«Вопросы литературы», «Горький», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Коммерсантъ», «Коммерсантъ Weekend», «Литературная газета», «Литературный факт», «Москва», «MK.ru», «Палимпсест», «Пашня», «Сибирские огни», «Томский обзор», «Учительская газета», «Формаслов», «Prosōdia»
Евгений Абдуллаев. Что с журналами поэзии? — «Дружба народов», 2023, № 12 <https://magazines.gorky.media/druzhba>.
«С 2023 года Александр Переверзин начал выпускать „Пироскаф”. Эстетически журнал наследует многолетней поэтической серии „Воймеги” (2004-2022), издававшейся Переверзиным, что вполне закономерно. Постакмеистической, если можно так ее назвать. В структуре журнала можно заметить своеобразную перекличку с „Воздухом”: в „Воздухе” названия разделов обыгрывали воздушную стихию („Кислород”, „Атмосферный фронт”, „Вентилятор”…), в „Пироскафе” — водно-корабельную. „Навигационные карты” (поэзия), „Смотровая площадка” (рецензии), „Акватория” (переводы)… Но наследует „Пироскаф”, скорее, „Ариону”. И близким, „морским”, названием, отсылающим к „золотому веку” русской поэзии, Пушкину и Баратынскому. И составом авторов, большая часть которых печаталась в „Арионе”. Правда, „Пироскаф”, насколько можно судить по трем вышедшим номерам, несколько стилистически шире „Ариона”. Что, если учесть смену литературных поколений, закономерно. Если редактор „Ариона” Алексей Алехин (1949) условно принадлежит к поколению „отцов”, Александр Переверзин (1974) — к поколению „сыновей”, а Марк Перельман (1994), ведающий в „Пироскафе” критикой, — уже к поколению „внуков”. Наконец, возникают четыре электронных журнала поэзии: в 2020-м — „Флаги”, в 2022-м — „Всеализм” и в 2023-м — Poetica и „Таволга”...»
Сергей Баталов. Уральская поэтическая школа: взгляд со стороны. — «Вопросы литературы», 2023, № 6 <http://voplit.ru>.
«С Уральской поэтической школой непросто. В том смысле, что непросто объяснить далекому от поэзии человеку, в чем, собственно, суть явления. Начнем с того, что под термином „Уральская поэтическая школа” — или, как принято его сокращать, УПШ — понимаются очень разные вещи. В первую очередь следует вспомнить, конечно же, знаменитый СУП, точнее антологию „Современная уральская поэзия”, созданную трудами В. Кальпиди и сочувствующих ему лиц. Первый том антологии вышел в далеком 1996 году, второй — в 2003-м, третий — в 2011 году, а четвертый — в 2018-м. По всей видимости, грядет пятый. По крайней мере, до сих пор интервал в шесть — восемь лет выдерживался строго. Последовательность, с которой авторы антологии воплощают столь долгосрочную стратегию, не вызывает ничего, кроме уважения. <...> А поскольку все авторы, которых принято относить к УПШ, включая самого Кальпиди, в разные годы публиковались в антологии, то возникла точка зрения, что круг включенных в антологию авторов — это и есть Уральская поэтическая школа. Но дело в том, что в антологии публиковались практически все более или менее заметные поэты Урала! То есть и содержание у этого термина оказывается чисто географическим».
«Данная логика имеет одно очевидно уязвимое место: поэтов слишком много. Согласно открытым данным, всего на настоящий момент в антологии опубликованы произведения 164 авторов. Изданная в 2012 году „Энциклопедия. Уральская поэтическая школа” — еще один проект Кальпиди — включает в себя биографии 132 авторов. Все они представляют самые различные поэтические направления — широта взглядов составителя оказалась общепризнанной „фишкой” антологии, что, безусловно, достойно всяческого уважения, но на „школу” это похоже мало. В результате даже сам Кальпиди все чаще употребляет другой придуманный им термин — „уральское поэтическое движение”».
Поэт Дмитрий Воденников рассказал о «новой искренности» в поэзии и политике. Беседу вел Иван Волосюк. — «Московский комсомолец (MK.RU)», 2023, на сайте газеты — 21 декабря <http://www.mk.ru>.
Говорит Дмитрий Воденников: «Понятие „новая искренность” ушло сейчас к журналистам, его часто употребляют. Но на самом деле оно было придумано Дмитрием Приговым — как игра, а не термин, имеющий отношение к жизни. А мы уже потом с Дмитрием Соколовым-Митричем (журналистом и поэтом) — мне было 25, ему меньше — заявили, устав от дурно понятого постмодерна, что будем „новой искренностью”».
«Я точно никакой не коучер, а учитель. И едва ли мои студенты „молодые” — им от 25 до 50. Учить не бесполезно, если только не делать так: „Мы сейчас ямбом напишем, а теперь — тоническое стихотворение или верлибр”. Своим студентам я никогда не говорил написать стихотворение по заданию. Я предлагал дать четыре абзаца текста — конспект будущего произведения, помогал студенту найти тему, свой личный ключ, открывающий дверь к собственным текстам. И еще можно научить видеть слабые места в произведении, строки, набросанные, как ельник на грязь, чтобы можно было пройти. Научить видеть, что это — не крепкая каменная дорога».
Сергей Дмитриев. Луначарский и богостроительство после революции. — «Москва», 2023, № 12 <http://moskvam.ru>.
«Получается, что ВЧК в конце 1920 года, считая необходимым „добивать” Церковь, не хотела никоим образом „возрождать ее в обновленческой форме” (к этому руководство партии и ВЧК придут в 1922 году). Луначарский же осторожно предлагал „иметь дело с попами” и советовался с вождем относительно „контактов с Путятой”, понимая опасность своих самовольных действий за спиной ВЧК. Всесторонне личность архиепископа Владимира (Путяты) и обстоятельства его жизни стали известны лишь недавно, после публикации в „Вестнике церковной истории” (2013 — 2014) серьезного исследования М. Ю. Крапивина „Всеволод Путята в контексте религиозной политики органов ГПУ—ОГПУ—НКВД СССР (1918 — 1936)”. Возникает удивительный портрет „священника-авантюриста”, соответствовавшего своему смутному времени и сумевшего каким-то образом „очаровать” на некоторое время своими замыслами Луначарского, обычно проницательного и осторожного».
«Всеволод Владимирович Путята, выходец из дворянской семьи, прекрасно образованный, служил поначалу в лейб-гвардии Преображенском полку, но в 1900 году постригся в монашество с именем Владимир и прошел путь до архиепископа Пензенского и Саранского. Впервые он попал в поле зрения сотрудников ВЧК еще весной 1918 года, когда они захотели использовать его для дискредитации Церкви после лишения его сана из-за подозрения в совращении 16-летней девушки. <...> Путята после возвращения из ссылки то пытался присоединиться к Римско-католической Церкви, то стал служить в храмах григорианских раскольников в Томске, именуясь „митрополитом Томским и всея Сибири”. В 1934 году постановлением заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и Временного Патриаршего Священного Синода Путята был объявлен „отпавшим от Святой Церкви и лишенным христианского погребения”. Даже год смерти Путяты и место его упокоения неизвестны: то ли 1936, 1937 или 1941 год, то ли Омск или Вятка. В 1935 году он был осужден к трем годам лишения свободы и сгинул...»
«История сегодня интересует людей гораздо больше, чем литература». Писатель Андрей Аствацатуров о гуманитарном знании и текстах Набокова. Текст: Мария Симонова. — «ТО» («Томский обзор»), 2023, 4 декабря <https://obzor.city>.
Говорит Андрей Аствацатуров: «Я преподаю с 1992 года. Я заметил, что раньше было больше интереса к русской и европейской литературе XVIII — XIX века. А сейчас эта эпоха совсем не привлекает студентов. Они либо не читают эти произведения, либо заставляют себя их читать. Единицы действительно интересуются. XIX век — это для них было давно, то знание устарело, не связано с сегодняшнем временем. Эмоции, ощущения, которые описывались в XIX веке, сегодня неинтересны. Студентам ближе ХХ век, особенно вторая половина, которая для нас еще не была классикой, а для них уже ею стала. <...> Когда я задавал написать эссе, то были темы по классическим авторам XIX века и темы, где произведения тех времен рассматривались в сравнении, где был выход на современность, на ХХ век. И 80% студентов выбрали те, где классика неразрывно связана с ХХ веком».
«У меня административные обязанности — я исполняю обязанности декана, директора музея, заведующего кафедрой. Возглавляю магистерскую программу „Литературное творчество”. И никто не отменял того, что я обязан писать какое-то количество научных статей. Да, я нахожу какое-то свободное время для творчества. Напишу статью, попишу чуть-чуть роман… Страдает качество художественных текстов, когда занимаешься ими урывками. Что-то напишешь — и потом у тебя 3 месяца нет возможности продолжить. Возвращаешься — ты уже другой… Художественное творчество, как учили романтики, требует праздности, расслабленности, лени, созерцательности».
«Я однажды во Франции рассказывал о Петербурге, и моя переводчица потом сказала, что я — спесивый петербургский националист».
Владимир Козлов. Эпос и поиск Другого в современной поэзии 2023 года. — «Prosōdia» (Медиа о поэзии), 2023, на сайте — 29 декабря <https://prosodia.ru>.
«После прошлогодней итоговой статьи было забавно читать отдельные отклики о том, что мы „насаждаем эскапизм”. Забавно потому, что мы вообще не насаждаем никаких „измов”. Prosōdia не пытается навязать современному литературному процессу какую-либо осенившую нас концепцию».
«В текущем литературном процессе и контексте современного искусства Prosōdia работает в парадигме неотрадиционализма. А с точки зрения метода исследования культуры и литературы Prosōdia движется в русле исторической поэтики — пожалуй, главной русской филологической школы. Историческая поэтика предполагает понимание, что художественные формы не только существуют со времён открывшего их Аристотеля, но и эволюционируют. Так вот, „насаждением” каких-либо концепций можно заниматься в парадигме авангарда или ангажированного искусства. Авангард насаждает новое, пытаясь буквально искоренить любые признаки традиции, а ангажированное искусство насаждает идеологию, соответствующую запросу момента. А неотрадиционализм в это время внимательно слушает, что производит на свет органика творчества, пытается найти для этого первые точные слова, пытается увидеть в индивидуальном эволюцию коллективных форм».
«Кризис критики продемонстрировал и конкурс эссе „Пристальное прочтение поэзии 2023”. Именно критические номинации — например, „Лучшая рецензия на свежую книгу поэта” — оказались самыми слабыми по количеству и уровню заявок. Ощущение такое, что критики как бы разом утеряли понимание, кого теперь читать, как читать и что по этому поводу говорить. Зато литературоведческие номинации — опыт интерпретации одного стихотворения, статья о творчестве поэта — оказались на высоте».
А. А. Кознова. Феномен коллективной усадьбы в Переделкино. 1936 — 1938. — «Литературный факт», 2023, № 4 (30) <http://litfact.ru>.
«Первое лето, когда заселение в Городок писателей произойдет официально, лето 1936 г., начнется для первопоселенцев с драматического события: 18 июня не станет А. М. Горького. В этом событии присутствует своеобразный символизм. Человек, изначально выступавший за улучшение быта писателей, но противившийся созданию обособленного поселения („‘Городок литераторов’ — монастырь для грешников, создаваемый ради усиления греховности их”), а после утверждения плана строительства вынужденный принимать непосредственное участие в расселении строившихся дач, оставит своих протеже один на один с новыми благами и новой политической реальностью».
«Распоряжением СНК из ведомства Литфонда он переходит в статус кооператива „Писатель” 22 марта 1937 г. <...> 17 октября [1937], кооператив „Писатель” был ликвидирован: он попадал под постановление ЦИК и СНК „О сохранении жилищного фонда”, которое предполагало ликвидацию жилищно-строительных кооперативов, не имеющих 50 % собственных вложений. Паевые взносы были возвращены писателям. <...> Весной 1938 г. дачи Городка писателей вновь перешли в ведомство Литфонда. После проведения ремонтных работ, опечатанные дома вновь стали распределяться между писателями тайным голосованием для пожизненной аренды. Впервые после постройки некоторые дома предоставлялись не одной, а двум и даже трем семьям одновременно. После войны первопоселенцы с радостью сменят громоздкие коттеджи на новые финские домики, уступив первые дачи для пользования пионерлагерю, Дому творчества, общежитию Литературного института и менее требовательным собратьям. Так закончится короткий период существования коллективной советской усадьбы в Переделкине».
См. также: Анна Кознова, Ксения Жупанова, «Переделкино студенческое» — «Новый мир», 2023, № 11.
Лидия Кочетова. Отсылки к роману Л. Н. Толстого «Анна Каренина» в современном песенном творчестве. — «Палимпсест», Нижний Новгород, 2023, № 2 <http://www.palimpsest.unn.ru>.
«Всего нами рассмотрены четыре песни: „У Ани Карениной горе...” — песня неизвестного автора, предположительно созданная в 1950-ые годы (она принадлежит к традиции дворовых, блатных песен, имеет множество вариаций, из которых для статьи была выбрана одна наиболее интересная), „Анна Каренина”, исполняемая Аллой Пугачевой (Пугачева является автором музыки, Игорь Николаев — автором текста), „Анна Каренина” (1998) автора-исполнителя и поэта-песенника Сергея Трофимова и „Каренина” (2018) рэпера ST (настоящее имя — Александр Андреевич Степанов). Такая подборка обеспечивает возможность проанализировать четыре разных вида интертекстуальных отношений в произведениях с разными музыкальными решениями».
Среди прочего: «<...> можно обратиться к культуре мемов и анекдотов об этом романе. Практически все они строятся на шутках вокруг самоубийства Анны: „Экспресс-метод Анны Карениной”, „— Митяй, Анну Каренину знаешь? — Нет, а что? — Проехали...” (разговор двух машинистов), „Объявление на сайте знакомств. Ищу свою вторую половину. Анна Каренина”. Из-за специфики данного вида массовой культуры интертекстуальность здесь проявляется в пародийном, сниженном ключе, чтобы на контрасте вызывать смех. Здесь иронично и довольно жестоко обыгрываются последствия ужасной гибели героини: либо самоубийство на железной дороге оценивается как просто быстрый способ решения проблемы; либо меняется точка зрения на события: показывается, как машинисты восприняли гибель Карениной; либо идет языковая игра со словом „половина/половинка” способом смешения привычного для сферы знакомств метафорического значения возлюбленного и значения половины тела. Из этого можно сделать вывод о том, что для массового сознания самой прочной ассоциацией с Карениной является поезд, и более того, одного этого достаточно для идентификации массовой культурой героини с именем Анна».
Литература на развилке. Писатели в 2023 году удивили в очередной раз. На вопросы отвечают Станислав Секретов, Александр Марков, Шевкет Кешфидинов. Текст: Борис Кутенков. — «Учительская газета», 2023, № 52, 26 декабря <http://ug.ru>.
Среди прочего Александр Марков говорит: «Можно лишь сказать, что сейчас и поэтическая книга существует как перформанс, неотделима от своей презентации, от того, как о ней разговаривают. Эта устная история вплетается в историю книги и ее дальнейшие судьбы, как некогда вплетались в нее эпиграммы, посвящения и дружеские письма. Просто поэзия — искусство открытое и беззащитное, и презентация или сетевое обсуждение — лучший способ встретиться с этой беззащитностью».
Литературные итоги 2023 года. Часть I. На вопросы отвечают Михаил Визель, Дмитрий Бавильский, Ольга Седакова, Николай Подосокорский, Кирилл Анкудинов, Александр Чанцев, Вера Зубарева, Елена Погорелая, Вадим Муратханов. — «Формаслов», 2023, 15 декабря <https://formasloff.ru>.
Отвечает Дмитрий Бавильский: «Выскажу неочевидное: разрушение привычного процесса идет на пользу литературе как таковой, литературе „по определению”. Конечно, это создает массу бытовых проблем участникам, практически всем авторам, акторам и „игрокам отрасли”, зато растерянность и общая неопределенность позволяют расти и складываться чему-то новому, живому, еще не схватившемуся ложноножками. Если говорить, разумеется, о самодостаточно интересных и сильных текстах, а не инерции личных отношений, чаще всего подменяющих натуральный литературный выхлоп, от которого по итогам года, десятилетия, а то и целой „эпохи” в культуре остается не инфраструктурный „вал по плану”, но пара-другая шедевров».
«Конечно, сложно и, на первый взгляд, неприятно осознавать себя человеком промежутка („римлянином эпохи упадка”, хотя какой из всех прочих, бывших или будущих эпизодов в жизни страны и человечества не оказывается точкой перехода из ниоткуда в никуда? В этом-то смысле, конечно, любые исторические периоды транзитны и неокончательны). Но ведь именно нынешние социокультурные траблы лучше всего подходят для того, чтобы обратиться к себе, собственной сути и тем культурным практикам (совершенно неважно, „творчества” ли, „потребления”), которые свойственны каждому из нас и нужны по-будничному и бытовому, а не ради парадности и „демонстративного потребления”».
«Одной из самых приятных и многослойных книг года мне показалось биографическое повествование Глеба Шульпякова „Батюшков не болен”, большой отрывок из которого „Изобретение Рима” опубликован „Новым миром” (№ 8, 2023): Шульпяков умело и изощренно сочетает историю поэта с важными, детально проработанными темами, которые всех интересуют, — сумасшествие и поэзия, сложные периоды отечественной истории, Италия и русские в Италии. Батюшков здесь оказывается правильным, „зонтичным” поводом, рамой для свободного высказывания обо всем, что важно. Настоящая большая книга».
Отвечает Кирилл Анкудинов: «Из наблюдений над „молодой актуальной поэзией”. Ставка на десемантизацию стиха рискованна и чаще не окупает себя. В большинстве случаев получается тот же „Надсон” или тот же „Асадов”. Потому как содержание поэтического текста не ограничивается одной семантикой. А если у молодого поэта в голове и в сердце „Надсон” либо „Асадов”, они проявят себя и вне семантики. Когда роботов впервые научили писать стихи, исследователи стали жаловаться, что поэзия роботов „ужасно сексуальна”. Ныне тексты, создаваемые нейросетями, выходят „крайне политичными”. Сейчас политично все; но поэту следует быть поэтом, а не нейросетью».
«Из наблюдений над прозой. Даже в литжурналах серьезная персонажно-сюжетная проза, к которой мы привыкли за два прошедших века, уходит. Поле этой прозы распадается на „нон-фикшн” и на „массовую жанровую прозу”. На „мемуары” с „публицистикой” и на „фэнтези” с „детективами”. Если не случится чудо, мы уже больше не увидим прозы „как у Тургенева” или „как у Юрия Трифонова”».
«Из наблюдений над критикой современной поэзии: так работать нельзя. Если критика современной прозы ведает профессиональные рамки, то критика поэзии — пространство тотальной безответственности и дилетантизма».
Отвечает Вера Зубарева: «Из известных удивил Геннадий Русаков каким-то новым дыханием. Имею в виду его поэму „На недокрашенной стене” в 11 номере „Нового мира”. Раскованность, которую может себе позволить только тот, кто пришел к читателю из уединенности, пушкинская легкость, непосредственность, игровое начало, самоирония. Хочется перечитать».
Отвечает Вадим Муратханов: «Из прочитанных книг хотелось бы отметить две, обе итоговые для авторов, каждая по-своему. „Медное зеркало” Ирины Ермаковой (М.: ОГИ, 2023) отразило весь творческий путь этого большого поэта: в книгу вошли стихотворения из девяти книг, написанные с 1987 по 2020 год. „Варенье из падалицы” Алексея Алёхина (М., «Эксмо», 2023) — первая по-настоящему толстая книга известного поэта и редактора. <...> Наряду с дневниковыми записями разных лет, ингредиентами здесь послужили наброски к ненаписанным книгам, поэтические миниатюры, стихотворения в прозе».
Литературные итоги 2023 года. Текст: Мария Фадеева. — «Пашня» (электронный журнал Creative Writing School), 2023, декабрь <https://cws.media>.
Говорит Роман Сенчин: «Мне ясно пока одно: литература вновь стала серьезным инструментом для освещения и осмысления происходящего. Вес слова, причем слова художественного, становится больше. На литературу обратили внимание и власти, и силовые структуры. Многое теперь напрямую в прозе нельзя или рискованно. Пока рискуют скорее не авторы, а издатели, но тем не менее. Думаю, что будет развиваться иносказание, эзопов язык, а это не так уж плохо. Впрочем, и не очень хорошо. Главное, не включить в себе самоцензора, хотя он стал ощущаться. Что касается новых трендов — реализм крепнет. У многих авторов появилась потребность писать о происходящем без уходов в мистику, без фантастических допущений. Я не раз писал, что литераторам словно бы скучна реальная действительность, теперь же все иначе. Антиутопии за последние два года стали неактуальны — реальная действительность обесценила самые смелые и самые мрачные фантазии литераторов. Я был членом экспертного совета премии „Большая книга”, и почти все вещи, вошедшие в финал премии, — важные для меня события в литературе. Да и на длинный список стоит обратить внимание. Многое достойно прочтения… Не из премиальных списков назову книгу Дмитрия Данилова „Пустые поезда 2022 года”. Книга тонкая, много про поездки повествователя, много марок и типов локомотивов, вагонов, и при этом повествование получилось лиричным, грустным, душевным».
Литтусовка: вне и внутри. Отвечают Ася Володина, Анастасия Карпова, Шевкет Кешфидинов, Анна Лужбина, Александр Москвин, Александр Сараев, Павел Сидельников, Татьяна Филатова. — «Знамя», 2023, № 12.
Говорит Анна Лужбина: «Когда я размышляю о сообществах, не могу отказаться от одной очевидной мысли: чисто биологически, исходя из своей природы, человек тянется к группе единомышленников. Наверное, есть и исключения (они ведь всегда есть?), но условные одиночки чаще всего собираются в группы одиночек, и тем самым становятся такой же тусовкой, просто идущей в другом направлении. <...> В целом, современная ситуация вокруг сообществ напоминает мне соцсети с безусловным акцентом на взаимном поглаживании и рекламе. Но думаю, что все равно в этом много пользы, если сообщества не ревнивы, не категоричны и оставляют автору определенную свободу...»
Говорит Павел Сидельников: «Вопрос в другом: какой сегодня успех можно обрести в литературе? Получать небольшие (в общем масштабе) денежные премии, публиковаться в толстых литературных журналах и на различных интернет-порталах, отхватить некоторую известность и посещать литературные мероприятия, иногда путешествуя, — на этом список и заканчивается. Если в рамках литературной тусовки список настолько мал, то на что можно рассчитывать за ее пределами? Большинство молодых стихотворцев даже своих стихов наизусть не знают. Тогда почему кто-то вообще должен знать их? Я уверен, что незаинтересованному читателю наши произведения сегодня не нужны. Он обеспокоен совершенно другими делами. Рынок диктует свои условия, в которых нет широкого внимания литературе. Получается, что одни литераторы пишут для других и читают друг друга. То же самое и с институтом критики, который, словно рыбка в банке, продолжает плавать, но никак выбраться из своего водоема, к сожалению, не может. Литература в сегодняшних реалиях свободна. Этим она и привлекательна, и прекрасна. Зачастую именно в такие времена рождаются самые настоящие произведения — выстраданные и вымоленные самой жизнью. Настоящий прозаик/поэт просто пишет — в творческом процессе его не волнует ничего, кроме самого текста: ни успех, ни слава, ни признание. Конечно, жаль, что кроме исключительного ежедневного письма прозаику/поэту еще необходимо думать о своем физическом существовании: что-то есть, где-то жить, в чем-то ходить и т. п. О какой-то другой, не связанной напрямую с писательством, но приносящей реальный стабильный материальный доход работе. Хотя Батюшков завещал: „Поэзия требует всего человека”...»
Майкопские ответы на камчатские вопросы. Вопросы задавал Василий Ширяев. — «Сибирские огни», Новосибирск, 2023, № 11 <https://www.sibogni.ru>.
Говорит Кирилл Анкудинов: «Большую роль сыграло то, что у меня в детстве была настоящая деревенская сибирская бабушка, рассказывавшая сказки и певшая песни. Так что я знаю, что такое фольклор и как он устроен. Фольклор — это не совсем то, каким он представляется людям, знакомым с ним только по книгам, фильмам, компьютерным играм и рок-балладам. Это не обряды, это навсегда застывшая бывшая современность и эксцентрика. Моя любимая из песен бабушки Нади — „Пошел купаться Веверлей”. На самом деле в ней поется о генерале Уэверли. Где Сибирь, а где генерал Уэверли? От старшего двоюродного брата Ивана из Сибири я нахватался „подросткового фольклора” (эксцентрического — про „красавицу Марину без ушей” и сентиментального — про льва с львицей), а от дворовой ребятни — „детского фольклора”. Последний включал в себя жизнерадостную балладу „Убийство на улице Морг” с дивной концовкой — „обезьяну нашли, вылечили и расстреляли”».
«Я вижу, что мир конфликтен, и мне это приятно. Вовсе не потому, что лезу в конфликты, а потому, что люблю думать и писать о конфликтах. Я люблю познавать чужие языки и сталкивать их».
«Для меня ад — это мир, лишенный Логоса (и вообще знаков). Я живу нормальной человеческой жизнью, достиг чего-то, меня уважают — и все это благодаря Логосу. А теперь представьте, что вы родились зайчонком, прожили минуту и наткнулись на волка или сову. Ни Логоса, ни знаковых систем, ни смысла — вообще ничего. Логос — это дар нам, поэтому нам надо ценить его...»
О свете разговор. Памяти Андрея Таврова. На вопросы «Формаслова» отвечают Валерия Исмиева, Валерий Шубинский, Екатерина Перченкова, Влада Баронец, Петр Кочетков, Евгений Абдуллаев, Евгения Риц, Богдан Агрис, Александр Марков, Владимир Коркунов, Валентина Фехнер, Алексей Чипига, Елена Севрюгина, Надя Делаланд. Опрос провел Борис Кутенков. Вступительное слово и вопросы — Ольги Балла. — «Формаслов», 2023, 15 декабря <https://formasloff.ru>.
Отвечает Валерий Шубинский, поэт, литературовед, соредактор журнала «Кварта»: «Поэзия Андрея Таврова, опоздавшего к дебюту своего поколения (и дебют поколения в социальных проявлениях был поздним, но он все равно опоздал), была обречена на статус некоторого ремейка. Его язык был близок к языку Парщикова — но прочтен после Паршикова как реплика на него; его духовные интересы пересекались с интересами Елены Шварц, но о Таврове заговорили на четверть, если не на треть века позже. В итоге ему выпала странная участь: соединить московские метаметафорические конструкции и петербургскую отвязную игру с образами и идеями; но главное — все это накладывалось на „величие замысла”, на необыкновенно серьезное и амбициозное (может быть, на иной вкус слишком открыто амбициозное, слишком пафосное) отношение к задачам поэзии. Поэтому очень важно, что в какой-то момент он стал гуру части молодых. Они почуяли в его мощном утопизме антитезу сухой постмодернистской игре и одномерной исповедальности. Такой утопизм опасен? Да. Поэтам группы „47” не нравилась самозабвенная манера чтения Целана: она ассоциировалась для них с нацизмом. Но Целан как раз был жертвой нацизма. И он шел навстречу глобальному и стихийному, понимая все риски. Не уйдем же от рисков и мы. В этом урок в том числе поэта Таврова».
Обижаться недостойно профессионала. Вальдемар Вебер о праве на собственное мнение и обучении художественному переводу. Беседу вел Борис Кутенков. — «Учительская газета», 2023, № 50, 12 декабря <http://ug.ru>.
Говорит поэт и переводчик Вальдемар Вебер: «Соблазнительно писать на двух языках. Но полного двуязычия не существует. Какой-то язык всегда главный. Для меня это русский. Те, кто сменил язык и в дальнейшем писал на „языке выбора”, признавались, что родной все же всегда остается родным. На „язык выбора” редко переводят, на нем пишут чаще прозу, а переводят только на родной. С родным языком существует намного больше ассоциативных связей, ведь часто нужное слово приходит к тебе неизвестно как и откуда. При переводе ты не можешь уклониться и заменить вариант автора на вариант, который тебе больше подходит, в переводе ты всегда у барьера».
«Мои немецкие стихи и проза — это немецкие варианты моих русских стихов и рассказов. В любом случае двуязычие — это тяжкий груз. Однако, когда я напишу стихотворение по-русски, меня все время тянет попытаться дать его немецкий вариант. Видимо, это связано с тем, что я десятилетия посвятил популяризации немецкой поэзии, порой больше читал по-немецки, чем по-русски. В творчестве некоторых немецких поэтов я разглядел много полезных для себя формальных и стилистических решений. Все это повлияло в конце концов и на мои русские стихи. Когда стихи рождались в оригинале по-немецки и мне приходилось искать для них русские варианты, это влияло на ритмический склад моих стихов, особенно свободных ритмов».
Борис Останин. Догадки о Набокове. Конспект-словарь. Фрагменты. Вступительная заметка Бориса Ванталова. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2023, № 12 <https://magazines.gorky.media/zvezda>.
Например: «Импровизатор. По-своему выдающаяся неспособность Набокова к импровизации: у него не было таланта к живому разговору — все по шпаргалке, по конспекту, он плохо чувствует словесную динамику — в шутке, в диалоге, в беседе с аудиторией, мечтает „остановить мгновенье” экфрасисом, нередко заимствованным у других, вплоть до переписывания в „Аде” инструкции к игре в скрэббл.
Журналистам приходилось подавать ему вопросы в письменном виде, ВН через несколько дней возвращал письменные ответы, позже вообще отказался от устной беседы. Каждую свою лекцию в Америке он читал не отрываясь, по листочкам, упрашивал университетское начальство позволить ему использовать как лектора магнитофон (не однажды этим магнитофоном становилась ВЕ), но получил понятный отказ. Нулевая степень контакта, во многом объясняемая стремлением ВН к совершенству. Если считать, что остроумие неотъемлемо от скорости словесной реакции на происходящее или сказанное, то придется признать ВН неостроумцем или по крайней мере тугодумом; возможно, он сознательно сдерживал свою реакцию — из опасения, что она окажется недостаточно остроумной. ВН (огранка алмазов!) тщательно обрабатывал свои реплики, добиваясь совершенства, корпел над ними в рабочем кабинете, как над составлением шахматных задач и шарад. Малоподвижный ум; как же он, черт возьми, ловил бабочек? <...>».
Татьяна Пискарева. «Разум, бедный мой воитель». Заметки о Заболоцком. — «Звезда», Санкт-Петербург, 2023, № 12.
«„И вот смотрите — Заболоцкий уходит, уходит, уходит из советской литературы!” — возвещал критик Валерий Друзин, глядя вслед удалявшейся фигуре, которую он счел достаточно податливой и среднемасштабной для того, чтобы стать объектом воспитания — что и как писать. Молодой еще Заболоцкий, прихватив свое пальто, пробирался к выходу — и из зала, и из подчиненной литературы — в то далекое и особенное странствие своей мысли, которое едва ли могли осилить многие тысячи его литературных собратьев».
«„Однако в некоторых его новых работах снова поражает какая-то мрачная философия и тот, я бы сказал, удивительно нежизнерадостный взгляд на смысл бытия. Человек не рождается с таким ощущением мира. Это ощущение есть философская формула, в основе — неправильная и болезненная”, — писал Михаил Зощенко в 1937 году в статье „О стихах Н. Заболоцкого”. <...> „Кажется, — пишет дальше Зощенко, — что поэт никак не может примириться с тем, что все смертны, что все, рождаясь, погибают”. Впрочем, Заболоцкий далеко не безнадежен: „Он, по-моему, большой поэт, и его влияние на нашу поэзию может быть сильным” — потому его дар сольется с подлинным искусством, не оторванным от реальной жизни народа. „Строй речи нов и свеж. Мысль ясная, четкая и поэтическая. И в языке использованы новые элементы”, — в форме объяснительной справки „кому следует” дает Зощенко свою исчерпывающую характеристику. Михаил Зощенко не был Заболоцкому близким литературным товарищем, но они были знакомы несколько лет, оба жили в „писательской надстройке” дома № 9 на канале Грибоедова в Ленинграде. Зощенко не побоялся отдать свою статью — с явным перевесом в сторону положительных чувств и с заключительными пожеланиями счастья в творческих поисках — в печать, а ведь уже ходили про Заболоцкого тревожные слухи и совсем близко было недоброе время, когда замученный допросами поэт стал близок к помешательству».
Разговор с Александром Ефимовичем Парнисом о главном труде его жизни (размышления после юбилея). Беседовала Екатерина Дмитриева, записывала Дарья Якушева. — «Литературный факт», 2023, № 4 (30) <http://litfact.ru>.
Среди прочего Александр Парнис рассказывает: «Когда через несколько лет я был редактором одной из главных биографических книг о Маяковском, написанной В. А. Катаняном [Маяковский: Хроника жизни и деятельности. 5-е изд., доп. М., 1985], я попросил Шкловского написать предисловие к этой книге. Я записал Шкловского на магнитофон, потому что в то время он уже не писал, а только диктовал. И когда я прослушал эту запись, я понял, что напечатать ее в таком „устном” виде совершенно нельзя — в тексте не было никакой логической связи. Я решил применить „метод” монтажа самого Шкловского. Мне пришлось разрезать весь текст и перемонтировать все его фразы и куски. В 20-х годах был издан сборник статей известных писателей под названием „Как мы пишем”. Участник этой книги Шкловский в своей статье рассказал, что у него такой „метод”: он записывает отдельные фразы на листочках, потом он их развешивает на веревке и монтирует. Я поступил по его же „методу” — получилось вполне прилично. Я принес ему этот текст и очень боялся, что он отвергнет его. Шкловский „спокойно” подписал смонтированный мной его текст, не глядя. Монтаж был мой, но по „методу” Шкловского, а текст — его, я почти ничего не исправлял в этой статье. Так я стал „соавтором” Шкловского».
Григорий Ревзин. Призвание отступать от добра. «Государь» Никколо Макиавелли: как удержать захваченную власть. — «Коммерсантъ Weekend», 2023, № 44, 15 декабря <http://www.kommersant.ru/weekend>.
«Чтение этого трактата в какой-то момент производит макабрическое впечатление. <...> Жан-Жак Руссо вообще утверждал, что „Государь” Макиавелли — это вовсе не трактат по технике управления, но памфлет, разоблачающий всякую государственную власть, и действительно, если дать тексту немного отлежаться в голове, то вывод о том, что это какой-то кошмар, не может не всплыть на поверхность. Но Макиавелли так спокойно, умно и доказательно объясняет, почему именно такой правитель и такие действия необходимы, что памфлетом этот текст все же назвать трудно».
«Принципиальной новизной его трактата, напомню, является то, что государство — не инструмент достижения высшего блага, и тут не важно, блага соответствия высшей истине, как у Платона, блага гражданина, как у Аристотеля, или того и другого, как у Фомы Аквинского. Нет, государство — это благо само по себе. Но чтобы управлять им, держать подданных в повиновении, надо как-то от них отличаться, нужна какая-то площадка, с которой ты управляешь, а вот площадки высшего блага у него и нет. И вдруг оказывается, что сам имморализм государя и есть такая площадка».
«Русская поэзия делится на поэзию „до Брюсова” и „после Брюсова”». 150 лет назад родился Валерий Брюсов. Интервью: Мария Башмакова. — «Коммерсантъ», 2023, на сайте — 9 декабря <http://www.kommersant.ru>.
Говорит историк, библиофил, специалист по творчеству Брюсова Василий Молодяков: «Брюсов принес в русскую поэзию новые темы и новые настроения — оказывается, можно писать стихи не только о „соловьях и розах” или о „страдающем брате”. Можно писать: „Фиолетовые руки / на эмалевой стене / полусонно чертят звуки / В звонко-звучной тишине”. До Брюсова таких стихов в русской поэзии не было! Притом, как это ни парадоксально, в брюсовской новизне было много „хорошо забытого старого” для 1890-х и даже для 1900-х годов. Брюсов воскресил классический русский стих, стих Пушкина и Тютчева, стер с него пыль забвения. Ведь это было время колоссального упадка русской стиховой культуры — я имею в виду популярную, массовую поэзию, а не отдельных одиночек вроде Константина Случевского и Владимира Соловьева. Брюсов вернул русскому стиху его былой блеск и великолепие, он просто писал намного лучше большинства современников. Брюсов оживил традицию русской философской лирики, идущую от XVIII века и достигшую таких высот в поэзии Тютчева. Брюсов вернул русской литературе ее европейский характер — открыл русскому читателю европейских модернистов, а затем способствовал знакомству европейского читателя с русскими модернистами».
«Он был великим культуртрегером — а ко времени его дебюта русская литература невероятно провинциализировалась. Он создал „Весы” — модернистский журнал нового типа, радикально отличавшийся от привычных „толстяков”, причем неважно какой общественно-политической или литературной ориентации. Да, „Весы” делались с учетом опыта европейских модернистских журналов. Но я вижу в них еще и опыт литературных журналов пушкинского времени, с которыми Брюсов был хорошо знаком».
«Монархистом он не был, а империалистом — да. Политические убеждения Брюсова и их эволюция, а также его отношение к революции и большевистской власти — из числа главных если не загадок, то наиболее запутанных сторон его биографии».
«Царская цензура была куда снисходительнее к брюсовской эротике, чем советская».
Юрий Сапрыкин. Кодекс постороннего. Как Альбер Камю обнаружил, что жизнь не имеет смысла,— и нашел ответ, зачем стоит жить. — «Коммерсантъ Weekend», 2023, № 43, 8 декабря.
Среди прочего: «„Посторонний” и „Миф о Сизифе” выходят в свет в оккупированном Париже — и это уже совсем другой город, нежели тот, на который Камю смотрел недавно из окна одинокой комнаты. <...> Когда в Париж из лагеря военнопленных вернется Жан-Поль Сартр, он почувствует, что ему не хватает здесь простой человеческой солидарности, переживавшейся даже телесно — в лагере и спали вповалку, и дни проводили в тесноте, и жили с сознанием общей судьбы. Давно знакомые парижские кафе будут казаться ему бесконечно пустыми. В рецензии на „Постороннего”, вышедшей в 1943 году, Сартр возражает против понимания абсурда, свойственного Камю: переживание тотальной бессмысленности происходящего по определению невозможно, любой элемент человеческого опыта изначально наделен каким-то смыслом. Вид за окном, мелодия, звучащая по радио, прикосновение, крик, боль — мы сразу понимаем, что это значит и что с этим нужно делать. Офицер вермахта, как бы вежливо и деликатно он себя ни вел в парижском кафе, — это тоже некоторый знак, у которого есть понятный смысл. К этому невозможно отнестись как просто к одному из проявлений бесконечного многообразия бытия».
Игорь Сухих. Внутри трагедии. Исполняется 220 лет со дня рождения Федора Тютчева. — «Литературная газета», 2023, на сайте — 6 декабря <http://www.lgz.ru>.
«Ю. Тынянов видел в Тютчеве классика, наследника Державина, творца одического фрагмента. Л. Пумпянский — декадента, предшественника бодлеровских „Цветов зла” (1857) и брюсовских шокирующих эскапад („И Господа и Дьявола хочу прославить я”, 1903). Кажется, правы оба. Декадентская безнадежность выражена у Тютчева в отточенных риторических формулах классической эпохи (их любят цитировать как эпиграммы)».
Елена Тахо-Годи. «…И так легко не быть!» К 220-летию со дня рождения Федора Тютчева. — «Горький», 2023, 5 декабря <https://gorky.media>.
«Не потому ли так важна для Тютчева вера в грандиозную „русскую географию” — „От Нила до Невы, от Эльбы до Китая, / От Волги до Ефрат, от Ганга до Дуная...”? Не потому ли его так притягивают к себе мечты про „Константинов град”, про древний Царьград, как одну из русских столиц, наравне с Москвой и градом Петра? Не потому ли он так лелеет идею России-утеса, способного противостоять натиску мятежных волн любой силы, любому бушеванию стихий? Не отсюда ли его надежды на „зиму железную”, от дыхания которой не останется следов от любой попытки сопротивления, от бунтарских намерений растопить „вечный полюс” государственного строя и дать волю тем, кто всегда готов к мятежу? Он настолько остро сознает и переживает человеческую хрупкость, он так мало верит в Небесный Иерусалим, что ему, гадающему на спиритических сеансах о дальнейших судьбах Отечества, нужна вся великодержавная мощь, чтобы чувствовать себя защищенным хотя бы здесь, в нынешней жизни, на земле, и даже не столько от исторических бурь, от революционной заразы, идущей с Запада („Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые...”), сколько — как ни покажется парадоксально — от всемирного хаоса, захлестывающего его внутреннюю духовную клеть. А если даже мировая империя не способна от них защитить, то тому, кто претерпевает непрерывный ужас, лучше вкусить небытия, стать ничем, слиться со всем, потому что для его изнемогающей души полное небытие легче бытия — „Дай вкусить уничтоженья...”, „так легко не быть”...»
«Творчество — в том, чтобы снова сделаться дебютантом…» Валерия Пустовая об иронии критического призвания, диалоге с читателем и настройках правильного чтения. Текст: Екатерина Иванова. — «Учительская газета», 2023, № 51, 19 декабря.
Говорит Валерия Пустовая: «Самое забавное в дискуссиях о природе критики — то, что сказанное в этих рамках не соотносится с практикой. Потому что нет критики как какой-то руководящей абстракции, ее можно построить ради дискуссии, собрать из выводов и наблюдений, но не исходить из нее. Это как литература вообще: можно сформулировать, что это такое, но по-настоящему суть литературы будет определена тобой практически, в процессе письма».
Харджиев. Разговоры. Публикация и примечания — Ильдар Галеев. — «Знамя», 2023, № 12.
«Мне объяснили, что это записи Веры Федоровны Сулимовой, сотрудницы Музея Маяковского, которая в 1970-е буквально „по пятам ходила” за Харджиевым и записывала все его высказывания о деятелях изобразительного искусства, театра, архитектуры, музыки, кино, — как о тех, кого он знал лично, так и о тех, кого он знать не мог. Быстро пробежавшись по тексту, я понял, что он сплетен из случайных реакций, возможно, чем-то или кем-то спровоцированных; из невольных оценок, оброненных буквально на ходу. Иногда это яркие афористичные характеристики, иногда обычное стариковское брюзжание, но справедливость их, конечно же, вызывает сомнения — часто это облеченные в слова эмоции, вырванные из контекста и не сопровождаемые аргументированным комментарием. <…> Вера Федоровна это общение поддерживала как могла на протяжении почти десятилетия, многим это удавалось хуже — непостоянство характера Н. И. Харджиева было у всех на устах. Она помогала ему как специалист-архивист, составляла библиографии поэтов харджиевского круга интересов, с ней он говорил на одном языке. Видимо, потому его высказывания, зафиксированные Сулимовой, носят необязательный, маргинальный характер, не требующий соблюдения необходимого в таких случаях политеса. Но даже и в таком виде, не претендующем на глубину, они вовсе не поверхностны. <...>» (Ильдар Галеев).
Например:
«15 НОЯБРЯ [1971]
М. Цветаева — второстепенна. Все, что виртуозно — второстепенно.
М. Волошин — дилетантские акварели».
Александр Чанцев. Пространство для Бытия. — «Дружба народов», 2023, № 12.
В этой сплотке рецензий есть отклик на сборник работ известного марксиста Эвальда Ильенкова (1924 — 1979) «Космология духа. Избранные произведения о культуре, разуме и будущем Человека» (М., 2023).
«<...> Ильенкову, хотя он и не всегда готов в этом признаться, весьма несимпатично мировое настоящее. Да, надо ли говорить, что будущее он видит в марксистском варианте развития. Но уже сама антипатия к (чаще всего именно материалистическому, прагматическому) настоящему зачастую ведет не только к ностальгии и рессентиментному спектру эмоций, но и выводит на чаяния о более радикальной перестройке мироздания».
«Интереснее настоящие видения Ильенкова, его — научные, разумеется — шаги мыслью в далекое будущее Земли, то есть во времена ее потенциального конца. Здесь — величественные картины в духе романов Лю Цысиня, мировой сверхновой звезды научной фантастики из социалистического Китая наших дней. Ильенков верит, что с помощью научного прогресса (в будущем, видимо, наука все же будет развиваться правильно, убежден он) человечеству удастся справиться с чреватым неминуемой смертью всего живого понижением земной температуры вследствие постепенного охлаждения и затухания Солнца. Сложнее с „тем состоянием раскаленного пара, к которому в ходе круговорота неизбежно приходит любая космическая система, этим абсолютным пределом”. Не исключено, рассуждает Ильенков, что возможно будет как-то преодолеть и его».
Игорь Шайтанов. Рефлективный шекспировский жанр. Об участии «рефлексии» в периодизации культуры. — «Вопросы литературы», 2023, № 6.
«Я имею в виду восходящую к Эрнсту Курциусу новую оппозицию, утвержденную у нас А. В. Михайловым и С. Аверинцевым и исходящую из противопоставления традиции и рефлексии. Согласно ей история мировой культуры располагается на трех стадиях. Первая — архаичный традиционализм, вторая — рефлексивный традиционализм, растянувшийся более чем на две тысячи лет — от греческой классики и до конца XVIII века, то есть до начала романтизма. А дальше вплоть до настоящего времени торжествует рефлексия. В рамках этой оппозиции „традиция” и „рефлексия” — обобщения, что называется, umbrella terms — термины-зонтики, под каждым из которых сошлись понятия, указывающие либо на власть традиции, подчиняющей индивидуальную инициативу, ставящей опору на предание или предписания поэтики выше творческой свободы, либо, напротив, открывающие поле для торжествующей в своей рефлексии индивидуальности. Мы живем в эпоху провозгласившей свою победу рефлексии. Когда и в каких формах эта победа была одержана?»
«И в этом смысле Гамлет — первый рефлектирующий герой мировой литературы, поскольку первый, кто был замечен и всемирно осмыслен в этом качестве, отбросив безмерно далеко тень гамлетизма, но он не был первым у самого Шекспира».
А. С. Шолохова. Повесть Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» в английском пространстве. — «Литературный факт», 2023, № 4 (30) <http://litfact.ru>.
«В заключении хотелось бы рассмотреть еще один — современный — перевод повести, который был выполнен в 2003 г. британским переводчиком Питером Константином. Константин начал переводить короткие рассказы и стихи с разных европейских языков еще в 1990-х гг. Среди его работ — переводы произведений Гоголя, Чехова, Толстого, Бабеля. Почти все его переводы отмечены американскими или европейскими премиями. Как написано на обложке американского издания повести Гоголя — это „первый новый перевод, появившийся за последние 40 лет” („The First New Translation in Forty Years”). Предисловие к книге было сделано американским политическим аналитиком в сфере международных отношений, членом Совета по оборонной политике Пентагона Робертом Д. Капланом. Его небольшая заметка, безусловно, очень политизирована, но имеет интерес с точки зрения эволюции восприятия повести в зависимости от конкретных политических и исторических обстоятельств, расставивших новые акценты в рецепции произведения. Во введении Каплан пишет: „‘Тарас Бульба’ обладает киплинговским вкусом… Читать его доставляет удовольствие, но центральной темой является неискупимое, мрачное злое насилие, выходящее далеко за рамки всего, что когда-либо затрагивал Киплинг. Нам нужно больше таких работ, как ‘Тарас Бульба’, чтобы лучше понять эмоциональные источники угрозы, с которой мы сталкиваемся сегодня в таких местах, как Ближний Восток и Центральная Азия». Введение Р. Д. Каплана почти полностью повторяет его статью, написанную в 2003 г. — „Эйфория ненависти: зловещие уроки гоголевского романа”, в которой автор рассуждает о менталитете толпы и религиозном фанатизме, проводя параллели между гоголевскими казаками и современными террористами. Предисловие самого переводчика имеет более литературоведческий подход».
Составитель Андрей Василевский