ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ С ПАВЛОМ КРЮЧКОВЫМ

ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ С ПАВЛОМ КРЮЧКОВЫМ

Солнышко нашей поэзии

Знаешь ли, что обо мне говорят в соседних губерниях? Вот как описывают мои занятия: как Пушкин стихи пишет — перед ним стоит штоф славнейшей настойки — он хлоп стакан, другой, третий — и уж начнет писать! — Это слава. <…> Говорит ли Маша? ходит ли? что зубки? Саше подсвистываю. Прощай.

Пушкин — жене. 11 октября 1833 года

Все мы бесчисленное количество раз слышали от трехлетних исполнителей «кота ученого» и «ткачиху с поварихой» и видели, как палец ребенка тянулся к портрету в детской книге, и это называлось — «дядя Пушкин». <…>

   В 1937 году в юбилейные дни соответственная комиссия постановила снять памятник Пушкину в темноватом сквере, поставленный в той части города, которая еще не существовала в пушкинское время, на Пушкинской улице в Ленинграде. Послали грузовой кран — вообще все, что полагается в таких случаях. Но произошло нечто беспримерное: дети, игравшие в сквере вокруг памятника, подняли такой рев, что пришлось позвонить куда следует и спросить, как быть. Ответили: «Оставьте им памятник», — грузовик уехал пустой.

Анна Ахматова. Пушкин и дети. 1963.

Кажется, всего один день в году наш культурный «светский» мир живет по старому стилю. 26 мая, в день рождения Александра Сергеевича, вручается Новая Пушкинская премия.

В текущем году ее получили дети, точнее, воспитанники Лаборатории по работе с одаренными детьми при Московской городской библиотеке имени А. П. Гайдара. Возраст — от 7 до 12 лет. Руководитель — писатель Лев Яковлев (тот самый, с которым мы весной прошлого года беседовали на страницах «Нового мира» для «Детской комнаты», для нашего «Семинариума»^[1]).

В жизни «взрослых» литературных премий — событие, думаю, беспрецедентное.

Перед вручением, которое всегда проходит в музее Пушкина, что на Пречистенке, устроили пресс-конференцию с участием юных лауреатов. Мы с сыном забрались на галерку и внимательно следили за происходящим. Где-то в середине действия, то ли из зала, то ли из президиума — чуть ли не от директора Михайловского музея-заповедника Георгия Николаевича Василевича, — поступило предложение: а пусть-ка дарования, сидящие на первых рядах, по очереди назовут своего любимого писателя.

Взрослые слегка посмеялись и слегка напряглись.

…Ну, разумеется, словосочетание «Александр Сергеевич Пушкин» звучало чаще других. Из некоторых детских уст оно вылетало, как мне показалось, даже и с легким «закадровым» укором: зачем, мол, вы спрашиваете, неужели и так не ясно??

Ясно: и вопрос — чуть-чуть игра, и ответ, наверное, — чуть-чуть игра.

Игра, да не игра, впрочем.

Этот сюжет — «Пушкин и детство» — система островов и каналов. Тут, собственно, и рассказы о детстве и юности Пушкина — и я мгновенно вспоминаю работы Александра Леонидовича Слонимского и Валентина Дмитриевича Берестова.

И лицейская тема — начиная с бессмертного труда Марианны Яковлевны Басиной («В садах лицея») и до лекционных уроков Юрия Федоровича Карякина.

И — «общебиографическая» классика — книги Арнольда Ильича Гессена (на днях Ирина Сурат призналась мне — мы заговорили об этом на улице, в перерыве вечера, посвященного юбилею Фриды Вигдоровой, — что в юности она запойно читала «под одеялом, с фонариком» гессеновскую «Жизнь поэта» и «Все волновало нежный ум…»).

А работы ленинградской писательницы Натальи Григорьевны Долининой («Прочитаем Онегина вместе») и первой хранительницы музея «Пушкинский лицей» Марии Петровны Руденской («С лицейского порога»)?

А трогательные книжечки Семена Степановича Гейченко «Завет внуку» и «Под пологом леса» — с этим немыслимым зверьем, населявшим и населяющим Михайловское?

А детгизовский «Онегин» с комментариями Бонди? А лотмановская биграфия А.П.? А Тынянов?

А книга пушкинских сказок, виртуозно составленная и прокомментированная Валентином Семеновичем Непомнящим в 1999-м и выпущенная семь лет назад с фантастическим оформлением писателя и живописца Георгия Николаевича Юдина?

Все это создано в прошлом веке.

Это хорошо, что имеется в нашем пушкинском возке и специальное «Собрание сочинений для детей» в пяти томах (1999), и громадный «школьный энциклопедический словарь», посвященный нашему всему (1999)…

И, конечно, очень здорово, что Государственный музей А. С. Пушкина выпускает роскошные альбомы вроде «Московского детства А. С. Пушкина» (2013)…

Все это чудесно, и я очень благодарен Владимиру Новикову, который, узнав о том, что я собираюсь писать такую «напоминательную» пушкинскую колонку и нуждаюсь в библиографии, мгновенно составил для меня список книг, которые я с неизъяснимым наслаждением и грустью листал на днях в том самом пречистенском музее.

Сотрудники этого уникального учреждения, конечно, добавили к моему списку и свои предложения.

Грустно, что все это — в прошлом. Пушкинистика (в том числе и связанная с нашей, «детской» темой) по большому счету так и не пережила в новом веке своего ренессанса. И доживем ли мы до него — не знаю. Слава Богу, что наработанного — возы, было бы, как говорится, кому читать и перечитывать.

Все это время, начиная от рождения Пушкина по старому стилю и до сегодняшнего числа, когда я пишу свои заметки аккурат в его новостильную «днюху», — мне вспоминались удивительные вещи, связанные с нашим веселым именем: например, кадры гениального мультфильма «День чудесный» (1975), сделанного по детским рисункам, посвященным пушкинской теме. Эту анимационную картину снял Андрей Хржановский, он же вместе с Эдуардом Успенским и написал к ней сценарий.

Приснился «митьковский» Пушкин в тельнике и цилиндре.

Разбирал давеча книги, и откуда-то сверху спланировала на голову старинная озорная работа Андрея Битова и Резо Габриадзе «Трудолюбивый Пушкин» (1991).

Кстати, о деньрожденном сленговом словце. Именно так молодые блогеры и отмечают: собственными глазами видел в сети самодельную галерею изображений художника-пушкиниста Игоря Шаймарданова, озаглавленную «6 июня у Александра Сергеевича Пушкина — днюха».

Составленная и нарисованная Игорем Дмитриевичем книга «Азбука пушкиногорья» (2012) достойна, на мой взгляд, отдельного восторженного разговора.

Меж тем о трех сюжетах мне хочется упомянуть особо. Тем более что они адресуются не только юношеству, но и тем самым — от семи до двенадцати.

Прежде всего это придуманный легендарным питерским писателем Валерием Михайловичем Воскобойниковым проект «Жизнь замечательных детей». К сегодняшнему дню — это увесистый трехтомник, да вот беда: первый том, где и расположился наш Саша Пушкин, у меня кто-то взял, и, похоже, надолго. В сети его тоже нет, поэтому я обращусь к любовно сооруженной интернет-презентации серьезной детско-юношеской библиотеки. Вот как они представили этот сюжет, бывший когда-то и отдельной книжицей:

«Когда Александр Сергеевич Пушкин был маленьким, он часто прятался в бабушкину корзину. Только мама соберется вывести его на прогулку, а сынка уже нет. Сынок пробрался в бабушкину комнату и сидит, затаившись, в большой корзине для рукоделий. …Часто гостями отца — Сергея Львовича, были известные литераторы. Они читали вслух стихи, обсуждали новые книги. И Пушкин, спрятавшись за большое кресло, вслушивался в каждое их слово — ему были очень интересны эти разговоры… …Родители были уверены, что по вечерам после ухода отцовских гостей сын сразу же засыпает. А на самом деле Пушкин еще долго, лежа в постели, вспоминал взрослые разговоры, шутки, а также стихи, которые читали гости, и складывал собственные строки. …Только писать он еще не умел. <…> Засыпая, он много раз представлял одно и то же: вот он узнает, как пишутся буквы, и сразу записывает все стихи, которые успел сочинить. …А кое-какие строки можно было читать до конца XIX века на березах, которые росли в бабушкином имении, потому что маленький Пушкин исписал своими стихами в бабушкином парке много берез».

Бесконечные отточия — на совести составителей интернет-страницы.

После первого издания книжки Воскобойникова еще в прошлом столетии должно было пройти какое-то время, и вот, в новом веке, серия «Жизнь замечательных детей» была удостоена почетного диплома Международного Совета по детской книге имени Андерсена и даже внесена в список лучших детских книг мира 2000 года.

Теперь — к знаменитой серии, названием которой Валерий Воскобойников воспользовался самым детским образом.

К «Жизни замечательных взр..», то есть «…людей». Выпущенный в прошлом году в малой серии «ЖЗЛ» «Пушкин» — пера филолога и писателя Владимира Ивановича Новикова — тоже ведь к нашей теме. Эта книжка-«новелла», этот «компактный компас» — «чтобы в карман вмещался и не требовал длительного изучения» — имеет при себе разъяснительно-объяснительное предисловие, в котором есть и такое замечание: «Обращение к неведомственному читателю обусловило почти „детгизовский” дискурс книги. На этот риск я пошел сознательно»^[2].

Прочитав эту замечательную книгу за один день, я тоже теперь планирую отважиться на некий риск: вручить ее своему четырнадцатилетнему сыну на время его летнего каникулярного сюжета, который пройдет вдали от родного дома. Посмотрим, очень интересно, что будет.

А начались мои беглые «детско-пушкинские» штудии, когда в начале этого года попала в руки выпущенная «Детской литературой» тоненькая книга-рассказ Натальи Ивановны Михайловой «Александр Пушкин и дядя его Василий» с иллюстрациями Юрия Иванова. «Пушкинскому миру» Наталью Михайлову представлять не нужно: книги, статьи, работа над созданием двух музеев…

Эта книжка для младших, таких, о которых писала в своем крохотном эссе Анна Ахматова. Приведу начало третьего абзаца: «Александр Пушкин тоже когда-то был маленьким. У него были папа и мама, сестра и брат, бабушка и няня. Еще у него был дядя, родной брат его отца…»

P.S. В сборнике «Анна Ахматова о Пушкине» (1989, составитель Э. Г. Герштейн) отыскать заметку «Пушкин и дети» — непросто. Составительница отчего-то увела ее в приложение, оговорившись в подстраничном примечании об этом «маленьком рассказе»: «Как видно, он был ей дорог, потому что фигурирует во многих ее планах для разных изданий…»

Рассказ действительно маленький, меньше страницы. Перед тем как поведать об истории с чудесным спасением памятника поэту, Ахматова предлагает, на первый взгляд, очень простое и, кажется, весьма актуальное для наших дней умозаключение.

«Нет и не было ни одной говорящей по-русски семьи, где дети не могли бы вспомнить, когда они в первый раз слышали это имя и видели этот портрет. Стихи Пушкина дарили детям русский язык в самом совершенном его великолепии, язык, который они, может быть, никогда больше не услышат и на котором никогда не будут говорить, но который все равно будет при них, как вечная драгоценность». Курсив — наш.