Кабинет
Александр Кушнер

Не нарушая ритм и слог

*  *  *

 

Тысячи, десятки тысяч просьб

К Богу каждый миг устремлены,

Сообща устремлены и врозь,

Чтобы всех расслышать их, нужны

Память и невероятный слух,

И нельзя кого-нибудь забыть,

А иначе скажут: слеп и глух.

Отдохнуть бы, одному побыть.

 

И такая занятость весь день:

Утром, ночью, вечером и днем.

Прага, Вена, Вырица, Тюмень,

Те под солнцем, эти под дождем.

Что бы ни случилось, ни стряслось,

Верят, что в беде поможет Он.

Я сказал: десятки тысяч просьб,

А на самом деле — миллион.

 

 


*  *  *

 

           Да будет так же жизнь свежа!

                                  Борис Пастернак

 

Искусственный интеллект,

Искусственная душа.

Про жизнь говорил поэт:

Да будет она свежа!

 

А робот, вгоняя в дрожь,

Устроен бездушно так:

Что солнце ему, что дождь,

Что Пушкин, что Пастернак.

 

Любовью не наделен,

Ни радостей, ни обид,

И Баха испортит он,

И Шуберта исказит.

 

По правде сказать, боюсь

Я новшеств таких, забав.

К любимым стихам прижмусь.

Наверное, я не прав.

 


 

*  *  *

 

Глядя на город ночной из такси,

Вдруг я увижу, как страшен вблизи

Он с разноцветной рекламной подсветкой.

Был бы он кленом, дубовою веткой!

 

Я ль не люблю его зданья и шпили?

Что ж он так страшен мне в автомобиле

Нынешней ночью, ноябрьской, сырой?

Мрачный какой-то, чужой, нежилой.

 

Или все вещи имеют другую

Сторону — мы и не знаем, какую,

Как она ночью бывает страшна,

Днем не такая — светла и ясна?

 

Может быть, мы заблуждаемся, веря

В невское чудо и памятник в сквере,

Их по привычке ценя и любя,

Может быть, так же не знаем себя?

 


 

В саду

 

В саду Таврическом у нас,

Листвой зеленой шелестя,

Читает клен, читает вяз

Стихи, не хмурясь, не грустя.

 

Не нарушая ритм и слог,

Вдали читают и вблизи.

Кто им сегодня нужен, Блок

Или Ахматова, — спроси.

 

Я был не раз в саду, опять

Зайду, любитель тишины.

А может быть, рискну сказать,

Им и мои стихи нужны?

 


 

*  *  *

 

Как мы до рожденья не помним себя,

Так и после смерти не вспомним ни разу.

Нас просто не будет. И лжи не любя,

Себе не позволю фальшивую фразу.

 

Представь бесконечное множество душ:

Араба, еврея, сармата, вестгота,

Француза, испанца — меж них, что за чушь! —

Знакомого можно ль найти хоть кого-то?

 

А ту, что при жизни тебе всех милей

Была, разглядишь ли в бессмысленной массе?

А вечная жизнь хороша только с ней.

Иметь бы такую возможность в запасе!

 


 

*  *  *

 

На кладбище, идя среди могил,

Невольно я подсчитываю годы

Лежащих под землей, кто сколько жил?

Ненужные и скорбные подсчеты.

 

Зачем я это делаю? Увы,

Сличаю возраст свой то с тем, то с этим.

(И все признанья наши таковы,

Что нам их стыдно, — походя заметим).

 

Две даты, обнимающие прах.

На кладбище у всех такие мысли.

Так что ж, не признаваться? Но в стихах

Не спрятаться, другое дело — в жизни.

 

 


*  *  *

 

Бывает, никак двух страниц не разнять,

Как будто им жизнь ни к чему друг без друга,

Как будто вторая должна досказать,

Что сказано в первой, и слиплись так туго,

Так плотно, как будто друг друга любя,

Прижались друг к другу так прочно, так тесно,

Как будто страницы читают себя,

Обеим, чем кончится всё, интересно,

 

А ты недоволен, а ты их разнять

Стараешься: вот, наконец, получилось.

А им друг без друга, — тебе не понять, —

Так больно, что автору даже не снилось.

 



Масленка

 

На нашей масленке

Танцуют японки,

Одни в одиночку, другие гурьбой,

Неужто ее мы купили с тобой?

 

Когда и зачем? Ты не помнишь, я тоже.

Мы были тогда веселей и моложе.

Быть может, нам кто-то ее подарил?

Художник, быть может, в Японии был?

 

Или срисовал их с какой-то картинки?

В движениях их ни тоски, ни заминки,

Одно дружелюбие и милота.

В Японии не были мы никогда.

 

Неужто и все там так ходят, танцуя?

Привыкнув к масленке, на них не гляжу я,

И ты не глядишь, если б знали они,

Как нам не до танцев их и беготни.

 


 

*  *  *

 

Спроси меня, нравится мне белый свет,

Вся эта фантастика, странный сюжет,

Печали и радости, множество бед,

Любовь с ее нежностью, да или нет?

 

Позволь не ответить на этот вопрос,

И ты задаешь мне его не всерьез,

Поскольку заранее ясен ответ:

Прекрасней, чем этот, и горестней нет.

 

На этом бы кончить, и третьей строфы

Не надо, но солнце, но ветер с Невы

Велят мне хоть что-то, хоть слово сказать

О них, и, помедлив, скажу: благодать!


 


Читайте также
Вход в личный кабинет

Забыли пароль? | Регистрация