Кабинет
Антон Чёрный

ПЕРВЫЕ ПОСЛЕДНИЕ ЗВОНКИ

Чёрный Антон Владимирович родился в 1982 году в Вологде. Учился на филологическом факультете Вологодского государственного педагогического университета и в Институте Печати (СПб.). Поэт, переводчик, литературный критик. Автор двух поэтических сборников, а также книги переводов из Георга Гейма и других немецких поэтов. Живет в Вологде.

В «Новом мире» публикуется впервые.


Антон Чёрный

*

ПЕРВЫЕ ПОСЛЕДНИЕ ЗВОНКИ



Слои


Земля неподвижна, но только она и идёт

Вперёд неустанно, и нас очень скоро сомнёт.

Я слышу: над нами весна, и в нас прорастает трава,

И стынут и вязнут, едва вылетая, слова.


Мой голос из тучи, потомок, мой верхний сосед,

Копай побыстрее, копай, приходи на обед.

Я чайник согрею. Запомни мой адрес простой:


Постсоветский проспект,

Неолит,

Кайнозой.



1982

ровесникам


На руках у мам смеются дети.

На руках у бабушек — внучата.

Едут, едут дяди на лафете:

Волосатый — лысый — волосатый.


И звенят, пока ещё легки,

Первые последние звонки.


Ты не бойся страшного чубайса,

Ты соси, соси пустую грудь,

Жри, дитя, плодись и размножайся,

Клятву пионера позабудь.


Может, ласка, ящерица, птица,

Может быть, простой металлолом —

Что-нибудь когда-нибудь родится

В сердце недоделанном твоём.




Займище. Дожди


Дожди который день, и, как нарочно,

Дочитан нескончаемый Толстой.

А мне 16. Мне в деревне тошно.

Беру тетрадку и пишу: «Отстой».


Намокшие заборы почернели,

Суглинок оползает в колею.

Я исписал к концу седьмой недели

Четыре пасты, а дожди всё льют.


Ночами в пойме пенились туманы,

Слоились в почернелом ивняке

И падали пластами на поляны.

Я не пишу об этом в дневнике.


О том, как молча холодело лето

И тяжелела августа печать

Над Займищем. Я не пишу об этом.

Я слишком счастлив, чтобы замечать.



Займище. Зима


Земля лежит под паром до поры.

Застыли глины рыжие бугры,

Посыпанные мелким ноябрём.

А остальное мы с собой берём:


Звон, грохот, суету и толкотню

Мы бережём к назначенному дню

За краем, в простирающейся тьме,

В своей далёкой городской зиме.


В молчании который день подряд

Декабрь идёт над холмиками гряд.

И далека грядущая весна,

Как Аргентина или седина.



Займище. Черёмухи


Века пройдут сквозь чахлый чапорыжник,

По зарослям борщевика.

На скоростях, как финский лыжник,

Пройдут века.


И вновь откроют чашечки соцветий,

Ловя заиндевелую росу,

Черёмухи. И заиграет ветер

Вон там, в лесу.


Века пройдут по кромке васильковой

В весёлом фиолетовом огне.

Необратимо, бестолково

Пройдут по мне.



Займище. Ячмень


Зелено до самой газотрассы —

На корма посеяли ячмень.

И по глади этой биомассы

Холодком проскальзывает тень.


Это наша жизнь полуслепая

Пригибает каждый колосок.

Это жизнь идёт, переступая

Осторожно с пятки на носок.


Это жизнь околицею тайной

Волочится медленно вперёд

И однажды в поле у комбайна

Тихо остановится, замрёт.



* *

*


Ходит Бог по Ленинграду.

Слышал это от людей.

Обещали им награду,

Если точно скажут, где.


Говорят, на Петроградке,

Между рынком и кино,

Выходил Он из парадки

И притом не так давно.


Вот иду теперь за мясом

И за прочею едой

И оглядываюсь: часом

Не вон тот ли, с бородой?


Может, Он вообще не ходит,

Может, Он вообще летит?

Только мне глаза отводит —

На плечах моих сидит?


Может, крохотной частицей

Благодатного огня

Он сумеет уместиться

Прямо в сердце у меня?

Вход в личный кабинет

Забыли пароль? | Регистрация