Весенний марш
Гражданская тревога тяжела,
Страна рожает — роды каждый знает,
Но что родит, у тайного стекла
Ответа внятного не возникает.
А роды шли, как митинг шел, и шли
По модулю — ученый с идиотом,
И капали давнишние башли
За сетевую сделку по тренчкотам
С гражданственным подтекстом.
.................................
Берлин лежал в разрухе и стонал,
И кровь текла, и выходило место.
Союз метался после ран в горячке.
А Ленинград, принявши веронал,
Еще не отошел от страшной спячки.
Показы мод так грозно хороши,
Что кажется: вот-вот придет сирена,
И Ливерпуль в неведомой тиши
Посмотрит в небо как младенец Леннон,
И Штатов белизна осквернена,
И плачет статуя, и нет конфедератки.
И родами любая часть полна,
Орет планета, как орет солдатка,
Хотя что знаю я о вопле том.
Но снег на крышах неизбежно тает.
И ярость есть, и крепки фронт и дом,
Но тает снег — и наши наступают.
Девочка с картины Бэнкси
радость исчезать смотри как дождик
майский дождь так просто не покинуть
по дороге по реке по ветру
лиственно идет фигурка тенью
нет у ней ни глаз ни рта ни носа
подразумевается все сразу
длится вслед за шариком воздушным
кажется была такая песня
девочка с картины Бэнкси длится
как расслабленность после болезни
как под вечер старый конь и пони
целый день детей катали мало
или отпустить упорства вожжи
что за дело мне что будет после
девочка с картины Бэнкси длится
и стена ее не отпускает
позабыть о творчестве и людях
это радость паче всяких счастий
впрочем счастье это вроде птицы
девочка с картины Бэнкси знает
а тревога там же где и радость
Диктатура
Состав нес хлеб, и все посторонились.
Смотрела я в вагонное стекло.
Шел дождь, подмяв декрет апрельской пыли,
Будильник спал, а время не текло,
Стоял мой поезд — но так ясно видно
И этот хлеб, и золото его,
И будет он что называют ситный,
И вот уже состав идет бегом.
Лишь запах трупов. Он-то здесь откуда?
Курьерский с хлебом, трупов — как зерна.
Непогребенный мается Иуда,
У глупости со злом не стоит дна
Искать.
Курьерский полон трупов
Для Петрограда, для Москвы седой.
А я стою, смотря. Как это глупо.
Как это зло. Мы выиграли бой,
У нас вода и хлеб, стекло и камень.
Мы выжили и будем жить, пока…
Но кто есть мы? Но диктатуры пламень
Яснее бриллиантов на века.
Квадрига Аполлона
Она переживает войну, а не видит,
Она переживает войну,
как обладают мужчиной.
Кассандра
пока что
девственна,
хотя сквозь ее существо
много демонов ходит.
Но ни один не коснулся
сердца Кассандры,
словно его и нет,
вместо сердца — дыра.
Когда она увидела царя,
прекраснейшего мужа
прекраснейшей из женщин —
она увидела веху,
что расставляют солдаты,
чтобы отметить путь.
А стены Трои занялись пожаром,
и даже краткий, очень сильный ливень,
какой в определенный месяц поит землю,
желанный виноград, плоды оливы,
не смог залить пожар у стен троянских.
Брат ранил брата, сын убил отца,
но дело в том, что это было даже
забавно.
Кассандра обернулась.
Троянская война свернулась в ней,
глаза тревожно широко открылись.
И наконец она его узнала.
Того, кто плыл поверх всего творенья:
и первенца, и брата, и певца.
Он сделал знак, и все остановилось:
жрецы, и Агамемнон, и война.
Квадрига Аполлона приземлилась.
Налог на бездетность
Эта страна брала налог за бездетность,
Я платила его исправно.
В ней отеком шла безответность,
Обреченность сияла славно.
Я впитала ее могилы,
Запрещенные и родные.
Та страна меня вывозила
На своей искаженной вые,
На косом животе носила
В числе тяжестей разных прочих.
Я отчасти ее забыла,
Но видала ее воочью:
И гречихи литое тело,
Трактором — в рязанскую пашню,
И антоновки запах спелый —
Золотой, пронзительный, страшный,
Как и все, чем жила отчизна.
Там есть родина, там надолго
Задержалась по раю тризна,
И болит отметка налога,
Онейрическое сегодня
Разъедая до основанья.
Бигль
Прозрачней темнота не может быть весной,
Почти что все цвета ушли в слепую зону.
Один лишь голос: пение и вой,
И вой, и пение, подобное озону,
В земную обращенные дыру,
В пыль космоса у двери магазина,
В листву, что по асфальту, по ковру,
И шепчет ложь; и взвыла вновь резина.
Нет, это вой живого существа
Из плоти и дерьма, из глаз и шерсти.
Нет, ясности такой не даст весна,
Когда и тьма, и свет в объятьях вместе.
А это бигль хозяина зовет,
И в голосе его осенний мед.
Вечерняя прогулка
Когда входишь ты в реку тяжелого сна,
Где кошмары прохладны и ярки,
Там, где жизнь ослабела, а смерть нечестна —
Получаешь нежданно подарки.
Там приходят деревья, танцуя-кружась,
Табор парка в полночном раденье.
Там крысарик-собака, насторожась,
Старых лип обегает скопленье.
Сон холодный атласною ношей хорош,
Из него в сентябре отопленьем
Выплываешь без сил, старый катится грош,
Освященный соленым кропленьем.
Я же сны разлюбила, но в парке ночном,
Где строительство не затихает и ночью,
Пахнет будущим веком, и в запахе том
Ароматов земных средоточье.
Будто папоротник сбросил цементный прикид,
Серебром на мгновение вспыхнул.
Сон стучится, а парк уже ночью покрыт,
И закончилось время каникул.
А крысарик хозяина так же ведет,
Крупноглазый, лобастый живой вертолет.