НАПРАВИВ НА ЗВЕЗДЫ ВЗГЛЯД

Петухов Григорий Павлович родился в 1974 году в Свердловске. Окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Автор книги стихов «Соло» (М., 2012). Лауреат поэтической премии «Московский счет». Живет в Москве.

Григорий Петухов

*

НАПРАВИВ НА ЗВЕЗДЫ ВЗГЛЯД

* *

*

На камне круглом в темноте людская плесень,

всю сферу обметал как есть грибок,

но если вдруг кому достанет песен,

меж этой плесени он точно полубог.

Так воробья воспел один в простынке

и нежные сердца в момент пленил,

но чувствами гореть к одной подстилке

не вынес и покинул этот мир.

А был такой — под землю к мертвым лазил

(они живые мучаются там),

в кромешной тьме он высверкнул, как лазер,

и к жизни новой многих воспитал.

Чтоб подкатить к Марусе или к Тане,

настроили нам тонкий аппарат,

но и помимо чем-то напитали,

да и поныне что-то говорят.

Как в пыльных мебелях повальный обыск

или как в бездну тычет эхолот, —

про смерть и смерть перчаточника отпрыск

с подмостков нам вопросы задает.

Кто мог из нас ответ держать не парясь?!

Лишь время погодя один возник:

уж если жить нельзя, как в море парус,

на гибель в горы едет на пикник.

Чтоб с бабой за коктейлем не залипли,

не разбрелись, рыча и воя, по лесам,

не среди плесени, а в сумеречном лимбе

их всей артелью автор прописал.

Александр Александрович и другие

Мятое зеркало Пряжки 

колеблет полупомешанные дерева,

исторгает дыханье известки, ряски,

легкий запах дерьма.

Свет рассеянный в праздный остов

человека всклянь до бровей залит.

Закат, как ни силится, дальний остров

дотла не испепелит.

Сочиненьем стихов о Прекрасной Няне

сам из жизни изъят,

автор заметит: у местной пьяни

кроткий, кроличий взгляд.

В царство дряблой воды так и тянет сдаться,

в султанат золотого огня,

но внезапно трезвит на широкой груди дагестанца

надпись «Попробуй меня».

Бесхребетная жизнь расползается из канала,

льнет к фасадам, решеткам, к твоей руке,

глянь — торчит из пальто вроде выцветшего коралла

с трепетным говнометом на поводке.

Смоленское

Сообщает папоротник хвощу:

оттого, говорит, я трепещу,

что расту на могилах и вижу то, что

не пристало растению видеть, — сны:

извиваются корни чудовищной кривизны,

ртом чернильным кричит подпочва.

И вообще, как растительности динозавр

я гляжу на действительность, как в кинозал,

где хохочут, целуются, лезут под юбку дурам,

где усталые зрители, не досмотрев кино,

постепенно уходят сквозь полотно —

задний план насыщают бурым

колером, и поэтому, хоть убей,

с корнем вырви, — на мраморных Ниобей

и другие эмблемы надмогильных скорбей

я гляжу как на компост глядит скарабей.

Если б кошмар еженощный меня не тряс,

на погосте этом самая жизнь как раз:

тучный гумус и хвойный запах,

лучшая с Балтики по небу синева,  

раз мы задержаны здесь в синема,

те — у смерти в когтях, эти — у жизни в лапах….

Подземелья насельники к речи его глухи,

не сочувствуют ей лишаи да мхи

(не польстится на жирную шею, парадный китель,

зная окопную правду, вошь),

что ему может ответить хвощ —

смерти местоблюститель?!

Из У. Х. Одена

Я прогуляться вышел,

Спустился по Бристоль-стрит,

Как поле спелой пшеницы

Толпы оживленной вид.

Внизу у реки полноводной,

Я слышал, влюбленный пел,

Под аркой железнодорожной:

«Не ведом любви предел!

Пока Африке и Китаю

Встретиться не довелось,

Река не стремится в гору,

За окном не поет лосось,

Пока океан сушиться

Не вывешен на бельевой

Веревке, и звезды, как гуси,

Не гогочут над головой,

Пускай проносятся годы,

Цветок, что держу в руках,

Времени не подвластен —

Он будет цвести в веках!»

Но вдруг все часы городские

Скрежетать принялись и бить:

«Ты не обманешь Время,

Время не победить.

В отвалах ночных кошмаров

Голая правда живет,

Там Время из сумрака кашлем

Твой поцелуй прервет.

В мигренях и треволненьях

Жизнь катится в небытие,

И завтра или сегодня

Время возьмет свое.

Зеленые пасторали

Жуткий снег занесет,

Время смычки сломает

И разорвет хоровод.

Опусти же ладони в воду

По запястья и что есть сил

Вглядись в глубину и подумай

О том, что ты упустил.

Ледник грохочет в буфете,

В постели пустыня шуршит,

Сквозь трещину в чашке дорога

В страну мертвецов лежит.

Там нищий сорит деньгами,

Там ангел ревет, одержим,

И Джек Великаном обманут,

И падает навзничь Джил.

Взгляни же, взгляни в зерцало,

Ведь жизнь — это благодать,

Пусть в горе своем ты не можешь

Другим ее даровать.

Встань, встань у окна, и слезы

Будут жечь и слепить,

Ты должен кривого соседа

Всем сердцем кривым любить!»

Уже было поздно, поздно.

Влюбленные скрылись прочь.

Умолкли куранты, и только

Сливались река и ночь.

Астрофилия

Направив на звезды взгляд, мне ль не понять,

если у них спросить — им на меня плевать,

безразличие здесь — это редкость как раз,

человек или зверь ужас вселяют в нас.

Было б любезно нам пламя звезды,

пылающей страстью к нам, когда мы страсти чужды?

Если уже никак равной любви не

бывать, то любить сильней разрешите мне.

Я, обожатель звезд, которым, не говоря

обо мне, в целом до фонаря,

глядя на них по ночам,

не скажу, что весь день скучал.

Исчезни они, умри — звезда за звездой,

я бы привык глядеть на небосклон пустой,

ощущать чистый мрак беспросветных высот,

только, надо признать, это время займет.