Несколько раз я пытался переводить на заказ, по чьей-то просьбе, но у меня — за единственным, кажется, исключением — ничего не вышло. Я перевожу исключительно по любви.
Бывает такое, читаешь чужое стихотворение — и понимаешь, что сам хотел бы его написать. Но вот оно, уже написано, и написать его ты не сможешь. Другое дело, когда тебе хочется присвоить стихотворение, написанное на другом языке.
Я занимаюсь именно этим: присваиваю чужие стихи.
Но присвоить (перевести) стараюсь так, как эти стихи были бы написаны, будь их настоящий автор носителем русского языка. Пиши он на русском. Я хочу, чтобы переводы читались как оригинальные русскоязычные стихотворения, а не как переведенные.
К сожалению, именно поэтому меня редко восхищают чужие переводы — мешает их иностранный акцент. В том числе и по этой причине я сажусь за перевод какого-то прекрасного стихотворения, уже уйму раз переведенного.
При этом, конечно же, я хочу перевести максимально точно. Передать не только строфику, пунктуацию, но и метафорику, но и смысл, но и шлейф ощущений и ассоциаций. В философии перевода я разделяю взгляды Владимира Бибихина, изложенные им в статье «Подстановочный перевод».
Ну, например. «Хороший переводчик отличается от плохого тем, что расширяет наш настоящий мир. Плохой расширяет странный, который мы вольны не брать всерьез. Дело вовсе не в том, что хороший переводчик покажет нам иностранного автора, какой он есть, а плохой исказит. Хороший сделает его нашим, введет в дом, а плохой оставит в межеумочном поле гаданий».
Иногда влюбляешься в стихи, переводы которых вроде бы существуют, но они настолько далеки от оригинала, что это все-таки не переводы, а стихи-оммажи, стихи-поклоны.
А еще переводческое дело — это возможность встретиться с автором оригинала. Прикоснуться к его духу. Например, я понял, что Бодлер и Рембо не такие, какими я их представлял. Бодлер виделся мрачным и угрюмым, а на деле оказался веселым и остроумным, легким. Почти пушкинским. В то время как Рембо оказался злым угрюмцем, а ощущался от природы радостным, но навсегда загрустившим.
Работу над этими переводами я закончил в середине февраля.
Шарль БОДЛЕР
Экзотический аромат
Когда твоей груди вдыхаю аромат,
А грудь твоя теплей, чем этот день осенний,
Меня уносит прочь из одури постельной
В счастливую страну, где дни теплей стократ.
Там жизнь течёт среди чарующих рулад,
Питательных плодов, причудливых растений,
Я вижу там мужчин без страхов и сомнений
И женщин, чьи глаза пленительно горят.
Я уношусь туда, где паруса вдали
Без устали волна баюкает морская,
И пахнет тамаринд, и песню завели.
И запах пряных трав на берегах морских,
И лодочников песнь летит, мой слух лаская,
И трепетно в душе я сохраняю их.
Враг
Темнее бури молодость была,
И сад шалел от всполохов нечастых,
Но отревела, отгремела мгла,
Плоды похитив и разрыв участок.
Так я коснулся осени идей,
И надо брать лопату, грабли, вилы:
Возделай прежде, а потом владей
Землёй, где ямы глубже, чем могилы.
Как знать, быть может, новые цветы
Найдут в земле таинственные соки
И прорастут из грязи и тщеты.
Но всё сильнее и сильнее мрак!
О боль, о время, вы не так жестоки,
Как сердца сок высасывает Враг!
Весёлый мертвец
Сниму за слоем слой усталые слои,
Чем ямина темней, тем бархатней землица.
Уж я там развалю все косточки свои,
Приветствуйте меня и слизень, и мокрица!
Ни склепа для меня, ни строчки для семьи —
Нотариусы прочь! И мир не прослезится.
Я призову ворон, чтоб кровь и плоть сии
Склевала до кости прожорливая птица.
О черви! В темноту, к тому, кто слеп и глух,
Спускаюсь, веселясь, я, испустивший дух;
Философы тщеты, апологеты гнили,
Ползите все сюда, к весёлости моей,
Кажите мне скорей, какую казнь хранили
Для тела без души, что мёртвого мертвей!
Артюр РЕМБО
Спящий в ложбине
В раю зелёном, в исступленьи трав,
В ложбине под палящими лучами,
Прохладными напоенный ключами,
Всю синеву и солнечность впитав,
Спит новобранец, стриженный под ноль,
Спит головой в кустах болиголова,
Так спит он, словно вытянулся вдоль
Не сорных трав, а облака парного;
Он спит, как спят кто плакал перед сном,
Полуулыбка на губах бессочных,
И вдох его, и выдох невесом;
Согрей его, укутай, не буди,
Зазябшего на простынях цветочных
С рукой на сердце, раной на груди.
Зло
В то время, как фонтан изрыгнутой картечи
Взмывает в небеса у них над головой;
Властитель вне себя от предстоящей встречи
Мятущихся солдат со смертью огневой;
В то время, как в полях дымится пирамида
Из сваленных стремглав ста тысяч мёртвых тел;
— Как много на земле существ другого вида,
Но только для людей положен сей удел!.. —
Бог в это время спит. Ему поют: «Осанна»,
И солнце сквозь витраж струится неустанно,
Курится фимиам — ну как тут не уснёшь...
Но вскинется от сна, когда войдёт, стеная,
Одна из матерей, вся в чёрном боль земная,
И, развязав платок, достанет тусклый грош.
Ярость цезарей
Имея бледный вид, шагая через сад,
С сигарою в зубах, одетый в чёрный китель,
Имея бледный вид и потускневший взгляд,
Цветов из Тюильри здесь не узрит правитель.
На оргию свою истратил двадцать лет!
Бесстрашно, как свечу, хотел задуть свободу!
Но снова разлила свобода вечный свет!
Он изможден и слаб! Таким он не был сроду!
Под стражу заключён. — Вот-вот сорвётся с губ
Чьё имя? Чья вина, что всё пошло насмарку?
Теперь нам не узнать. И взгляд мертвецки скуп.
Очкастого слугу ещё он вспомнить мог.
Он смотрит на свою дотлевшую сигарку,
Как облачко в Сен-Клу, парит над ней дымок.
Гийом АПОЛЛИНЕР
(Из посланий к Лу)
Тебе, ни в чём не знающей вины,
Уже бессмертной и в стихах, и в прозе,
На всех ветрах благоухавшей розе, —
Тебе я шлю зловоние войны.
Не вянущая, опахни и нас,
В траншеях схоронившихся длиннющих,
Вдохни свой аромат в уже гниющих,
Надежду — в тех, кто дышит через раз.
А тишина в окопе неземная,
Ночь нарастает, мелкий дождь кропит —
То небеса нисходят, осеняя,
И я, противогаза не снимая,
Боль усыпляю, а она не спит.
Пока по склону стелется иприт.
Фамицкий Андрей Олегович — поэт, переводчик, редактор. Родился в 1989 году в Минске. Автор четырех поэтических книг, среди которых «Жизнь и ее варианты» (М., 2019) и «minimorum» (М., 2020). Переводил на русский язык стихи Лопе де Вега, Шарля Бодлера, Артюра Рембо, Гийома Аполлинера, Филипа Ларкина, Уистена Хью Одена, Леонарда Коэна, Боба Дилана и других. Живет в Москве.