Стихи и мантры

*  *  *

 

…Он открывает постаревший рот

И выпускает медленное слово.

За окнами как хочет, так метёт,

Снеговикам бесплатная обнова.

Всё, что он видит, стоя у окна:

Большая ночь, все фонари на месте,

В руках зимы шевелится одна

Звезда, с которой хочется быть вместе.

 

Всё это может он расшифровать,

В подушке сновидений свет иллюзий

На языке святых перечитать

И ангелу фруктовый сделать смузи.

Пусть вестник и незрим, но — пуст стакан!

Зелёный месяц смыл дурные пятна.

И, как любой ночной самообман,

Прекрасна ночь! — что и коту понятно.

 

 

 

*  *  *

 

Переворачиваю сны

И вижу: пращур

Осенние ворует дни,

И лепит траур

По медно-охристым… Закат

Бока раскрасил.

Кому подмигивает ад?

Обезобразил

Ольху уставшую и куст

Назло эдему.

Печаль читаю наизусть,

Вхожу в поэму,

В хандру неместную… Поплачь

На кромке жизни.

Никто не даст тебе калач,

Хоть трижды скисни.

…Шёл крокодил, курил табак,

Упала трубка.

Вот ширли-мырли: в лужу бах!

А в луже шлюпка

Плывёт в какой-то там тоске

Необъяснимой,

Бумажной, сотканной в Москве,

Куда-то мимо.

Совсем простой со мной размер

До самой смерти,

Всё то, что в рифму надудел,

Скачайте, дети!

А крокодил тут ни при чём!

Табак тем паче.

Вот тень твоя под фонарём

Не от Версаче —

Был во Флориде шлёпнут он,

А ты, дружище,

Ещё глотаешь вздор ворон,

Смотри: котище

В потусторонний мир глядит,

Не можешь так ты.

Наплачь в подушку пиэрид

Стихи и мантры.

 

 

Заповедник

                              

                           Алексею Пурину

 

А в Михайловском волки и лисы,

Белым гипсом окутан А. С.

С кифаредами тут Василисы,

Дышит осенью грамотный бес.

Местный трутень, хватив полбутылки,

Добавляет с друзьями в кафе,

Пушкинисты в смартфонах страшилки

Смотрят, спорят о флэш-колдовстве.

Дерева трёхсотлетние пишут

Нечто в воздухе, золото с них

Так и падает то на афишу,

То на крыши избушек пустых.

Вот девица: включи и окатит

«Нашим всё» наизусть и т. д.,

Все цитаты где надо приладит,

Дураков приподняв к красоте.

Фиговидец, чеши свою репу,

Вспомни школу, Онегина Е.

Даже горы здесь тянутся к Фебу,

Все пейзажи для селфи вполне.

Не забуду сказать телеграфным:

Скольких тут поимел Ганнибал! —

Для него был животным бесправным

Всяк невольник, лупил наповал.

Приобщимся к ужасной легенде?..

Налакаемся в этом кафе

Замечательным хересным бренди,

С чёрным хлебом закуска в родстве.

Где же кружка? Печали не тают,

Воют волки в повторной мольбе.

Сердце вторит, как только читают

Александра Сергеича П.

 

 

Sarabande

 

Лето на запах — арбуз и арахис,

Стивена Кинга кино:

Три огнерылых дракона и Апис

Вырыли чёрное дно

Для сумасшествий из страха и боли,

В кадре нагая с косой

Врёт не по-русски, купается в роли…

Месяц в тумане игрой

Схвачен, выходит из марева, чтобы

Быть персонажем кино

Кинга, который вживляет микробы

Призраконогим… темно.

Некто выходит из дома напротив,

Вежды — актёр Горевой.

Хочешь, тебе расскажу я апокриф?

Блогер, читатель, за мной!

…«Братья» меня убивали, пьянея,

Ненависть спрятать забыв,

Это моя или ваша Вандея? —

Вот я стою супротив.

Выпить? Нельзя мне бухать по болезни,

Сердце запрячу в карман.

Ангел-защитник, проверенный вестник, —

Сделай им всем ураган!

Вот я и стал абсолютной мишенью

Шушеры в сером пальто,

Не человеком, а бренною тенью,

Плотью, что знает про то,

Что пациент предан собственным телом,

Фаза последняя: рак.

Не говори за «Последним пределом…» —

Ты не в последних рядах.

Черви глядят Мандельштамом — вкурили? —

Нет? — от ворот поворот.

Как и за что вы меня не любили,

Жутко от ваших щедрот.

Выйдет всё так, повторю за собратом —

Море, любовь и Гомер:

Движется всё зеленеющим садом,

Мальчиком, тем, что подсел,

Девочкой той, что подсела на эти

В общем простые слова…

Все они лишь солнцеликие дети,

Так ли, не так ли, Москва?

Книги раскройте, и — лето в кармане,

Дайте пилюлю, врачи,

Ту, что волшебники наколдовали,

Про остальное молчи.

 

 

 

*  *  *

 

Лицо планиды проступает сквозь

Копирку жизни всё смешней и чётче,

Сутулый призрак в три часа всерьёз —

Луны на фоне (держится на скотче) —

Бормочет так, что сам себе не рад,

Недоброе приходит вместо музы.

И призрак (если б Каспер!) нынче над

Тобой завис свирепый, как зулусы.

Зулусы тут при чём? Вот ералаш…

Лицо судьбы как есть худая старость,

Которая не в радость. Эрмитаж

Души темнеет, проступает жалость

К своей луне, что бедствует в окне,

И к музе, что таится под светилом,

Надевшей для коррекции пенсне,

В котором проще примиряться с миром.

Пора бы от метафор отходить.

Кто говорит? Расслабься, не зулусы.

Твой лунный призрак — мастер пошутить

При слабом свете старомодной люстры,

Которую ты сам сейчас включил,

Сел на кровать, приткнувши одеяло,

Пора перемещаться в тёмный мир,

Там в образе Безносой бродит Мара.

Пора спросить… кого спросить, дурак,

Что жизнь и смерть с томительным дыханьем?

Зачем я жил, смотрел в паучий мрак,

И не сиял над целым мирозданьем?..