Улитка

Мне шесть. Я сижу на крохотном мостике через канавку. Калитка, забор, деревянный дом. Болтаю ногами, а рядом сидит Аня. Ане семнадцать, и я ей очень интересен. Ведь я умею что-то, чего не умеет она. Да и вообще никто не умеет.

Аня дает мне лампочку. Простую электрическую лампочку, советскую — не энергосберегающую, нет, таких еще не существует. На семьдесят пять или сто киловатт, мощную.

— Ну, давай, — говорит мне Аня.

Беру лампочку, кручу ее так и сяк, и вдруг происходит чудо: лампочка зажигается в моей руке. Я улыбаюсь слегка виновато, но и самодовольно: вот, мол. Аня забавляется: для нее это в диковинку, не то что для меня. Пожимаю плечами и отдаю ей лампочку. Просто во мне есть сила, которой ни в ком больше нет. Я получил ее при облучении — зона. Как у Стругацких, как потом у Тарковского. Как у много кого еще.

Лампочка и лампочка, подумаешь. Мне становится скучно.

— Смотри, а вот так можешь?

Она протягивает монетку, кладет на мою ладонь.

— Давай, переверни, чтобы не упала.

Я поворачиваю кисть ладонью вниз, и монетка летит в журчащую воду. Бульк, отвечает канавка.

Аня хмыкает — разочарована. Уходит. «Вот и вся твоя сила». Провожаю ее взглядом и вытягиваю руку. Монетка взлетает из воды и прилипает к моей ладони. Теперь потешаюсь я.

Конечно, фокус прост. На самом деле есть две монетки — одна, упавшая в воду, и другая, приклеенная к ладони. А лампочку зажигает ток — из-под моего рукава торчит незаметный провод. Все в этом мире просто.  И у меня самого нет никакой силы; есть лишь магия кино. Только что сняли сцену. Довольный, ем конфету. Я вроде обычный мальчик, а вроде бы и актер. Меня ждет интересная судьба. Меня ждет полная энергии, драйвовая, насыщенная жизнь.

Стоп, снято.

Мне будет тридцать восемь. И если в килограммах, около ста тридцати. Я поверну к себе мир сиденьем рельсового автобуса, приеду в маленький город, где сняли сцену, пройду от вокзала по улице, где мы с мамой сейчас живем, до перекрестка с набережной. Оботру лоб большим полотенцем, глотну из бутылки воды. Достану телефон, сделаю пару снимков: тут построят красивый храм.

«Где-то поблизости, где-то ведь здесь, рядом… Как же все изменилось!»

Устав искать канавку, я пойду куда глаза глядят и вдруг, совсем не ища уже, почувствую импульс: вот же она, слева! Маленькая канавка, все так же журчит вода, а впереди — совсем как сегодня, словно бы только что — мостик. «Он ли?» — засомневаюсь. Он.

Торопливо пройду сквозь заросли, остановлюсь в смятении. Сделаю первый шаг. В воде будут те же камни — два крупных, такие же, как сейчас.

И лишь на той стороне — где сейчас дом, жизнь — будет только расти сор. Узенькая тропка, а за ней — развалины, покосившийся старый сарай, только-то. Но этот мостик я не спутаю ни с чем.

Уставший, разочарованный, грузный, под гнетом надежд и воспоминаний, постылых занятий, скучных, ненужных вещей, наполняющих жизнь, давно ставших ее сутью, я прошагаю на центр мостика. Посмотрю вниз, наверх, вбок.

«Здравствуй», — скажу неизвестно кому.

«Прошу тебя, дай мне чуть-чуть той силы, что когда-то была здесь.  Я помню, знаю, что той силы не было — она ненастоящая, она плод фантазий и техники; и в то же время она была. Мне нужно сейчас хоть что-то, за что я могу зацепиться, на что я могу надеяться. Мне нужна лампочка, которую я смогу зажечь».

Я пороюсь в карманах, достану блестящую желтым монетку, положу на ладонь, занесу над канавкой. Совсем как в сегодняшней сцене — моей последней сцене в кино.

На секунду зажмурюсь.

Конечно, она упадет. Как и сегодня упала. Будет лежать, блестя под водой со дна — точно дразнит. Я осторожно занесу над водой руку. Но ничего не случится. Она так и останется на дне.

«Дай шанс, — промолчу я. — Дай мне только увидеть его, а уж я воспользуюсь. Я его не упущу. Пожалуйста, последний шанс. Дай мне разглядеть его. Дай мне знак».

Так же, как и сегодня, будет журучать вода. Будет лежать монетка. Будет светить солнце, будут стремиться навстречу друг дружке кроны над головой.

Я послушаю ветер и соберусь уйти. Сделаю несколько снимков: мост, вид в одну сторону, вид в другую, вот он я, вот — когда-то была здесь Аня. Но что-то привлечет мое внимание.

На краю мостика — незнакомое мне растение: узкие длинные листья, маленькие красные цветы. Я наклонюсь, чтобы рассмотреть — но не цветки, а крохотную, едва различимую черную точку на самом краю острого листа.

Улитка. Я никогда не встречу таких маленьких улиток — ни до, ни после этого мостика, этого странного дня. Будет дуть ветер — не слишком сильный для меня, огромного, неповоротливого, но должно быть кошмарный, катастрофический для нее. Лист будет нещадно мотать — словно во все направления сразу, то пригибая к земле, то выпрямляя, как струну, то сворачивая в трубочку. Несчастный, будет трепетать он, точно вырываясь из земли, стремясь взлететь — к свободе. Но не лист поразит меня: что, мало листов трепещет? Меня поразит улитка.

Будто впившись в лист всем существом своим, сросшись с ним, на самом краю, на самом остром кончике она будет мотыляться во все стороны, каждый миг готовая сорваться, полететь в траву, под ноги мне на мостик, в воду. Но удержится, не упадет. Я простою так долго, наблюдая.  И лишь потом зажжется во мне, как та лампочка:

«Держаться. Держаться изо всех сил. Чтобы не сбросило. Цепляться. Когда все силы природы, силы судьбы, жизни — стремятся избавиться, отшвырнуть далеко-далеко. Держаться. Вот единственный доступный шанс. Единственная моя сила».

Улитка. Ну так себе, сука, знак.

Я пойду дальше по улице. Буду думать, буду вспоминать. Достану телефон. И вдруг увижу: в верхнем углу экрана — монетка. Десять российских рублей. Прилипла.

Нет, я, безусловно, пойму, что и здесь никакого чуда. Простые магнитные свойства. И телефон, и монетка будут лежать в кармане. Все в этом мире просто. Но подумаю я одно:

«Вернулась. Моя монетка вернулась ко мне».

Но пока таких монет не выпустили. Да и телефонов таких нет, телефоны у всех в квартирах.

А я сижу на мостике. Я и писать-то не умею толком, лишь вылавливать монеты из воды да зажигать электролампочки. Подумаешь.

Мне шесть.