ЭОН. Альманах старой и новой культуры. Ответственный редактор-составитель Рената Гальцева. М. 1994. № 1-2. 290 стр.; 1995. № 3. 212 стр. (Институт научной информации по общественным наукам. Отдел теории и истории культуры.)
Три уже вышедших номера этого альманаха оправдывают свое символичное и вполне неожиданно звучащее название ("эон" - греч. "век", синоним мирового цикла и мировой эры). Прежде всего, в обеих книгах (первые два номера вышли под одной обложкой) печатаются замечательные работы Г. В. Флоровского, до сих пор русскоязычному читателю практически недоступные, в центре которых стоит проблема слома эпох, смены цивилизаций, или, говоря языком самого Флоровского, проблема исторического "эпилога", "финала истощившей себя истории". Появившиеся в 50-х годах и написанные по-английски, эти работы кажутся прямо адресованными человеку посттоталитарного общества - так много в них того, что и сегодня стоит перед нами неразрешенными вопросами. Кстати, читая эти статьи, хорошо понимаешь, до какой степени опыт нашего столетия обострил исторический слух: Флоровского притягивают эпохи напряжения и конфликтов, будь то конфликт между культурами (скажем, языческой и христианской) или напряжение между "политической" и "религиозной" компонентами имперского сознания. И то и другое звучит в равной мере болезненно и актуально для русского уха.
На фоне ряда републикаций, предпринятых в альманахе (здесь еще перепечатаны из "Логоса" 1910-х годов статьи С. Франка, Г. Риккерта и Г. Зиммеля), обращение к работам Флоровского кажется наиболее оправданным - и в силу их труднодоступности, и в силу их редкого созвучия с проблемами сегодняшними. Может быть, особенно удачен выбор статьи для первого номера альманаха ("Антиномии христианской истории. Империя и пустыня"). Она как будто прямо отвечает столь популярным сейчас разговорам об "органичной" для России "византийской модели" и, естественно, сопутствующей этим мотивам моде на Константина Леонтьева, ставшего одним из самых цитируемых русских писателей, чьи утопии с готовностью воспринимаются как "руководство к действию". Флоровский, правда, нигде не называет Леонтьева, но дело не столько в конкретном имени, сколько в мифе, витающем в воздухе, которому мысль Флоровского недвусмысленно противостоит: "Византия потерпела неудачу, горестную неудачу в своей попытке установить... адекватное соотношение между церковью и большим государством. Ей не удалось открыть врата потерянного рая. Но это не удалось и никому другому. Врата все еще замкнуты. Византийский ключ к ним оказался неподходящим". В другой его статье, напечатанной в третьем номере "Эона" ("Христианство и цивилизация") и как бы продолжающей предыдущую, вывод звучит еще категоричнее: "Замысел "воцерковления" империи обернулся неудачей. Империя развалилась в кровавых конфликтах, выродилась в обманах, двусмысленности и насилии".
Несмотря на столь безрадостный вывод, автор "Путей русского богословия" предстает в этих статьях не столь скептически настроенным, каким мы привыкли его считать. За видимым разрывом традиции он часто улавливает ее перетолкование, за нигилизмом - новую иерархию ценностей, новую структуру культуры. Даже конфликт между Историей и Апокалипсисом он воспринимает не без надежды: "Думать, что ничто на земле не может выдержать этого испытания эсхатологией, неверно. Исчезнет не все... многие из ценностей этой жизни в "будущем веке" не подлежат уничтожению".
В открытии этого "иного" Флоровского - одна из несомненных удач нового издания. Кстати, блестяще выполнен и перевод его статей. Английские тексты переведены здесь не просто на русский, но на узнаваемый русский язык Флоровского. Это тот язык, которым написаны "Пути русского богословия", и тот стиль, который не спутаешь ни с каким другим.
Главные проблемы альманаха - это проблемы конца эры, прерывности традиций, проблемы национальной идентичности и христианского универсализма. Заявленный статьями Флоровского высокий уровень обсуждения этой проблематики выдержать трудно - планка поднята высоко. Но во многих случаях ее взять удается. Среди принципиальных статей альманаха - динамичное эссе Ирины Роднянской (№ 3) о взлетах и грехопадениях европейского интеллектуализма, с замечательно жесткой постановкой вопроса: "...отчего в цитадели интеллекта всякий раз выживает и возрождается... социалистический призрак". Размышляя о судьбах христианского социализма, Роднянская справедливо помещает русский опыт "напряженного искания Града Божия" в контекст общеевропейского (приглушая тем самым восторженные эмоции вокруг специфической "русскости" подобных настроений) и анализирует христианскую генеалогию интеллектуализма.
Отвечают тревожащей проблематике альманаха и главы из любопытной книги польского поэта и историка литературы Яна Прокопа ("Польский универсум. Литература, коллективное воображение, политические мифы"). Правда, основной интерес здесь представляет собственно польский материал. Что же касается уровня осмысления, то он страдает вторичностью: почти все суждения о символах национальной идентичности, о христианстве как гаранте универсализма кажутся уже не раз читанными. Есть в альманахе и материалы неудачные, вроде этюда В. Крюкова "Синтаксис Василия Розанова" (№ 3). Автор начинает с того, что требует "гуманитарной сосредоточенности" от "всякого ответственного человека", наблюдающего, как "рассеивается понятийная целостность России" (?). После подобного пафосного вступления читать этюд о Розанове уже не хочется...
Интересно, что большая часть материалов "Эона", обращающих нас к прошлому веку, лучше отвечает задачам альманаха, чем некоторые вроде бы сверхактуальные статьи. Я имею в виду еще одну ценную републикацию, напечатанную в первом номере "Эона", - письма Владимира Соловьева к А. А. Кирееву, подготовленные по автографам и тщательно прокомментированные А. А. Носовым (напрасно, однако, в книге нет ссылки на июльский номер журнала "Символ" за 1992 год, где эти письма уже публиковались Носовым). Спор молодого Соловьева, полулиберала-полуконсерватора, с генералом Киреевым, твердым консерватором, возвращает нас все к той же болезненной дилемме - христианский дух любви или конфессионально-националистическая исключительность, - дилемме, о которой много размышляют авторы альманаха и о которой темпераментно написала в предисловии к этой публикации Рената Гальцева.
"Эон" - издание "культурфилософское", как представляет его составитель альманаха уже в первом выпуске: издание с ясно выраженным "направлением". Здесь печатаются и будут печататься обзоры и статьи, "дающие нам логическую нить в постижении пути культуры". "Судьба культуры... нашего региона, а тем самым и всего мира, как она видится к концу эона", - вот цель, заявленная составителем, и она не без удач реализуется уже в первых трех номерах альманаха, что побуждает нас ждать и последующие.