ГОСТЬ

Ольга Иванова (Яблонская Ольга Евгеньевна) родилась и живет в Москве. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Автор семи поэтических сборников, один из которых, «Ода улице» (М., Тверь, 2000), вышел под литературным псевдонимом Полина Иванова. В подборке сохранены авторская пунктуация и орфография.

Ольга Иванова

_*

ГОСТЬ

_{О. О.}

_{вроде боле душеньке — не до митинга}

_{и причалить видимость к берегам не та}

_{где не докричаться — до твоего митина}

_{нешто домолчаться — до твоего гамлета}

_голос

задорный, негромкий, земной и желанный,

мальчишески-ломкий, небесною манной,

сквозь годы невзгод и в башке раскардаш

едва подрулит — и не просит, а дашь…

и чем его свяжешь, и что ему скажешь…

де юре зассышь, так де факто уважишь:

черкнёт «навещу» золотой истукан —

и пальцы в ватсапе запляшут канкан…

таким — Триединого сбыться просили

Престолы и Власти, Началы и Сили,

на скорбно ристалище падшей Земли

Архангелы слали — и Ангелы шли…

таким говорил от эдемского древа

вкусивший Адам — и брюхатела Ева,

и Саре всё то же Аврам предрекал,

таким и Ревекку Исак окликал…

таким и (в сени всё того же колодца),

снисшед до идеи чуток расколоться,

до сведенья Евы изволив довесть

два слова «я счастлив!» — как райскую весть,

и ты мне — в моё обомлевшее ухо —

всё звонко ещё, но почти уже глухо,

всевластно, но сдавленно не по годам… 

почти уже так, как в Эдеме — Адам…

до боли близняший, без бою блазнящий,

безносую нежить собою дразнящий,

такой, что и в склепе без «глаз» не зассышь —

и финиста-ясна как класс воскресишь…

и что и сама-то — по шитому треснешь —

о губы ошпаришься — да и воскреснешь…

и что в эпилоге, перстом погрозя,

шепнёт Он: ко Мне! им ошую — нельзя.

два ноктюрна

Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд (изумруд), пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист.

(Откровение Иоанна Богослова 21:19, 20)

₁

ты мне звони иногда… ибо сроду не врут —

яспис, сапфир, халкидон и смарагд (изумруд),

сардиса дар, сердолик, хризолит, и вирилл —

там, изоткуда твой голос со мной говорил…

знамо, топаз, хризопрас, гиацинт, аметист…

дале — стыда первозданного белый батист…

дале — греха первородного алый провал:

кто (а никто!) не уверовал — уворовал…

но для того и творил, и настаивал «будь!» —

Тот, Кто нам в подвиге под ноги клал этот путь,

Кто нам в изгнании — там, где не можно дурить —

дал эти силы небесные — поговорить.

₂

на «есть немного времени?» ему

не отрапортовав: «века, соколик!»,

но от простой усталости уснув

над яхонтовой трубкой телефонной,

теперь я понимаю, почему

до кома в горле и в груди до колик

*в подаренной тебе недавно книге

надеюсь, это ты не упустил*,

до дрожи, мальчик мой, до дурноты —

жемчужное мне это «есть немного»…

а просто нет его уже — и взять

его почти что неоткуда… время —

не в вин… невинном погребе вино

и даже не вино из одува…

скорей протей… да нет ему названья!

и мечешься над городом zero

и над горящей в сервере строкой, 

оставшейся на время без ответа…

сухой оста… — ? 

— неслыханная нежность…

чистый четверг

пока я думала: мы вместе —

и стыла, но была — на месте

моя душа — в твоём подполье,

в твоём безлюбье и безболье…

встряв в реставрацию провала,

и выла — а полировала 

(хоть *за века* и подустала) —

каррарский мрамор пьедестала

культёю проклятого дара —

пока я думала: мы пара,

пока я думала: мы ровня

(а хороша была б жаровня!)…

пока я думала: мы сила —

хоть и со страху голосила,

как страж бессонный, исподлобья,

а стерегла — твоё надгробье…

пока я думала: нас двое 

(не разумея о конвое) —

моя душа была — при деле,

а вот глаза — не доглядели.

всё совершилось в одночасье.

и завершилось, не начавшись.

твой рот уже — в моей помаде…

твоей душе — в моём бы аде…

жилет

вот и настало время — горевать...

автоэпиграф

не спугнёт преисподних тенет

ни вот этот полночный сонет,

ни всё то, чему имени нет:

ни стыда, ни одёжи — одеться…

ибо побагровела кровать,

и настала пора горевать,

дорываться до крох, урывать,

и глядеть, и не мочь наглядеться...

и, Адаме, одной — не вдвоём,

траванувшись палёным питьём,

с потрохами, в груди колотьём,

вековой этой панике сдаться:

как в вон ту синеву ни стенать,

уповая канву доконать —

мне тебя никогда не догнать

и уже никогда не дождаться…

и свыкаться *а плакать — не смей*

с тёмной мукой земных саломей

(под ребром извивается змей,

разливается яд внутривенный)…

утыкаться лицом — и шалеть 

(а тебе меня — только жалеть) —

в позабытый тобою жилет…

синий. вязаный твой. 

незабвенный.

гость

как освежёванную шкурку —

куда попало бросив куртку,

круша и корку, и подкорку,

в судьбу врывается и в фортку,

и в двери ломится (я вытер...)

поддатый вихрь, одетый в свитер — 

о dolce vita... (дальше — vetо) —

неувядаемого цвета...

о sole mio... с первой встречи

беря взаймы у райской речи

(хоть гул и глуше год из года)

уже нездешнего извода,

порою скроется, порою ж

в глаза бросается — не скроешь —

его сиротство и лишенство...
__________________________

камо грядеши, Совершенство?..

рефрен

сиротства несводимая печать

родства неописуемая боль

она кричит — а нечем отвечать

жемчужности, ведомой на убой

и чуда нам уже не сотворить

и рваться в небо незачем с мольбой

и не о чем уже поговорить...

и это всё сотворено — тобой...

печаль

₁

так бездонна печали чаша —

что дерзните, ополовиньте...

до того рокового часа —

хоть полслова из песни выньте...

*гдеже клаузула — нате, скрасьте...

а утрата — подите, смерьте...
__________________________

я любила тебя — до страсти…

а могла бы — до самой смерти.

₂

в некой ярости сокровенной,

как дитя, неизменно веря

терпкой клюковке внутривенной, 

неземными шагами меря

тесноту плотяного склепа,

вне утопий и орфоэпий —

ялюбила. звучит — нелепо.

и чем далее, тем нелепей.

₃

как и гулкое это «было» —

будто к поезду не успела...

тем не менее ялюбила —

как себе ж отходную пела...

ни слезы, ни словца лихого

в направленьи гребца глухого,

обмирая, не обронила —

как себя же похоронила.

эпитафия

как ястреб и выстрел

(без тени пейзажа),

солдат и апостол,

белила и сажа,

враждебные с виду,

а правы-то — оба —

твой взгляд отовсюду,

мой голос из гроба…

update

Я ещё не таких забывала...

Ахматова

не пекитесь о падшей Трое

(пусть и поле — под Божьим плугом),

чьи владыки *их было трое*

отошли и глядят с испугом

на мерцающие морщины —

вдоль улыбчивого овала...
___________________________

будьте мужественны, мужчины.

не таких ещё — забывала.

июнь 2018