Плат Пенелопы
Миновали дни потопа,
длится жизни маскарад.
Распускает Пенелопа
ожиданья вечный плат.
Вновь на спицы нижет петли,
нить бежит то вверх, то вниз...
— Неподкупная, помедли,
на мгновение очнись:
на исходе век двадцатый —
что нам страник Одиссей! —
все твердыни мира взяты
и в руинах Колизей.
Наше судно укачало
в буре пирровых побед,
нет надежного причала,
и Итаки прежней нет. —
Но бессмертие царицы
возвестил поэт слепой,
и невидимые спицы
правят жизнью и судьбой.
* *
*
Звезда Маир сияет надо мною,
Звезда Маир...
Ф. Сологуб.
Глаза устали от дневного света
и от гостей.
Скорей бы снова в сумрак кабинета,
к звезде своей.
Он без нее найти покой не чает
в чаду ночном. —
Альдонса спит, Альдонса не скучает
на дне речном.
А за окном все чаще перестрелка,
и смерть кругом,
и только скука, подлая сиделка,
заходит в дом.
Но надо жить, нести свой крест печальный, —
и жил, как мог:
для Дульцинеи ткал наряд венчальный
из лучших строк!
Превозмогал утрату за утратой,
пером скрипел
и ничего для музы тороватой
не пожалел.
Странник
На крутом подъеме или спуске,
покоряя новый перевал,
с языка небесного на русский
переводы он одолевал.
То себе казался мулом вьючным,
то теснину брал одним прыжком,
но нигде назойливым и скучным
не был день его в труде мирском.
И, вместив, что в дымке открывала
и сулила за грядой гряда,
понял он: надежного привала
на земле не будет никогда.
А язык, как повелось в народе,
доведет, коль не попутал бес,
в нужный час и при любой погоде
до Москвы, до славы, до небес.