СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ

СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ

_{«Остерегайтесь идей, вам не принадлежащих!»}

Первые слова Дэвида Хэллера во втором сезоне психоделического сериала «Легион» (2018, 11 серий), посвященного приключениям мутантов из комиксов Марвела: «Спасите их! Они в лабиринте!» Дэвид (Дэн Стивенс) — главный герой сериала — беспокоится о Ленни и Оливере, попавших в виртуальную ловушку его главного оппонента — Амаля Фарука (Навид Негабан) — Короля Теней, олицетворяющего разрушительные силы вселенной. Однако в равной степени этот возглас может быть отнесен и к зрителям, которым нелегко будет выпутаться из причудливых хитросплетений сюжета. Продолжение истории о молодом телепате Дэвиде Хэллере, пытающемся побороть древнего духа зла, в течение долгих лет владевшего его сознанием, стало для создателя сериала Ноя Хоули поводом поразмышлять в игровой форме о категории реального. Перед нами сложная головоломка, и зрителю не всегда под силу определить, какие ее элементы являются пусть искаженными, но все же фрагментами реальности, а какие представляют собой отколовшиеся и вытолкнутые наружу части личности Дэвида.

В первом сезоне^[1] границы между действительностью и «чертогами разума» были еще различимы: реальна лечебница, где Дэвид знакомится с Ленни (Обри Плаза) и Сид (Рэйчел Келлер), по-настоящему существуют убежище мутантов «Саммерленд» и Третий отдел, преследующий их; а пространства, которые Дэвид создает силой своей мысли, «астральный план», где на многие годы оказывается заперт Оливер, — это ментальные области, возникшие в чьем-то сознании. Пересечь эту линию герои могут только благодаря своим феноменальным способностям: Птономи (Джереми Харрис) наделен даром проникать в воспоминания других, а Дэвид увлекает их в параллельные миры силой телепатии. Во втором сезоне пределы реального становятся проницаемы для враждебного вторжения Амаля Фарука, который постепенно возвращает себе свой материальный облик. Он переписывает физические законы, что позволяет порабощенным им личностям — Оливеру и Ленни — рассыпать людей в прах или превращать их в животных. Но не только Фарук издевается над материей. Камера Ленни в Третьем отделе кажется перевернутой: слова на стенах написаны вверх ногами, напольные лампы похожи на люстры, а стеклянный потолок открывает вид на снятый сверху город. «Вы что тут, гравитацию приручили?!» — недоумевает Ленни, которая сама представляет собой логический парадокс.

В мире «Легиона» вообще нет ничего определенного. Даже вступительные титры изменяются от серии к серии: то название появляется в стеклянном шаре или в качестве номера машины Фарука, то надпись складывается из фрагментов, как мозаика, то проявляется внутри двоичного компьютерного кода, когда Птономи обнаруживает свое сознание заключенным в главный компьютер Третьего отдела. Иногда заголовок перевернут, словно намекая, что категории верха и низа являются результатом нашей договоренности, а вовсе не базовыми понятиями бытия, а иногда вовсе возникает в самом конце серии.

Расплывчато и время действия сериала: чайник со свистком, дисковый телефон, грим и прическа Сид, делающие ее похожей на молодую Бриджит Бардо, а также некоторые песни заставляют нас предположить, что герои живут в 60-е годы, когда были созданы первые комиксы о людях Икс, однако продвинутые технологии, которые используют персонажи, напротив, наводят на мысль, что мы попали в отдаленное будущее, в котором в моде архаичные детали.

В восприятии Дэвида, которое в значительной степени воздействует на происходящее, ментальные события не менее реальны, чем явления физического мира. Здесь нет четких границ между настоящим и будущим, материальным и виртуальным, событием и мыслью о нем, ни одно явление не идентично самому себе, дробясь на множество самостоятельно действующих осколков. Мы уже привыкли к тому, что у пожилого изобретателя Кэри Лаудермилка (Билл Ирвин) есть вторая личность — девушка Кэрри (Эмбер Мидфандер), считая это только его особенностью. Но теперь все персонажи обрели дополнительные воплощения: возлюбленная Дэвида, Сид, появляется в своей нынешней и будущей версиях (в этой логической путанице вязнет даже сам Дэвид, когда пытается объяснить, что у него есть возлюбленная или даже две, то есть одна, но в двух периодах времени). Видя Оливера (Джемейн Клемент), мы никогда с уверенностью не можем сказать, действительно ли это он или его облик использует Амаль Фарук. Сознание погибшего Птономи переселяется в компьютер, и общаться с людьми он вынужден через посредство одного из служебных роботов. Ленни сливается с сестрой Дэвида Эми. Мелани (Джин Смарт) встречает молодую себя. Видя персонажей, мы никогда не знаем, кто именно перед нами и чья воля ими управляет: Фарук и Дэвид поочередно завладевают их сознанием, используя в качестве пешек в собственной борьбе.

Мелани говорит про Дэвида, что ему достались дар и проклятие, причем даром, как ни странно, был преследовавший его с детства монстр, который до поры до времени блокировал разрушительные порывы Дэвида, а проклятием было его безумие, позволившее вырваться наружу ненасытной жажде господства. Постоянно находясь в зоне бессознательного, Дэвид перескакивает не только из одной из своих неисчислимых субличностей в другую, но и мечется между различными точками пространства и времени так, словно таких категорий, как «здесь» и «сейчас», для него не существует. Тема параллельных временных потоков отдельно подробно проговорена в 6-й серии, рассказывающей о множестве вариантов судьбы Дэвида. В одном из них Дэвид — счастливый семьянин, в других — одинокий нищий, мелкий клерк или отупевший от приема лекарств грузчик. Одним его версиям суждено погибнуть, а другие доживут до глубокой старости. И парадоксальным образом все они сосуществуют в сознании Дэвида, который не только отлично знает о других своих «Я», но и вступает с ними в жаркие споры. Наиболее интересна та его ипостась, которая стала циничным богачом, стремящимся к абсолютной власти над миром и считающим себя великим объединителем, преодолевшим разделение Вавилонской башни. Возможно, это именно то альтернативное будущее, которое во что бы то ни стало пытается предотвратить Сид, поскольку здесь Дэвид реализуется как могучий уничтожитель миров Легион. В таком контексте история Дэвида, рассказанная в сериале, представляется лишь одной из бесчисленных редакций его судьбы, реальность которой столь же эфемерна.

Сид убеждена, что Дэвид — хороший человек, просто он не всегда различает, что реально, а что — нет. Можно было бы сказать, что Дэвид путает внешнюю и внутреннюю реальности: он постоянно пререкается со своими дополнительными личностями, видит скрытое от других. Мир для него оказался вывернутым наизнанку, и сериал построен таким образом, что мы ощущаем эту путаницу в самом изложении сюжета. Вся его жизнь — это развернутая метафора внутреннего раздвоения между добром и злом. Мы даже не можем определить, насколько ошибочны представления Дэвида о мире, поскольку то, что он видит своим внутренним взором, равнозначно для него (а значит, и для нас, зрителей) произошедшему во внешнем мире.

Если рассмотреть историю Дэвида с психологической точки зрения, то перед нами — явный психопат, не различающий границы реальности, путающий свои видения с событиями внешнего мира. Сид, физический контакт с которой возможен только в воображаемой сфере, очевидно воплощает его тоску по отсутствующей с раннего детства матери. А Амаль Фарук в таком случае служит проекцией его самых разрушительных и негативных порывов, с которыми он отказывается идентифицироваться.

В фигуре Короля Теней угадываются черты таких олицетворений зла, как Саурон или Вольдеморт. Как и они, демон Дэвида оказался настолько силен, что его развоплощенный дух порабощает чужие разумы, чтобы вернуть свое тело и обрести утраченную власть. Только Саурону и Вольдеморту противостоят положительные герои, а Дэвид сам заключает в себе разрушительный потенциал, скрытый до поры от него самого.

Несмотря на то что в конце первого сезона Дэвид изгнал Короля Теней из своего сознания, они сохраняют глубинную связь друг с другом, поскольку слишком много времени провели в едином разуме. Гибель Фарука в том варианте будущего, из которого к Дэвиду взывает постаревшая, искалеченная Сид, неизбежно приводит к тому, что место главного злодея занимает сам Дэвид. Их нерасторжимый, по сути, альянс напоминает сказку братьев Гримм «Золотые дети», в которой пойманная стариком золотая рыбка предложила ему разрезать себя на шесть частей. Из первых двух частей, съеденных старухой, родились двое прекрасных мальчиков, из вторых двух частей, которые старик скормил лошади, родилась пара великолепных коней, а из двух оставшихся частей, закопанных в землю, выросли две золотые лилии, которые увядали, если кого-то из братьев настигала беда. Таким образом, юноши, кони и цветы продолжали составлять единое целое, каждый фрагмент которого «помнил» об остальных. Подобно золотым близнецам, Дэвид, в известном смысле, изоморфен Фаруку, которому он по этой причине не способен помешать совершать его злодеяния.

Дэвид и Король Теней, реальность и ментальные пространства оказываются подобны даосскому символу инь-ян, каждая часть которого содержит в себе зерно своей противоположности. Дэвид потому и не может, как ни старается, поймать Фарука, что сам является его частью и одновременно содержит его в себе. Это взаимное кружение Дэвида и Фарука, реального и фантомного миров, добра и зла напоминает не столько соперничество, сколько причудливые танцевальные позы, не имеющие целью победу одного из партнеров, а олицетворяющие их извечное диалектическое противостояние. Этот космогонический вальс, воплощенный, в частности, в образе пляшущего Шивы — индийского бога разрушения, нашел свое отражение и в сериале. Герои «Легиона» нередко и безо всякой видимой причины начинают танцевать, причем их движения явно символичны. После годового отсутствия Дэвида обнаруживают в баре, где он выделывает разные па в обществе Оливера и Ленни. Благодаря изобретенному Керри агрегату, усиливающему телепатические способности Дэвида, мы видим сие пластическое соревнование, которое носит откровенно воинственный характер. В эту балетную дискуссию невольно вовлекается даже сам Керри, осуществляющий техническое обеспечение эксперимента: несмотря на то, что он не видит того, что всплывает в памяти Дэвида, его ноги пускаются в пляс, словно подчиненные чужой воле. То, что происходит в сознании Дэвида, оказывает непосредственное влияние на реальный мир. Первую личную встречу с Дэвидом Фарук сопровождает словами: «Наконец-то мы танцуем!», имея в виду начало открытых боевых действий. Этот своеобразный поединок, происходящий в виртуальной пустоте, напоминает, что одной из ипостасей Дэвида-Легиона из комиксов Марвела является древнегреческий Протей, умеющий принимать различные облики. Начав сражение на ринге в образе боксера, Фарук оборачивается самураем и затем развеивается смерчем, когда Дэвид в свою очередь направляет на него дуло танка. Решающая битва между ними, в одном из вариантов времени закончившаяся победой Дэвида, а в другом приведшая к разоблачению его истинной сущности, также построена как музыкальный номер: меряясь своими магическими способностями и жонглируя личинами, противники повторяют слова знаменитой песни 1971 года «Behind Blue Eyes» британской группы «The Who»: «Никто не знает, как трудно быть плохим» («No one knows what it’s like to be a bad man»).

Музыка часто вторгается в повествование, придавая происходящему дополнительные коннотации. Первое после долгой разлуки любовное свидание Дэвида и Сид сопровождает композиция 1967 года группы «Роллинг Стоунс» «Мы любим тебя», название которой намекает на многоликость Дэвида. «Вервольф» (2003) группы «Cat Power» наводит на мысль об обманчивости любой внешности. Песня Николаса Джаара «Пространство — это только шум» («Space is only noise if you can see», 2011) говорит об иллюзорности всего сущего: «Замени слово „космос” выпивкой и забудь его» («Replace the word space with a drink and forget it»). Песня 1967 года «Героин» («The Velvet Underground & Nico»), содержащая детальное описание наркотической эйфории, вводит тему шизофренических видений. В первом сезоне странный синий дым нюхали Ленни с Дэвидом, теперь страдающая от одиночества Мелани одурманивает себя чем-то подобным, что делает ее разум уязвимым для атаки Амаля Фарука.

Сюрреалистический мир «Легиона» выглядит замысловатым сновидением, границы которого невозможно различить, пока не проснешься. Персонажи сериала действительно часто просыпаются, но выныривают ли они в подлинное бодрствование или же просто перешагивают порог другой галлюцинации, мы не знаем. Даже если они уверены, что не спят, они могут оказаться под влиянием загадочной болезни, запирающей их сознание в безысходном лабиринте, или действовать под влиянием проникшей им в мозг зловредной идеи, что глава Третьего отдела адмирал Фукияма на самом деле — жуткое чудовище, которое нужно немедленно убить. Кроме того, их поступками и высказываниями могут руководить как Фарук, так и Дэвид, и таким образом ни в какой момент они не могут точно знать, что действуют по собственной воле. Самое удивительное, что это их не особенно смущает: обнаружив в своей лаборатории корову, Керри, лишь слегка опешив, просит ее ничего не трогать. То, что адмирал Фукияма носит на голове корзину и говорит устами роботов, имеющих вид усатых женщин, лишь ненадолго изумляет Дэвида, который скоро начинает воспринимать их как данность. Сид не особенно удивляется, что в поисках блуждающего монастыря, где спрятано физическое тело Фарука, они с Дэвидом попали в параллельное ответвление времени, в котором они уже умерли от старости: «Перекресток возможностей», — хладнокровно констатирует она.

Еще больше дезориентируют зрителя периодически вторгающиеся в основную интригу вставные главы, рассказывающие о том, что мир и мысль о нем, по сути, неразличимы и являются неотъемлемым условием существования друг друга. Пока их нестрогая очередность заставляет нас усомниться в собственной вменяемости, незримый диктор (Джон Хэм) цитирует классические философские рассуждения об иллюзорности нашего знания о мире: легенду о Чжуан-цзы, который не был уверен, снится ли ему, что он превратился в бабочку, или же это бабочке грезится, что она стала философом Чжуан-цзы; а также платоновскую аллегорию пещеры, обитатели которой никогда не видели дневного света и полагали реальными тени на стене. Одно из этих «лирических отступлений» посвящено механизму внедрения ложных идей в сознание человека. Визуализация этих психологических рассуждений с легкостью покидает условное пространство научной лекции и подселяется в основное повествование, демонстрируя нам, почему тот или иной персонаж вдруг начал действовать неприсущим ему образом. Однако в финале этот закадровый голос оказывается лишь еще одним внутренним собеседником Дэвида, объясняющим ему, как в его разум втерлась нелепая для сокрушителя миров идея, будто он — «хороший и достоин любви».

Многоликий Дэвид воплощает двойственность нашего мышления, разрывающегося между непосредственным восприятием и осмыслением. В ироничных просветительских вставках затронута и проблема языка, который разделяет в нашем сознании предметы и их названия, так же как разум Дэвида раздроблен на ложные противоборствующие личности. Давая вещам имена, мы обретаем символическую власть над ними, как Адам в райском саду, однако если с детства учить ребенка, что словом «красный» мы обозначаем зеленый цвет и наоборот, то вторая сигнальная система войдет в противоречие с первой и утверждение «Дорогу можно переходить на зеленый сигнал светофора» станет ложным. Слово и его значение оказываются взаимозаменяемы: так Ленни старательно вырисовывает слово «Выход», надеясь таким образом покинуть вымороченный мир, в котором запер ее Фарук. Манипулирующий реальностью, Фарук играет и с языком, смешивая в своей речи английский, французский, немецкий, фарси. Жонглируя словами, он демонстрирует, что, став разумными существами, мы утратили непосредственный контакт с явлениями мира, общаясь с окружающей действительностью посредством системы знаков, которые не трудно подтасовать, поскольку они являются лишь результатом нашей договоренности.

Реальность в «Легионе» рассмотрена в качестве свойства человеческого мышления, а раз так, то в отсутствии фигуры наблюдателя мы лишены возможности что-либо знать о мире. В сериале сразу несколько наблюдателей, причем мы никогда не можем с уверенностью утверждать, с кем имеем дело в данный момент: сквозь прутья своей корзины за всеми персонажами бесстрастно наблюдает загадочный адмирал Фукияма, через маленькое круглое окошко на Дэвида с сожалением и любовью смотрит постаревшая Сид из будущего, непонятно кому принадлежащие голоса настоятельно советуют быть бдительным по отношению к видимой реальности, избегать двусмысленностей и в случае малейших подозрений обращаться к инструктору. Своеобразным всезнающим куратором происходящего является и закадровый рассказчик вставных научно-популярных эпизодов. Взгляд Амаля Фарука также пронизывает все пласты повествования, включая будущее. Все эти области, и даже тайные зоны ментальных проекций Дэвида, видны из подземелья, где позаимствовавший тело Мелани Амаль Фарук воздействует на сознание Сид, убеждая ее выступить против Дэвида. В результате реальность в «Легионе» оказывается фундаментально ненадежна и неотличима от пространства чьей-то мысли.

Для того чтобы зритель имел хоть какие-то шансы не заплутать в этом хаосе сюжетных потоков, где события одновременно происходят в разных временных пластах и где реальность соседствует с ментальными проекциями, авторы предлагают зрителю некий визуальный ориентир: в дизайне важных мест действия преобладают определенные геометрические фигуры. В секторе будущего обращают на себя внимание светящиеся прямоугольники, а в подземелье, куда Сид проваливается, как в кроличью нору, экраны и двери круглые. В оформлении здания Третьего отдела, где происходит значительная часть действия, доминирует шестиугольник. Не только само здание, но и отдельные комнаты, окна, столы, напольная плитка, компас, который Дэвид дарит Сид, и даже конверты имеют здесь форму шестиугольника. В мистической традиции шестиугольник, составленный из двух пересекающихся треугольников, — гексаграмма — является символом гармонического слияния дуалистических противоположностей: мужского и женского, положительного и отрицательного. На майке Дэвида в первом эпизоде мы видим два треугольника, только они не пересекаются: он явно далек от состояния гармонии, представляя собой тугой узел неразрешимых противоречий. В магии гексаграмма использовалась для изгнания дьявола — именно этим Дэвид и занимается, преследуя Амаля Фарука. В психологии шестиугольник воплощает идею соединения сознательного и бессознательного — это также одна из важнейших задач Дэвида, чья личность, даже после изгнания Фарука, остается разобщенной. Таким образом, устойчивый шестигранник Третьего отдела является не только основным местом действия, откуда герои совершают свои скачки в воображаемые миры, но и метафорой рефлексии, образом человека, всматривающегося в свою собственную природу.

Сколько бы мы ни пытались расшифровать скрытые значения элементов декора и гипертекстуальных ссылок, в «Легионе» все равно остается очень много в принципе необъяснимого и откровенно абсурдного: езда по пустыне на рикше, люди с сейфами на головах, Минотавр в инвалидной коляске, мышонок, поющий «Slave To Love» голосом Брайяна Ферри. Это — концептуальная бессмыслица, намекающая на принципиальную непостижимость мира. Здесь даже косвенно упоминается классическое произведение театра абсурда «В ожидании Годо» Беккета: одна из проходных героинь рассказывает, что играла в пьесе, где все они ждали кого-то, но так и не дождались. И, конечно же, здесь не обошлось без упоминания Алисы в стране чудес: о ней поется в песне 1967 года «Белый кролик» («White Rabbit») группы «Jefferson Airplane», а также ее тень легко угадывается в сцене, когда привлеченная раненым белым кроликом Сид падает в гигантский вертикальный тоннель, ведущий ее в глубины тайного знания о ее возлюбленном.

Заканчивается второй сезон тем, что Дэвид, который больше не может морочить себе и окружающим голову, твердя, что он — «хороший человек» и «достоин любви», ускользает от своих бывших союзников, устремляясь к реализации того варианта будущего, в котором он становится угрозой для всего мира. Поскольку продюсеры сериала в свое время заявили, что Ной Хоули может снимать столько сезонов, сколько посчитает нужным для раскрытия всей истории Дэвида-Легиона, вероятно, мы еще не раз встретимся на экране с этим могущественным и многоликим мутантом.