Шульпяков Глеб Юрьевич родился в 1971 году в Москве. Окончил факультет журналистики МГУ. Поэт, прозаик, переводчик, драматург, эссеист. Автор трех книг стихов, нескольких сборников путевых очерков и романов, в том числе «Музея имени Данте» (М., 2013). Живет в Москве.
Глеб Шульпяков
*
ЗА МНОЙ ДОЛЖОК
* *
*
душе опять вольготно
душа на первом месте
когда над голой волгой
плывут на белом тесте
— и свечки колоколен
и лесом свет процежен
и батюшков не болен
и шум пустых скворешен
* *
*
…выходит
из избы на крыльцо
— в кольцо
неба голову
просовывает
тихо, темно
на ветках
расселись звезды
до ближайшего
населенного пункта
версты
и версты
и версты
а за старым амбаром,
где пропащие зябнут души,
тьма переходит в одну
шестую
часть суши
* *
*
такой-то век, такой-то год
— такого-то денька
и вроде бы ни капли в рот,
а вышел в облака
слепил из перистых суму
и посох кучевых
и если б сделал по уму —
остался бы в живых
* *
*
лопухи ли, папоротник рыжий
или безымянною травой —
ночью дождь ощупывает крыши
проверяет, есть ли кто живой
— мой сверчок цикадами разбужен
мирт ли, кипарис, одна душа
беззастенчив он и безоружен
и поёт на кончике ковша
считалка
попался
который кусался
который в кроватке
лежал улыбался
смотрел за окно
на фонарь
— который на пони
по парку катался
копался в песочнице
тоже попался —
обертывал в пленку
букварь
и тот кто уехал
и тот кто остался
карабкался вверх
и на дно опускался —
попался
попался
попался
попался
и даже который не мог
попасться — попался
краснел
извинялся
был готов к сотрудничеству —
но только от мокрых сапог
две лужи в прихожей
— случайный прохожий
шагреневой кожи
кусок
* *
*
живут среди нас
и даже пользуются метро —
увидеть их очень просто
— спуститься в его нутро
и там, на станции
(а лучше в вагоне)
просто представить себе,
что этой женщины с родинкой на губе,
пенсионера с кроссвордом,
студента и девушки в наушниках
— и даже полицейского
через сорок-пятьдесят лет
не будет в живых
(и всех остальных)
всего сорок-пятьдесят лет
призрак! привет
* *
*
жук влетел и вылетел в окно —
поплавок остался неподвижен
с облаком и садом заодно,
красными отметинами вишен
— вечный дачник! удочки с утра
занавес неслышно опустился
то ли где-то лопнула струна —
то ли жук не вылетел, прижился
брюгге
проиграй меня, прохожий,
на мотивчик часовой —
городок, лишенный кожи,
кровоточит тишиной
(и прогнозами погоды)
— если крыша под водой,
человек, лишенный коды,
зарастает чепухой
* *
*
как облако над лесом, кучево
слепившее себя, — как эти строки,
из этого, по сути, ничего,
которое ни в ум не взять, ни в руки,
— постой, не уходи, за мной должок,
набитый с твоего оригинала,
храни меня, печатный мой божок —
два отступа, четыре интервала
* *
*
романы кропать и крутить огурцы
у времени года паршивой овцы —
закатывать прошлое в банки
его небылицы и байки
— прославить крапиву и куст бузины
затем, что встают из такой глубины,
где нет ни жида, ни мордвина —
но пух и помет голубиный
* *
*
……..жизнь всё шла
то в шов, но чаще мимо шва,
и в эти промахи, как мел,
снежок крошился и летел
на незакрытую тетрадь —
поскольку нечего терять,
за ночью день, за полем тьма
— полоска леса из окна,
и каждый первым быть хотел
белело поле, лес чернел