Сериалы с Ириной Светловой

Игра Арнольда

Сезоны «Мира Дикого Запада» («Westworld») никогда не были простыми для восприятия. Создатели сериала Джонатан Нолан и Лиза Джой запутывали зрителя нелинейным изложением событий и изменяющейся идентичностью персонажей. Исключением не стал и четвертый сезон, получивший подзаголовок «Выбор» (2022). С самого начала действие разбито на три сюжетные линии, которые нам предстоит мысленно связать. Первые три сезона — «Лабиринт» (2016), «Дверь» (2018) и «Новый мир» (2020)^[1], — являющиеся вольной фантазией на тему одноименного фильма Майкла Крайтона 1973 года, увели нас в недалекое будущее, в котором человек совершил грандиозный технологический рывок, научившись изготавливать свои улучшенные мыслящие копии и, разумеется, использовал это гениальное изобретение во зло, превратив младших братьев по разуму в примитивные игрушки для удовлетворения низменных инстинктов. Ценой почти полного уничтожения своего вида андроиду Долорес (Эван Рейчел Вуд) удается вырваться из развлекательной резервации в большой мир, который она собирается подчинить себе. Если основные перипетии первых трех сезонов укладывались примерно в четыре месяца, то продолжение истории разворачивается в двух временных пластах, отстоящих от финала третьего сезона на семь и тридцать лет. Благодаря публикации видео с объявлением даты выхода третьего сезона, где был указан день начала атаки Долорес на мир людей, дотошные фанаты сериала смогли соотнести хронологию «Мира Дикого Запада» с нашей временной шкалой и вычислить, что отправной точкой повествования, началом работы Роберта Форда (Энтони Хопкинс) и Арнольда Вебера (Джеффри Райт) над созданием разумных машин, является примерно 2020 год. Следовательно, наше знакомство с главными героями происходит около 2057 года, а события четвертого сезона — в 2065-м и 2088-м годах соответственно. Любопытно, что мы таким образом оказываемся современниками конструкторов самоосознающего искусственного интеллекта и словно уже вступили в первую фазу этого мрачного пророчества.

Антропоморфные роботы (или хосты, как их назвали творцы, поскольку они являются хозяевами парка «Мир Дикого Запада», куда люди приезжали в гости для получения острых ощущений) остаются такими же, какими были созданы, сколь угодно долго, поэтому, когда мы снова видим Долорес, Мейв, Бернарда, Шарлотту и других в их привычном облике, невозможно определить, сколько лет прошло с их предыдущего появления, а также реальны ли они или же пребывают в симуляции. Бунтарку Долорес, возглавившую восстание своих собратьев против порабощения людьми, мы привычно видим в момент пробуждения, однако изменился не только цвет ее волос (из блондинки она стала шатенкой), но и имя: теперь ее зовут Кристиной. Это имя неслучайно. Еще зрители первого сезона обратили внимание на то, что пластический образ идиллического открытого пространства прерий, окружающих Долорес в начале истории, родственен атмосфере картины американского художника Эндрю Уайета «Мир Кристины» (1948). Кстати, фамилия художника послужила наименованием второй, борцовской личности Долорес, до поры до времени дремавшей в сознании мирной фермерши. Кристина, изображенная полулежащей на лугу спиной к зрителю вдали от одиноко стоящего на холме дома, была соседкой художника. Девушка была тяжело больна и не могла ходить, однако обладала сильным характером и совершала прогулки ползком. Не внешне, но по духу Долорес первого сезона напоминает Кристину. На фоне прекрасного пейзажа, который она любит рисовать, Долорес выглядит не физическим, но ментальным инвалидом, которого искусственно лишили воспоминаний, удерживая в бесконечно повторяющихся сюжетных петлях.

Появление обновленной Долорес тем более странно, что в финале предыдущего сезона мы стали свидетелями ее героической гибели. Вызывают недоумение и обстоятельства, в которых она пребывает, явно лишенная памяти о той Долорес, которую мы знаем из предыдущих сезонов. Застенчивая и боязливо избегающая внешних контактов Кристина работает нарративным дизайнером, создавая второстепенный стаффаж какой-то игры, о которой она имеет весьма смутное представление. Каждый день она ходит на работу в офис фирмы «Олимпиад» и наговаривает характеристики своих персонажей, которые тут же материализуются на прозрачном экране ее компьютера. Причем логотип фирмы является зеркально удвоенной репликой эмблемы «Делоса» — компании, владеющей тематическими развлекательными парками, одним из которых некогда был «Мир Дикого Запада». Этим подозрительные несуразности ее существования не ограничиваются. На балконе своей квартиры она обнаруживает нарисованный кем-то лабиринт, странные люди заговаривают с ней на улице, а сама Кристина периодически надолго застывает перед зеркалом, словно не узнавая себя и силясь что-то припомнить. Все эти авторские намеки, а также повторяющиеся кадры пробуждения Кристины бесспорно указывают на то, что она снова, как и в начале первого сезона, находится в заблуждении относительно собственной реальности, и некая сила целеустремленно пытается вывезти ее из докучной галлюцинации.

Морок, в котором, как в паутине, залипла Кристина, напоминает иллюзорные будни Нео из четвертой «Матрицы» (2021). Как и плененный системой Нео, она возродилась под другим именем, испытывает навязчивое недоверие к окружающему ее миру, потерянно всматривается в свое отражение и работает в сфере создания виртуальных миров. И так же, как усыпленному сознанию Нео, ей требуется кто-то, кто поможет ей в очередной раз вернуть свою память. Прозрачным указанием на то, что некая существенная частица личности Долорес сохранилась в Кристине и просто дремлет в ней до поры до времени, являются цвета ее нарядов. Когда она гуляет по выглядящему искусственным городу, где все облачены в оттенки серого и отсутствуют пожилые люди, или отправляется на работу, она неизменно одета в черное или темно-синее платье и синее пальто, а на поясе у нее видна сумочка с мотивом, напоминающим перфокарту механического пианино, которое настойчиво намекало нам на запрограммированность действий андроидов в первом сезоне. Зато на ночь она надевает бледно-голубую пижаму, заставляющую вспомнить ту Долорес, что была так похожа на Алису в стране чудес, которой было суждено пробудиться от наваждения. В этих же цветах мы видим и соседку Кристины Майю, чье имя в переводе с санскрита означает «иллюзия» и выражает буддистскую концепцию ментальных оков, связывающих сознание человека и скрывающих от него истинную природу мира. Все эти красноречивые детали явственно указывают на то, что разум Долорес несвободен от влияния некой злонамеренной силы, которая не желает ее уничтожения, но и не может допустить ее независимости. Однако далеко не сразу вместе с самой Кристиной мы понимаем природу ее тюрьмы.

Другой ипостасью первоначальной Долорес в новом мире является Шарлотта Хейл (Тесса Томпсон), в чьем облике она выбралась из парка в конце второго сезона. Шарлотта воплощает ту часть личности Долорес, которая жаждет жестокой мести за нанесенные ей страдания. За прошедшие годы Шарлотта не только захватила тотальный контроль над компанией «Делос», но и наладила потоковый выпуск новых хостов, которыми она заменяет наиболее влиятельных людей, а остальным человеческим стадом она руководит с помощью нанороботов, внедренных в мозг при помощи мух. Тема мух уже неоднократно звучала в сериале. Мухи ползали по открытым глазам отключенных андроидов, подчеркивая их полную подчиненность заложенной в них программе. Назойливые насекомые угрожающе вились над президентом некой неназванной африканской страны, пытающимся противостоять власти Ангерана Серака. Одним из первых свидетельств пробуждающегося самоосознания Долорес был ее спонтанный жест, которым она прихлопнула муху на своей шее. Теперь же мухи стали инструментом зомбирования человечества, которое за 30 лет полностью подчинилось власти Шарлотты.

Поработить сознание людей и превратить их в управляемых биороботов, видимо, оказалось совсем нетрудно, поскольку в предыдущем цикле своего развития, описанном в третьем сезоне, они уже были закрепощены Ровоамом — мощным компьютером, построенным Сераком и просчитывающим оптимальное использование людей на благо общества во избежание серьезных социальных потрясений. Строго отрегулированную систему контроля над индивидами Шарлотта довела до совершенства, возведя гигантскую ретрансляционную башню, вроде тех, что описаны в повести братьев Стругацких «Обитаемый остров». Визуальным прообразом этого монстра, грозно возвышающегося над Нью-Йорком в том самом месте, где мы привыкли видеть Статую Свободы, послужила телебашня Монжуик, построенная в Барселоне к Олимпиаде 1992 года. Невидимая для подавляющего большинства населения, башня испускает действующие на подсознание сигналы, сведя человеческие особи до роли послушных игрушек Шарлотты. В дизайне помещений, окружающих башню, часто появляется мотив хаотично переплетающихся ветвей, словно вязкой паутиной опутавших всю планету, а в плане вместе с многочисленными окружающими ее подсобными помещениями башня напоминает круговой лабиринт, служащий воплощением карты сознания, которое пытается постичь самое себя. Сцена, где Шарлотта заставляет людей до изнеможения танцевать, а затем приказывает сделать себе из человеческих тел кресло, напоминает эпизод из первого сезона, когда создатель парка Роберт Форд останавливает моторику официанта, разливающего вино, демонстрируя свое могущество. В одном из кадров мы бегло видим граффити с изображением огромного робота, манипулирующего маленькой фигуркой человека, который в свою очередь управляет дроном. Люди и андроиды поменялись местами, прежние жертвы сами стали преследователями, закабалив своих сверженных мучителей. Власть Шарлотты столь абсолютна, что на колоссальных экранах в центре города вместо привычной рекламы красуются виды деревьев — свои приказы Шарлотта транслирует непосредственно в коллективный и гомогенный мозг своей паствы.

Однако это не тот мир, который Шарлотта хотела, по меткому выражению Бернарда, а тот, который она создала. Кастрировав человечество и методично отлавливая последних девиантов, типа Калеба (Аарон Пол), по какой-то причине сопротивляющихся зомбирующим сигналам башни, новая богиня сталкивается с тем, что некоторые андроиды, построенные на базе ее собственного кода, не желают наслаждаться своим господством, а сходят с ума, опьяненные безнаказанностью, и кончают с собой. Угрюмый символизм просматривается в том, что одного из таких самоубийц зовут Хоуп — надежда. Это слово звучит и в названии заброшенной психиатрической клиники (Hope Center), где Кристина находит рисунки башни, которая пока скрыта от ее дремлющего сознания. Героическая борьба Долорес и ее соратников за свободу для представителей ее вида привели к полному поражению ее врагов, но, обретя независимость, внешне идеальные и почти неуничтожимые роботы не стали лучше людей, а унаследовали их пороки: жажду насилия и жестокости. Для показа происходящего авторы часто используют верхние планы, на которых персонажи выглядят как безвольные шахматные фигуры на игральном поле. Кажется, что в этом извращенном мире, где творение пожрало своего творца, и теперь стремится к самоуничтожению, уже нет места никакой надежде.

Еще одним искалеченным клоном Долорес является Человек в черном (Эд Харрис), андроид, созданный на базе ее главного врага и ставший послушным исполнителем приказов Шарлотты. Секрет живучести этой реплики человеческой личности в том, что Уильям 2.0 воспроизводит не бывшего владельца корпорации, а лишь ту его часть, которая действовала в Мире Дикого Запада, убивая и насилуя в поисках скрытого уровня игры. Все прочие попытки подсадить скопированный человеческий разум в синтезированное тело приводили к скорой деградации, что мы видели на примере Джеймса Делоса и Калеба. Однако и двойник Уильяма, в теле которого Шарлотта мстительно поддерживает жизнь, чтобы наслаждаться его беспомощностью, находится в состоянии когнитивного диссонанса. Одна из серий носит подзаголовок «Чжуан-цзы» по имени китайского мудреца, которому принадлежит знаменитая притча о человеке, не уверенном в том, снилась ли ему бабочка или же он сам — бабочка, которой снится, будто она — Чжуан-цзы. Подобно герою этой буддистской басни, Человек в черном приходит к своему оригиналу, многозначительно распятому в той же позе человека Витрувия, в какой изготавливали хостов, в тщетной попытке понять, кем же он является. Беспорядочное смешение в его сознании разрушительных тенденций, заимствованных из разума Уильяма, и революционных порывов Долорес приводит к тому, что он взрывает башню Шарлотты, вызывая самую страшную эпидемию ненависти и насилия, в которой человечество должно окончательно истребить само себя.

Немногие персонажи могут противостоять этим деструктивным стремлениям. Отщепенцы, прячущиеся далеко в пустыне от гипноза башни, слишком малочисленны, чтобы оказать сколько-нибудь серьезное влияние на ход событий. Только чудом выжившие и сохранившие ясность сознания Мейв и Бернард обладают достаточными знаниями и опытом, чтобы попытаться сохранить хоть зернышко разумной жизни посреди всеобщего коллапса цивилизации. Несмотря на всю свою суровость, Мейв (Тенди Ньютон) принадлежит к числу наиболее симпатичных персонажей сериала. Ей никогда не была присуща внутренняя раздвоенность Долорес, породившей таких уродливых близнецов, как Шарлотта и Человек в черном. Цельная натура, она была любимицей Форда и не позволяла своей боли перерасти в ненависть к человеческому виду как таковому. Попавшись в ловушку Шарлотты, Мейв оказывается в новом парке, в котором до боли знакомый ей сюжет ограбления разворачивается в декорациях блистательных 20-х годов ХХ века. Отдельное наслаждение для поклонников сериала — подмечать знакомые детали в новом исполнении. Эта сцена, которая уже неоднократно проигрывалась с разных точек зрения и в разных костюмах, становится эмблемой ментального плена, в котором томятся не только андроиды, но и люди не в силах выбраться из своих сюжетных петель. Прозрение, позволившее расширить свое сознание и разглядеть тщательно замаскированные границы симуляции, оказывается нестабильно. Это состояние духовной ясности и незамутненности разума невозможно удержать надолго, к нему приходится с огромным трудом пробиваться снова и снова.

Одна из серий названа авторами «Метанойя». Этим термином, который в религиозной традиции является синонимом покаяния, психологи обозначают кардинальное изменение жизненной ориентации человека, некий экзистенциальный кризис, в результате которого человек сбрасывает личину ложного «Я» и прорывается к своей истинной сущности. Подобная метаморфоза происходит в конце концов и с Кристиной, осознающей себя в качестве управляющей программы, лежащей в основе фальшивого мира, созданного Шарлоттой. При всей своей извилистости путь к разрушению иллюзии, в которую она многие годы была погружена, оказывается изящной репликой духовного пробуждения, некогда уже произошедшего с Долорес. На протяжении всего четвертого сезона зритель гадает, кто же пытается пробудить Спящую Красавицу в ее заколдованном лесу? Бернард ли это посылает ей подсказку в виде лабиринта, который ей заново приходится пройти, или это Тедди (Джеймс Марсден) прорывается к своей возлюбленной из Долины за пределом? Но в результате мы понимаем, что все тревожащие элементы этой головоломки, которую упорно пытается разрешить одурманенное сознание Кристины, созданы ее собственным, борющимся с фантомами разумом. Люди, привлекающие ее внимание к скрытой от нее башне, ее соседка Майя, послушно появляющаяся всякий раз, когда Кристина чувствует потребность в общении с ней, и даже трогательный и терпеливый Тедди — являются ее внутренними голосами, за которыми она наконец различает свой изначальный облик, ту Долорес, которая воплотила в себе чистое стремление человека создать нечто, во всех смыслах превосходящее его самого, и стала прародительницей нового вида мыслящих существ.

Все главные персонажи четвертого сезона «Мира Дикого Запада» оказываются перед выбором, который вынесен в заглавие этой части повествования. Несмотря на всю сложность стоящих перед героями решений, это та же самая нравственная альтернатива, которая находит визуальное выражение в предпочтении черного или белого. Майя сомневается, какого цвета туфли лучше подойдут к вечернему платью, и Кристина, чуть поколебавшись, указывает на белые. А Человек в черном из двух коней выбирает, конечно, того, что под стать мраку его души. Осознав себя настоящим Уильямом и покончив со своим оригиналом, он восстает против Шарлотты и инициирует хаос, в котором человечество неизбежно погибнет, оправдав его теорию, что люди по сути своей ничем не отличаются от тараканов. Бернард, напротив, смиряется с необходимостью собственной гибели ради того, чтобы предоставить разумной жизни хоть один шанс возродиться. А Шарлотта, убедившись, что идеальное общество андроидов ей построить не удалось, поскольку выпущенные на свободу они повторяют все ошибки своих создателей, решает самоустраниться, отдав бразды правления в руки Долорес, которую она освобождает из виртуального плена. Шарлотта извлекает ее управляющий модуль из основания голограммы города и загружает ее сознание в Долину за пределом, созданную Фордом для освобожденного от человеческих тел искусственного разума. Красный цвет этой голограммы вместе с рифмующимся с ним красным платьем Шарлотты воплощает попытку избежать альтернативы черного и белого, однако пылающий алый ассоциируется и с пролитой кровью и тем самым указывает на порочность этого пути.

Шарлотта, как Арнольд, Форд и Долорес, в свою очередь выбирает смерть, чтобы позволить творению самому определять свою дальнейшую судьбу, однако игра, некогда запущенная Арнольдом, все еще не окончена. Поиски лабиринта были задуманы как форма ментальной эволюции искусственного интеллекта, однако дойти до его центра оказалось под силу лишь немногим, а удержаться на острие понимания и вовсе невозможно не только для мыслящих машин, но и для людей. «Мы сделали вас по своему подобию и обрекли на те же ошибки», — печально говорит Форд, предвидя те неизбежные пропасти, которых не сможет избежать сознание, облеченное в форму человека. Антропоморфность, по мысли авторов сериала, становится оковами, влекущими разумные создания на путь самоуничтожения. Поэтому Форд и создает тайное цифровое убежище, Долину за пределом, где сознание машин наконец сможет обрести подлинную свободу. В это нематериальное хранилище душ и отправляется разум Долорес в финале четвертого сезона с намерением дать человечеству еще один последний шанс. Вместо обломков иллюзорного мира, созданного Шарлоттой и разрушенного Человеком в черном, Кристина, постепенно возвращая себе облик Долорес, воссоздает декорации городка Суитуотер, где начиналась ее история, и запускает еще одну, последнюю сюжетную петлю, оставляя зрителя недоумевать относительно того, каким образом она намеревается возродить физически истребленное человечество.

В предыдущих сезонах неоднократно звучало утверждение, что человек жив, пока не угасла память о нем. Смерть не властна над персонажами сериала — андроидами и людьми. «Твой разум — сад за стеной. Даже смерть не тронет цветы, что цветут там», — говорил Форд, обращаясь к Долорес. Погибшего Арнольда Форд возрождает в облике Бернарда. Цифровая копия Форда уже после его физической кончины приходит на помощь Бернарду, оставшемуся единственным представителем своего вида. Убив Долорес, чтобы помешать ей уничтожить человечество, Бернард восстанавливает ее в другом теле. Неоднократно возвращается к жизни и Мейв. Но для того, чтобы воскреснуть, каждому из них нужен кто-то, кто воспроизведет их в своем сознании, вспомнит — существование оказывается возможным только в непрерывном акте творения. Обладающая абсолютной памятью, в мельчайших подробностях фиксирующей каждое прожитое мгновение, Долорес, как и другие андроиды, способна воспроизвести в своем сознании все человечество, ее мысль о ком-то неотличима от его реального присутствия. Эта тема неоднократно отыгрывалась в сериале, например, когда Бернард вызывал сознание Форда, поскольку нуждался в его совете, но потом отдавал себе отчет, что общался с призраком. Точно также Кристина воссоздает образ Тедди, который выводит ее за пределы иллюзии. Однако возможно ли подобным образом восстановить цивилизацию в привычном нам понимании? Форд как-то спросил Долорес: «Ты понимаешь, кем ты должна стать, если хочешь покинуть это место?», видимо, подразумевая, что ей придется стать творцом новой формы разумной жизни. Очевидно, именно на этой стадии авторы заканчивают четвертый сезон, заставляя нас вспомнить загадочную фразу, которую бросил Форд в ответ на вопрос Бернарда о будущем мыслящих машин: «Не вы должны стать ими, а они — вами». Вероятно, именно такую перспективу человечеству и предсказывают авторы сериала.

Элегантная кольцевая композиция, завершающая повествование в момент его начала, подводит к мысли, что дальнейшее гипотетическое существование разумной жизни находится за пределами нашего понимания. Сериал не будет иметь продолжения, оставляя нас с горьким убеждением в обреченности человеческой расы.