Встаньте, кто помнит чернильницу-непроливайку,
Светлый пенал из дощечек и дальше по списку:
Кеды китайские, с белой каемочкой майку,
И промокашку, и вставочку, и перочистку.
Финские снежные, в синих обложках тетради,
День, когда всем принести самописки велели,
Как перочистки сшивали усердия ради,
С пуговкой посередине, — и пачкать жалели.
Разные нити людей сочленяют: богатство,
Пьянство, дворянство... порука у всех круговая, —
Пусть же пребудет и наше случайное братство:
Встаньте, кто помнит, — и чокнемся, не проливая!
Это вовсе не больно — нож в спине:
В первый миг — ощущение холода
И саднит, как серьга (терпимо вполне!),
Если мочка свежепроколота.
Это очень удобно — нож в спине:
С ним живешь себе втихомолку...
А когда прирастет, удобно вдвойне,
Можно даже повесить кошелку!
Пустое ноября
Что-то день не задается,
Валится из рук.
Бродит лень, в колени жмется,
Выгнать недосуг...
Что ж ты, ангел мой хранитель, —
Приболел никак?
Нашу блочную обитель
Огулял сквозняк.
Время полдень, дети в школе,
Темень за окном.
Объявись сегодня, что ли,
Посидим вдвоем.
Коньячок да капля виски —
Весь ассортимент,
Чайник ангельский, английский
Закипит в момент.
О былом за кружкой чая
Помечтаем всласть,
Были в сказки превращая,
Над собой смеясь.
Подведу тебя к дивану,
Упрошу прилечь,
Кофту дедову достану
Для крылатых плеч,
Унесу, зажав под мышкой,
Звонкий телефон
И на кухне сяду с книжкой
Охранять твой сон.
Кусочек неба в мокром тротуаре,
Серебряный просвет в ноябрьской хмари,
Бананы дерзостные на лотке,
Мороженое в стынущей руке, —
Какое счастье! Нас опять прощают,
Включают свет и сласти обещают,
И можно уложиться в восемь строк
И прогулять еще один урок.
Под фонарем на сахарном снегу,
У вечности глазастой под вопросом,
Я вензель свой рисую как могу
Мальчишеским ботинком тупоносым.
И связанные крепко за шнурки,
Подрагивая в отгремевших маршах,
Звенят в руке забытые коньки
О леденцовой глади Патриарших.
Там сок томатный, гривенник стакан,
От крупной соли он еще багровей,
Там детство терпеливо к синякам,
А юность исцелована до крови —
И все развеется, как снежный прах,
Все в Лету утечет с весной слезливой!
И лишь уменье бегать на коньках,
Дурацкая привычка быть счастливой,
И светлый лед, и медная труба —
Слышна, хоть с головой в сугроб заройся! —
И, обнимая, шепчет мне Судьба:
“Закрой глаза и ничего не бойся”.
Когда в троллейбусе едешь,
А окна застит мороз,
Кажется, будто едешь
Мимо сплошных берез,
Мимо серебряных елок,
Позванивающих, как жесть...
И кажется: путь наш долог,
И что там в конце — Бог весть.