40. Л. 34 — 35.

Заверенная копия. Машинопись.

 

_{№ 9}

_{[Июнь 1954 г.]}

_{Справка Отдела науки и культуры ЦК КПСС «Об освещении жизни}

_{современной деревни и вопросов сельского хозяйства в связи с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС в журнале „Новый мир”»}

 

Литературно-художественный журнал «Новый мир» неудовлетворительно показывает жизнь современной советской деревни и освещает вопросы сельского хозяйства в связи с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС  «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР»^[37]. Несмотря на большие возможности, которыми располагает журнал (он выходит объемом в 18 печатных листов), на страницах «Нового мира» мало публикуется материалов на эту важнейшую тему, редколлегия не проявляет должной требовательности к их качеству.

За период с октября 1953 г. по май 1954 г. в журнале было напечатано всего шесть художественных произведений, посвященных колхозной деревне, в том числе пьеса В. Овечкина и Г. Фиша «Народный академик» (№ 10 за 1953 г.) — об известном новаторе земледелия в Сибири Мальцеве, очерки — «Падение Ивана Чупрова» (№ 11 за 1953 г.) и «Ненастье» (№ 2 за 1954 г.) — В. Тендрякова, «В том же районе» — В. Овечкина и два рассказа Г. Троепольского — «Один день» (№ 1 за 1954 г.) и «Соседи» (№ 4 за 1954 г.). Рассказ Г. Троепольского «Соседи» был подвергнут критике в «Литературной газете» за снисходительное отношение автора к отрицательному персонажу Птахину — лодырю и спекулянту.

По разделу критики и библиографии редакция «Нового мира» за это время опубликовала несколько статей и рецензий, в том числе ошибочную вульгаризаторскую статью Ф. Абрамова «Люди колхозной деревни в послевоенной прозе» (№ 4 за 1954 г.), поверхностную, половинчатую статью В. Панкова о романе Ф. Панферова «Волга — матушка река» (№ 1 за 1954 г.), рецензию С. Бабенышевой о повести А. Вальцевой «Осень в Щеглах» (№ 1 за 1954 г.) и несколько рецензий о брошюрах на сельскохозяйственную тему.

По разделу публицистики и науки журнал напечатал за 8 истекших месяцев следующие статьи: П. Мстиславский — «Народное благосостояние» (№ 11 за 1953 г.), В. Русаков — «Сила примера» — о печатной пропаганде передового опыта в сельском хозяйстве (№ 12 за 1953 г.), Н. Немов — «Об экономии и бережливости» (№ 1 за 1954 г.), О. Добролюбский — «Неиспользованные резервы» (№ 2 за 1954 г.) — об использовании достижений советской химии для повышения урожайности хлеба; А. Винтер и А. Маркин — «Энергетика в борьбе за изобилие» (№ 4 за 1954 г.); С. Сутоцкий — «Начало большого пути» (№ 5 за 1954 г.) — о мероприятиях Коммунистической партии и Правительства по повышению материального уровня жизни советского народа.

Статья П. Мстиславского «Народное благосостояние» была подвергнута критике в журнале «Коммунист» (№ 5 за 1954 г.), так как автор неправильно трактует марксистское положение о стоимости товара и смешивает понятие стоимости с понятием потребительной стоимости.

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 84. Л. 32 — 33.

Заверенная копия. Машинопись.

 

 

 

 

_{№ 10}

_{10 июня 1954 г.}

_{Письмо главного редактора журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского}

_{в Президиум ЦК КПСС}

 

_{В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС}

 

Товарищам Г. М. Маленкову, В. М. Молотову,

H. C. Xрущеву, К. Е. Ворошилову, Н. А. Булганину,

Л. М. Кагановичу, А. И. Микояну, М. Г. Первухину,

М. З. Сабурову

 

На днях члены редколлегии журнала «Новый мир» коммунисты были вызваны тов. П. Н. Поспеловым. Предметом беседы были два вопроса: работа критико-библиографического отдела журнала и рукопись новой поэмы А. Твардовского «Теркин на том свете».

Поскольку тов. П. Н. Поспелов сказал, что эти вопросы будут окончательно рассмотрены Президиумом ЦК, считаю необходимым довести до сведения членов Президиума следующее:

1. Статьи и рецензии «Нового мира», занявшие внимание литературной общественности и читателей в последнее полугодие (В. Померанцева — «Об искренности в литературе», М. Лифшица — о «Дневнике» Мариэтты Шагинян, Ф. Абрамова — о послевоенной прозе, посвященной колхозной тематике, М. Щеглова — о «Русском лесе» Л. Леонова), что я и старался разъяснить у тов. П. Н. Поспелова, нельзя рассматривать как некую «линию» «Нового мира», притом вредную. Никакой особой «линии» у «Нового мира», кроме стремления работать в духе известных указаний партии по вопросам литературы, нет и быть не может. Указания партии о необходимости развертывания смелой критики наших недостатков, в том числе и недостатков литературы, обязывали и обязывают редакцию в меру своих сил и понимания честно и добросовестно выполнять их.

Будучи участником последних пленумов ЦК КПСС, произведших на меня огромное впечатление духом и тоном прямой к бесстрашной критике недостатков, нетерпимости к приукрашиванию действительности, я старался направлять работу журнала в этом духе, видел и вижу в этом свою прямую задачу коммуниста-литератора, особенно в период подготовки ко Второму съезду писателей^[38]. Спору нет, что на этом пути у меня и у моих товарищей могли быть ошибки и упущения. Нельзя не признать, что, например, статья В. Померанцева объективно принесла, по справедливому выражению тов. П. Н. Поспелова, «больше вреда, чем пользы». Хочу лишь сказать со всей убежденностью, что «больше вреда» произошло не от самой статьи, а от шумихи, поднятой вокруг нее в печати и в Союзе писателей, шумихи, сделавшей из самого слова «искренность» некий жупел. Об этом, примерно мы, редакторы «Нового мира», и говорили в редакционной статье, снятой из № 6 по распоряжению Отдела литературы ЦК КПСС.

2. Моя новая поэма «Теркин на том свете» я считаю только в силу некоего предубеждения была охарактеризована тов. П. Н. Поспеловым, как «пасквиль на советскую действительность», как «вещь клеветническая». Не входя в оценку литературных достоинств и недостатков моей новой вещи, я должен сказать, что решительно не согласен с характеристикой ее идейно-политической сущности, данной тов. П. Н. Поспеловым. Пафос этой работы, построенной на давно задуманном мною сюжете (Теркин попадает на «тот свет» и как носитель неумирающего, жизненного начала, присущего советскому народу, выбирается оттуда), в победительном, жизнеутверждающем осмеянии «всяческой мертвечины», уродливостей бюрократизма, формализма казенщины и рутины, мешающих нам, затрудняющих наше победное продвижение вперед. Этой задачей я был одушевлен в работе над поэмой и надеюсь, что в какой-то мере мне удалось ее выполнить. Избранная мною форма условного сгущения, концентрации черт бюрократизма правомерна, и великие сатирики, чьему опыту я не мог не следовать, всегда пользовались средствами преувеличения, даже карикатуры для выявления наиболее характерных черт обличаемого и высмеиваемого предмета. Я с готовностью допускаю, что может быть мне не все удалось в поэме, может быть какие-то ее стороны нуждаются в уточнении, доведении до большей определенности, отчетливости. Допускаю даже, что отдельные строфы или строки может быть звучат неверно и противоречат общему замыслу вещи. Но я глубоко убежден, что, будучи доработана мною с учетом всех возможных замечаний, она бы принесла пользу советскому народу и государству.

Перо мое — самое главное, чем я располагаю в жизни, принадлежит партии, ведущей народ к коммунизму. Партии я обязан счастьем моего литературного призвания. Всему, что я могу в меру моих сил, научила меня она.  С именем партии я связываю все лучшее, разумное, правдивое и прекрасное на свете, ради чего стоит жить и трудиться. И я буду и впредь трудиться и поступать так, чтобы не за страх, а за совесть служить делу коммунизма.

3. Тщательно и всесторонне обдумав все, связанное с двухдневной беседой у тов. П. Н. Поспелова по вопросам «Нового мира» и моей поэмы, с полной ответственностью перед Президиумом Центрального Комитета могу сказать, что малая продуктивность этой беседы определяется «проработочным» ее характером. Были предъявлены грозные обвинения по поводу действий и поступков, которые, как я ожидал, заслуживали бы поддержки и одобрения, а наши возражения и разъяснения по существу дела звучали всуе. Не согласен немедленно признать себя виновным — значит ты ведешь себя не по-партийному, значит будешь наказан. Но чего стоят такие «автоматические» признания ошибок, которые делаются или из страха быть наказанным, или просто по инерции: обвинен — признавай вину, есть она или нет в действительности.

Менее всего, конечно, мог я ожидать, что такой характер примет рассмотрение важных литературных вопросов в столь высокой инстанции.

Прошу Президиум Центрального Комитета уделить этим вопросам внимание и разрешить их по всей справедливости.

А. Твардовский

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 84. Л. 29 — 31.

Заверенная копия. Машинопись.

 

 

_{№ 11}

_{16 июля 1954 г.}

_{Письмо главного редактора журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского}

_{на имя первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева}

 

Глубокоуважаемый Никита Сергеевич!

 

Очень прошу Вас принять меня по вопросам, связанным с обсуждением работы журнала «Новый мир» и моей неопубликованной поэмы^[39].

Не откажите мне хотя бы в самой короткой беседе, поскольку речь идет не только о моей личной литературной судьбе, но и общих принципиальных делах советской литературы.

А. Твардовский

 

Помета (чернилами): «В архив. Тов. Хрущев Н.С. принимал поэта Твардовского и беседовал с ним. В. Лебедев. 3.8.54г.».

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 84. Л. 28.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

_{№ 12}

_{23 июля 1954 г.}

_{Постановление Секретариата ЦК КПСС}

_{«Об ошибках редакции журнала „Новый мир”»[40]}

 

Строго секретно

 

ЦК КПСС отмечает, что редколлегия журнала «Новый мир» допустила в своей работе серьезные политические ошибки, выразившиеся в опубликовании ряда статей, содержащих неправильные и вредные тенденции (статьи В. Померанцева, М. Лифшица, Ф. Абрамова, М. Щеглова). Редактор журнала т. Твардовский и его заместители т. Дементьев и т. Смирнов готовили к опубликованию поэму А. Твардовского «Теркин на том свете», в которой содержатся клеветнические выпады против советского общества. Все эти факты свидетельствуют о том, что в журнале «Новый мир» наметилась линия, противоречащая указаниям партии в области литературы.

ЦК КПСС отмечает, что положение, создавшееся в редакции журнала «Новый мир», органа Союза советских писателей, во многом объясняется тем, что президиум и секретариат Союза советских писателей до последнего времени по существу не занимались вопросами идейного направления журнала «Новый мир», тогда как руководство Союза советских писателей главное внимание в своей деятельности должно уделять вопросам идейной направленности советской литературы, вопросам идеологического воспитания и роста художественного мастерства наших писателей. ЦК КПСС считает, что в настоящий период значительно возрастает роль Союза советских писателей как общественной писательской организации, помогающей активному участию советских писателей в коммунистическом строительстве, в морально-политическом воспитании строителей коммунизма, в преодолении пережитков капитализма в сознании людей. Союз советских писателей должен систематически обсуждать основные вопросы развития и совершенствования советской литературы, обсуждать отдельные произведения, помогать политическому и художественному росту писателей путем товарищеской критики и товарищеских разъяснений. Союз советских писателей призван систематически и своевременно бороться с отклонениями от принципов социалистического реализма, с попытками увести советскую литературу в сторону от жизни и борьбы советского народа, от актуальных вопросов политики партии и советского государства, бороться с попытками культивировать упадочные настроения, давать отпор тенденциям огульного, нигилистического охаивания всего положительного, что сделано советской литературой. Исключительно важная роль в борьбе за новый подъем советской литературы, особенно перед предстоящим Вторым Всесоюзным съездом советских писателей, принадлежит партийной организации советских писателей и коммунистам-писателям, которые должны показать себя передовыми борцами за линию партии в литературе, умеющими убеждать и воспитывать.

ЦК КПСС постановляет:

1. Осудить неправильную линию журнала «Новый мир» в вопросах литературы, а также идейно-порочную и политически вредную поэму А. Твардовского «Теркин на том свете».

2. Освободить т. Твардовского А. Т. от обязанностей главного редактора журнала «Новый мир» и утвердить главным редактором этого журнала т. Симонова К. М.

3. Рекомендовать президиуму Союза советских писателей СССР обсудить ошибки журнала «Новый мир» и принять развернутое решение по данному вопросу.

 

СЕКРЕТАРЬ ЦК                                                          Н. Хрущев

 

 

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 34. Д. 167. Л. 80 — 81.

Подлинник на бланке (с печатью ЦК КПСС). Машинопись. Подпись — факсимиле.

 

 

_{№ 13}

_{[6 октября 1955 г.]}

_{Письмо главного редактора журнала «Новый мир» К. М. Симонова}

_{в ЦК КПСС}

 

Во втором полугодии 1955 года журнал «Новый Мир» перестроил свою работу и ввел новый, открывающий каждый номер, обширный отдел «Очерки наших дней». По замыслу редакции, этот, возглавляющий журнал, отдел должен отражать на своих страницах наиболее заметные общественное события в жизни страны.

7-ой номер журнала был открыт очерками В. Ажаева, Д. Гранина, В. Кочетова и А. Злобина «Три дня в Кремле», посвященными Всесоюзному совещанию работников промышленности^[41]; 8-ая книга журнала была открыта очерками Ю. Нагибина, В. Лукашевича, И. Горелика «В июле этого года», посвященными текущим проблемам сельского хозяйства на материале жизни одного из рядовых сельскохозяйственных районов; 9-ая книга журнала открылась серией очерков М. Прилижаевой, В. Розановой под общим заголовком «Сегодня первое сентября...», посвященных началу учебного года и проблемам подготовки молодежи к трудовой жизни; 10-ая книга журнала открывается очерком А. Безыменского и И. Вайнберга «Будни одного завода», посвященным проблеме борьбы со штурмовщиной.

Отзывы прессы и читательские письма свидетельствуют о своевременности этого начинания, и редакция планирует впредь вести этот отдел, как постоянный. Учитывая введение этого нового, открывающего каждый номер журнала, отдела объемом не менее двух листов, редакционная коллегия «Нового Мира» просит с января 1956 года выделить журналу, для ведения этого отдела, дополнительно два печатных листа на номер. Просим учесть, что даже и при таком увеличении объема журнала на два листа, его общий объем все еще не достигнет, например, традиционного объема таких русских журналов, как «Современник» или «Отечественные записки», а, между тем, запросы у советского читателя сейчас, конечно, куда шире и многообразнее, чем у русской читающей публики 19 века.

Очень просим рассмотреть наше ходатайство в положительном смысле.

Одновременно, по согласованию с издательством «Известия» и «Союзпечатью», просим увеличить тираж журнала «Новый Мир» на 1956 год со 140 тысяч до 175 тысяч. При этом условии, не повышая цены журнала (7 рублей) мы сохраним его рентабельность и доходность и пойдем навстречу подписчикам и читателям. В 1955 году, в связи с большим превышением спроса над лимитом подписки, мы имели возможность из 140 тысяч экземпляров давать на всю страну для розницы лишь около двух тысяч экземпляров. В 1956 году было бы крайне желательно изменить это положение в лучшую сторону и для подписчиков, и для читателей, покупающих журнал в рознице.

Приложение: Справка Планового отдела Издательства «Известий»^[42].

 

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР

ЖУРНАЛА «НОВЫЙ МИР»                               К. СИМОНОВ

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 739. Л. 28 — 29.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

_{№ 14}

_{[6 августа 1962 г.]}

_{Письмо главного редактора журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского}

_{на имя первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева}

 

Дорогой Никита Сергеевич!

 

Я не счел бы возможным посягать на Ваше время по частному литературному делу, если бы не этот поистине исключительный случай.

Речь идет о поразительно талантливой повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Имя этого автора до сих пор никому не было известно, но завтра может стать одним из замечательных имен нашей литературы.

Это не только мое глубокое убеждение. К единодушной высокой оценке этой редкой литературной находки моими соредакторами по журналу «Новый мир», в том числе К. А. Фединым, присоединяются и голоса других видных писателей и критиков, имевших возможность ознакомиться с нею в рукописи.

Но в силу необычности жизненного материала, освещаемого в повести, я испытываю настоятельную потребность в Вашем совете и одобрении.

Одним словом, дорогой Никита Сергеевич, если Вы найдете возможным уделить внимание этой рукописи, я буду счастлив, как если бы речь шла о моем собственном произведении.

И хочу надеяться, что, обращаясь с этой просьбой, я не злоупотреблю Вашим дорогим для меня добрым отношением.

 

А. Твардовский

 

Помета (чернилами): «В архив. Тов. Хрущев Н. С. читал. Сказал, что вопрос о публикации этой повести надо будет обсудить на Президиуме ЦК. После этого соответствующие указания он даст сам товарищам, которые занимаются в ЦК КПСС вопросами литературы. Эту рукопись читал также и тов. Микоян А. И. Сентябрь 1962 г. В. Лебедев».

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 404. Л. 50.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

_{№ 15}

_{[Не позднее 6 августа 1962 г.]}

_{Предисловие главного редактора журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского к рукописи повести А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича»}

 

Вместо предисловия. Жизненный материал, положенный в основу повести А. Солженицына — необычен в советской литературе. Он несет в себе отзвук тех болезненных явлений в нашем развитии, связанных с периодом развенчанного и отвергнутого партией культа личности, которые по времени хотя и отстоят от нас не так уже далеко, представляются нам далеким прошлым. Но прошлое, каким бы оно ни было, никогда не становится безразличным для настоящего. Залог полного и бесповоротного разрыва со всем тем в прошлом, чем оно было омрачено, — в правдивом и мужественном постижении до конца его последствий. Об этом именно говорил H. С. Хрущев в своем памятном для всех нас заключительном слове на XXII съезде^[43]: «Наш долг тщательно и всесторонне разобраться в такого рода делах, связанных с злоупотреблением властью. Придет время, мы умрем, все мы смертны, но пока работаем, мы можем и должны многое выяснить и сказать правду партии и народу… Это нужно сделать для того, чтобы подобные явления никогда впредь не повторялись».

«Один день Ивана Денисовича» — это не документ в мемуарном смысле, не записки или воспоминания о пережитом автором лично, хотя только пережитое лично могло сообщить этому рассказу такую достоверность и подлинность. Это — произведение художественное, и в силу именно художнического освещения данного жизненного материала, оно является свидетельством особой ценности, документом искусства, возможность которого на этом «специфическом материале» до сих пор представлялась маловероятной.

Читатель не найдет в повести А. Солженицына всеобъемлющего изображения того исторического периода, который, в частности, отмечен горькой памятью тридцать седьмого года. Содержание «Одного дня», естественно, ограничено и временем, и местом действия, и кругозором главного героя повести. Но один день из жизни лагерного заключенного Ивана Денисовича Шухова под пером А. Солженицына, впервые выступающего в литературе, вырастает в картину, наделенную необычайной живостью и верностью правде человеческих характеров. В этом прежде всего заключается редкостная впечатляющая сила произведения. Многих людей, обрисованных здесь в трагическом качестве «зеков», читатель может представить себе и в иной обстановке — на фронте или на стройках послевоенных лет. Это те же люди, волею обстоятельств поставленные в особые, крайние условия жестоких физических и моральных испытаний.

В этой повести нет нарочитого нагнетения ужасных фактов жестокости и произвола, явившихся следствием нарушения советской законности. Автором избран один из самых обычных дней лагерной жизни от подъема до отбоя. Однако этот «обычный» день не может не отозваться в сердце читателя горечью и болью за судьбу людей, которые встают перед ним со страниц повести такими живыми и близкими. Но несомненная победа художника в том, что эта горечь и боль ничего общего не имеет с чувством безнадежной угнетенности. Наоборот, впечатление от этой вещи, столь необычной по своей неприкрашенной и нелегкой правде, как бы освобождает душу от невысказанности того, что должно было быть высказано, и, тем самым, укрепляет в ней чувства мужественные и высокие.

Эта суровая и жизнеутверждающая повесть — еще один пример того, что нет таких участков или явлений действительности, которые были бы в наше время исключены из сферы советского художника и недоступны правдивому описанию. Все дело в том, какими возможностями располагает сам художник.

И еще один простой и поучительный вывод позволяет сделать эта повесть: истинно значительное содержание, верность большой жизненной правде, глубокая человечность в подходе к изображению даже самых трудных объектов — не могут не призвать к жизни и соответствующей формы. В «Одном дне» она ярка и своеобразна в самой своей будничной обычности и внешней непритязательности, она менее всего озабочена самой собою, и потому исполнена внутреннего достоинства и силы.

Я не хочу предвосхищать оценку читателями этого небольшого по объему произведения, хотя для меня несомненно, что оно означает приход в нашу литературу нового своеобычного и вполне зрелого мастера.

Может быть, какие-нибудь частности, как, например, использование автором — весьма, впрочем, умеренное и целесообразное — некоторых словечек и речений той среды, где его герой проводит свой трудовой день, вызовут возражения особо привередливого вкуса.

Но в целом «Один день Ивана Денисовича» из ряда тех произведений литературы, восприняв которые, мы испытываем большое желание, чтобы наше чувство признательности автору было разделено и другими читателями.

 

А. Твардовский

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 404. Л. 51 — 54.

Подлинник. Машинопись.

 

 

_{№ 16}

_{7 февраля 1970 г.}

_{Письмо главного редактора журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского}

_{на имя генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева}

 

Глубокоуважаемый Леонид Ильич!

 

Я обращаюсь к Вам по вопросам, которые впервые — за более чем пятнадцатилетнюю мою редакторскую деятельность и более чем сорокалетнюю жизнь в литературе — встали передо мной как прямая угроза моему доброму имени советского писателя и коммуниста.

На днях Секретарь Союза писателей К. В. Воронков и работник Отдела культуры ЦК КПСС А. А. Беляев предъявили мне те западноевропейские издания, где в ноябре — декабре прошлого года появилась моя поэма «По праву памяти», снабженная провокационным заголовком «Над прахом Сталина» и широковещательным уведомлением, что она «запрещена в Советском Союзе».

Я считаю излишним заверять Вас, что поэма проникла за рубеж неизвестными мне путями и, разумеется, помимо моей воли, но предыстория этого дела в кратких словах такова.

Эта небольшая по объему поэма, над которой, однако, я работал в общей сложности свыше пяти лет, действительно была задержана Главлитом в сверстанном уже виде в шестой (июньской) книжке «Нового мира» за 1969 год, — без всяких, впрочем, предложений о поправках или купюрах и без каких бы то ни было мотивировок.

Я тогда же обратился к Первому Секретарю Союза писателей К.А. Федину с просьбой поставить этот вопрос на Секретариате и обсудить поэму по примеру того, как были обсуждены заключительные главы моей книги «За далью — даль», в свое время так же задержанные цензурой.

Но поэма тогда не была обсуждена и вопрос о ней оставался открытым вплоть до поры, когда я узнал о заграничных ее публикациях.

Последнее обстоятельство, естественно, не могло меня не встревожить чрезвычайно, и 19 января я вновь обратился к К. А. Федину, ставя вопрос о необходимости безотлагательного обсуждения поэмы. Но теперь о рассмотрении поэмы на Секретариате уже и речи не было: вместо этого мне предложили выступить с «выражением своего отношения» к факту этих публикаций, т.е. с соответствующей отповедью всем этим «Эспрессо», «Фигаро» и «Посевам».

Я был готов это сделать со всей решимостью, во всю меру моего негодования и протеста против опубликования в зарубежной печати выкраденного и изуродованного моего произведения, но считал и считаю, что наиболее действенной формой отповеди было бы опубликование (после соответствующего обсуждения) самой моей поэмы в подлинном ее виде, что свело бы на нет эффект провокационных попыток опорочить это мое произведение.

Однако когда 3 февраля Секретариат Союза писателей заслушал сообщение К. А. Федина о моем письме и беседе со мной, то постановление по этому вопросу явилось для меня полной неожиданностью: назначить первым заместителем Главного редактора журнала «Новый мир» тов. Большова, и комиссии, в состав которой тут же был введен тов. Большов, в трехдневный срок переформировать редколлегию журнала.

Я опротестовал перед ЦК КПСС и Секретариатом Союза писателей это решение (принятое не только без согласования со мной, но и в мое отсутствие) на том основании, что в глаза тов. Большова не видел, совершенно с ним незнаком и считаю назначение его без моего ведома и согласия беспрецедентным ущемлением прав Главного редактора, носящим по отношению ко мне оскорбительный характер. Но уже через день тов. К. В. Воронков, информировавший К. А. Федина об этом моем протесте и о моем письме в «Литературную газету» по поводу зарубежных публикаций моей поэмы, поставил меня в известность о представлении к убытию пяти рабочих членов редколлегии журнала, в том числе обоих моих заместителей, и о введении вместо них новых, опять же без моего ведома и согласия.

Таким образом вопрос о моей поэме повлек за собой оргвыводы, означающие по существу прямое понуждение меня к отставке и фактический разгром редактируемого мною журнала. И этот разгром редколлегии «Нового мира» совершается именно тогда, когда журнал выкарабкивается, наконец, из хронических запозданий с выходом (по причине главным образом цензурных задержек) и когда вопреки длительной травле его в печати читатели подпиской своей на 1970 год показали свое доверие и симпатии к нему (тираж журнала возрос на 26 000 новых подписчиков, по одной только Москве — на 10 000, в то время как по другим «толстым» журналам наблюдается в подписке значительная убыль).

Обсуждение же поэмы отложено на неопределенный срок, и практически она объявлена как бы «неприкасаемой».

Уже неоднократно в стенах Союза писателей прозвучало сравнение меня с А. И. Солженицыным. Но хотя я считал и считаю исключение А. И. Солженицына из Союза писателей грубой ошибкой, причинившей нам огромный вред как внутри страны, так и за ее пределами, я — не Солженицын, я — Твардовский.

Провокационный характер зарубежных публикаций моей поэмы совершенно ясен: наши враги исходят из предположения, что в Советском Союзе складывается атмосфера неосталинизма и что автора поэмы наравне с Солженицыным предадут всяческому остракизму и таким образом он окажется вне советской литературы.

К сожалению, я имею основания предполагать, что задержание поэмы Главлитом — со всеми вытекающими из этого печальными для меня последствиями — объясняется ее недвусмысленной направленностью против культа личности Сталина, а также автобиографическим характером поэмы. Но известно, что автобиографичность художественного произведения и мотивы личной судьбы автора — не одно и то же. Как художника меня сформировали годы первых пятилеток («Страна Муравия»), годы Великой Отечественной войны («Василий Теркин»), и в чисто личном плане у меня нет оснований считать себя обиженным Сталиным. Выходит, как это ни парадоксально, что Сталин при жизни награждал меня орденами и премиями, а нынешние сталинисты травят. Но, конечно же, не через призму личной судьбы отразилось в моей поэме историческое время, а в духе глубоко воспринятых мною решений последних съездов нашей партии.

Мне известны попытки противопоставить поэта Твардовского Твардовскому-редактору. Такое разделение совершенно неправомерно. За последние двадцать лет все мои произведения — стихи, статьи, поэмы, в том числе удостоенная Ленинской премии поэма «За далью — даль», — впервые появились на страницах «Нового мира». Иными словами, все мое творчество неразрывно связано с журналом, которому я отдал более пятнадцати лет своей жизни. В журнале я в меру моих сил проводил те же, что и в своем творчестве, идеи партии, которые были заявлены ею в решениях XX — XXIII съездов^[44] и в других ее документах, вплоть до Вашего выступления на последнем Пленуме ЦК КПСС.

Именно эта общественно-политическая направленность журнала определила его лицо, создала ему добрую репутацию как в нашей стране, так и среди наших подлинных друзей за рубежом. Журнал стал центром притяжения для наиболее талантливых и жизнеспособных сил нашей литературы, собрал вокруг себя десятки и сотни литераторов, ученых и публицистов, представителей самых разных поколений и едва ли не всех национальностей Советского Союза. Многие ныне прославленные произведения литературы впервые были опубликованы на страницах «Нового мира», и неслучайно по количеству Ленинских и Государственных премий, присужденных авторам журнала, «Новый мир» решительно превосходит все другие журналы.

Осуществляемые ныне мероприятия по «укрощению» журнала не могут не иметь поэтому самых отрицательных последствий, не только литературных, но и политических. В широких кругах наших читателей они неизбежно будут восприняты как рецидив сталинизма.

Это мое обращение к Вам вызвано необходимостью, не терпящей отлагательства. Если бы Вы сочли возможным принять меня, я бы, наверное, смог коснуться вопросов о поэме, о «Новом мире» и вообще о положении в литературе с гораздо большей обстоятельностью и доказательностью.

 

А. Твардовский

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 84. Л. 36 — 40.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.

 

 

_{№ 17}

_{10 февраля 1970 г.}

_{Телеграмма советского писателя Ф. А. Искандера}

_{на имя председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина}

 

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ МОСКВА

СОВЕТ МИНИСТРОВ А Н КОСЫГИНУ

 

УВАЖАЕМЫЙ АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ КАК ПИСАТЕЛЬ И КАК АВТОР НОВОГО МИРА СЧИТАЮ СВОИМ ДОЛГОМ ВЫРАЗИТЬ НЕСОГЛАСИЕ С РЕШЕНИЕМ СЕКРЕТАРИАТА СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ ОБ ИЗМЕНЕНИИ РЕДКОЛЛЕГИИ НОВОГО МИРА ПОД КАКИМ БЫ ПРЕДЛОГОМ ЭТО НЕ ПРОВОДИЛОСЬ СУТЬ ДЕЛА ЯСНА ЛИКВИДАЦИЯ НАИБОЛЕЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО КРИТИЧЕСКОГО НАПРАВЛЕНИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ ЛИТЕРАТУРА ВСЕГДА БЫЛА КРИТИКОЙ И БУДЕТ КРИТИКОЙ КАК ВЫ ПОНИМАЕТЕ МЫСЛИТЬ ЗНАЧИТ КРИТИКОВАТЬ ВНЕ КРИТИКИ НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИКАКОЙ МЫСЛИ КРОМЕ ВСЕГО МЕНЯ УДИВЛЯЕТ И ТАКАЯ СТОРОНА ВОПРОСА КАКИМ ОБРАЗОМ СЕКРЕТАРИАТ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ ОБЬЯСНИТ СВОЕ РЕШЕНИЕ ТЫСЯЧАМ ПОДПИСЧИКОВ КОТОРЫЕ ПОДПИСАЛИСЬ ИМЕННО НА ЭТОТ ЖУРНАЛ С ЕГО НЫНЕШНЕЙ РЕДКОЛЛЕГИЕЙ А НЕ ТОТ КОТОРЫЙ ПЫТАЕТСЯ ИЗ НЕГО СДЕЛАТЬ СЕКРЕТАРИАТ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ С УВАЖЕНИЕМ ФАЗИЛЬ ИСКАНДЕР ЧЛЕН С П МОСКВА А-319 УЛ КРАСНОАРМЕЙСКАЯ Д 21 КВ 81 ИСКАНДЕР Ф A

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 84. Л. 47.

Подлинник. Телеграфная лента на бланке.

 

 

_{№ 18}

_{24 марта 1970 г.}

_{Справка Отдела культуры ЦК КПСС}

 

12 февраля с.г. в секретариат правления Союза писателей СССР обратился т. Твардовский А. Т. с просьбой об освобождении его от обязанностей главного редактора журнала «Новый мир». Секретариат правления Союза писателей СССР 13 февраля с.г. удовлетворил эту просьбу т. Твардовского А. Т. и назначил главным редактором журнала «Новый мир» т. Косолапова В. А.

24 февраля с.г. Секретариат ЦК КПСС, рассмотрев предложения секретариата правления Союза писателей СССР, освободил т. Твардовского А. Т. от обязанностей главного редактора журнала «Новый мир» согласно его просьбе и утвердил главным редактором этого журнала т. Косолапова В. А., освободив его от должности директора издательства «Художественная литература».

Секретариат правления Союза писателей СССР предложил т. Твардовскому А. Т. работу в качестве штатного секретаря правления Союза писателей СССР.

2 марта с.г. т. Твардовский А. Т. был принят в ЦК КПСС.

С авторами коллективного письма состоялись беседы по существу поднятых ими вопросов в Отделе культуры ЦК КПСС (с писателями В. Тендряковым, Б. Можаевым, Ю. Нагибиным, М. Исаковским) и в Союзе писателей СССР (т. Воронков К. В.) — с остальными литераторами, подписавшими письмо.

 

Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС         Ю. Мелентьев

 

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 62. Д. 84. Л. 51.

Подлинник. Машинопись. Подпись — автограф.