* * *
Греби внимая
Глубочайшему теченью,
Оно могучее ведёт по дну реки,
Но по верхам такие резкие порывы,
Всё в сторону от нужной стороны.
И лодку сотрясают столкновенья
И частые рывки —
Перехвати весло
И правильно,
И крепко!
Родная деревянная душа
Тебя послушает
И, воспаря над волнами
И над водой,
На верный выйдет курс.
Я не боюсь,
Я собираюсь с духом.
* * *
Когда вступаешь в круг,
Где ты себя сейчас покажешь,
То никому уже не важно,
Что было до того.
Что ты в тени стоял, немея,
Что тремор ты не мог унять,
И прочее, что накануне,
Что годом раньше, что тремя.
Теперь ты будешь настоящий
Тебя запомнят вот таким —
Вступившим в круг,
Сказавшим слово,
Пусть выдавая свой испуг.
* * *
Мы тащим за собой по жизни груз
Того, что не должно было случиться,
Того непреднамеренного зла,
Которое над нами совершили
Родные, близкие, друзья.
По жизни, будто бы в бою
Уже мёртвого товарища
Волочём по земле, на которой
Нет живого места.
Так, вытирая кровь и слёзы с губ,
Мы тащим за собой по жизни труп.
* * *
Поделитесь, поделитесь,
Люди, поделитесь тайной зла.
Как так легко оно вбирает
В себя остатки света,
Пусть и того, который нестерпим
И дорого даётся.
Что с тем случается во мраке,
Неужто бесполезно гаснет?
И если сердце каждое — звезда,
То сколько света может дать,
Прежде чем взорвётся
И исчезнет.
Быть может зло — тяжёлая воронка,
Когда само с собой кончает сердце,
Но продолжает кровь гонять,
Оно уже — дыра,
И в ней черно, как в проруби,
Как в зраке без надежды.
Но для меня покрыто тайной —
Как можно не принять
Протянутую руку,
Как можно друга не признать?
* * *
Я лавой исхожу,
Вот так живу,
А здесь
Нет для огня
Ни воздуха, ни пищи,
Здесь сердце не в цене.
Здесь чести нет,
Здесь быть не может славы.
И не хочу игрушкой быть
Ни в чьих руках,
Но и вещью бесцельной
Лежать ото всех рук
Отлучённой
Не хочу.
Всё требует: «Решай!»
А у меня ни гроша
За желанное заплатить.
Мне остаётся юлить
И лгать, зная,
Что не поможет.
* * *
Моя остроконечная звезда
Не светит и не греет,
Слепит и иссушает,
Моя звезда лишь для того дырявит небо,
Чтоб я росла всему наперекор,
Чтоб я сопротивлялась и терпела,
А это — непростое назначенье.
Давай, мне расскажи, что нужно жить
И быть довольным, что нужно
Повзрослеть и оклематься,
Я не слышу —
Моя звезда гудит от тяжкого горенья,
Ей больно,
Ей снится, что она погасла,
И просыпается она от гнева
И тянет
Ко мне лучи ещё острее.
* * *
Рвётся машина вверх,
Почти под прямым углом,
И земля под крылом,
И я покидаю снова
Давно безучастный город.
Словно стираю
Из книги домовой
Запись о прибытии —
«Одна, незамужем,
Вредные привычки — есть,
Воспитана — по случаю».
И впереди как будто
Не место назначения,
А бесконечное возвращение
На прежнее место.
Готова сказать — нет,
Но некому говорить,
А себя в такие минуты
Никогда не застать.
И всё-таки нельзя
Не попытаться
Улететь
И добраться.
* * *
Я люблю эту жизнь,
Потому что она
Смотрит мне честно в глаза.
У неё в рукаве
Для меня два туза,
У неё для меня красота.
И её не купить,
И её не продать,
Красоте не сказать: «Подожди».
Пусть она, уходя,
Только гладит меня,
Не зовёт на отеческий пир —
Знаю, день мой придёт
На закате времён
Победителей прежней поры.
Знаю, день мой ещё не цветёт,
Только зреет напористо день.
* * *
Господь меня поднимет из земли
Сейчас, как в будущем последнем.
Я — невзошедшее зерно,
Но есть ещё во мне
Всевозрождающая сила.
Куда её вложить?
Я прожил всё, что выпало на долю,
И не любому выпадает этот мрак,
Когда лежишь в земле заиндевелой
Ни мёртвый, ни живой,
Не нужный ни себе, ни людям,
Лежишь и горько любишь эту землю,
Не давшую тебе произрасти.
И стыдно за любовь,
Но разве может
Сознание глухое
Любовь остановить?
Она всего сильней умеет
Жить.
Но крепкая рука несёт в сады иные
И мне тепло, и верю я сильней,
Жаль только, что оттаявшее сердце
Не о побегах долгожданных бьётся —
О запустении земли неблагодарной,
О вечном запустении её.
Давид
Будто камень в пастушьей праще,
Я лежу, легко, проворно,
Я покорна верной дуге
Я не струшу.
Руке, не знающей промаха,
Вверена моя судьба,
Только безжалостно и бесполезно
Я мыслю,
Я желаю,
Я могу.
Под солнцем, не терпящим лжи,
Я лежу в груботканной
Колыбели
И тихо раскаляюсь от стыда.
Наступит день, о этот день!
Покажется войско
Филистимлян.