Кабинет
Григорий Кружков

ПЕРЕПЁЛКА

Кружков Григорий Михайлович родился в 1945 году в Москве. Окончил физический факультет Томского университета. Поэт, переводчик, эссеист, многолетний исследователь зарубежной поэзии. Лауреат нескольких литературных премий, в том числе Государственной премии РФ (2003). Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.


Григорий Кружков

*

ПЕРЕПЁЛКА


* *

*


но почему они сразу не сказали

почему

разве трудно было на улице или в детском саду

подойти и сказать

мальчик ты умрёшь


поэтому возьми краски и нарисуй

яблоко — красным и жёлтым

иди потанцуй с Леночкой

ну смелей

внимательней — слушай музыку —

слушай музыку


разве это не важней

чем объяснить откуда я взялся

у папочки есть пипка а у мамы

разве это хоть что-нибудь объясняет в жизни

разве из пипки я появился

разве в пипку спрячусь


я умру

да ты умрёшь мальчик

поэтому

изучай языки

французский немецкий и шведский

доктор чехов знал немецкий язык

и понимал что «я» по-немецки

будет «их»


но почему они сразу не сказали,

почему

это сразу изменило бы всё

понимаете — всё —

если бы с самого начала

нянька

или учительница

сказала

дети

откройте тетрадки

и напишите


я умру


написали?


[∞]


Подражание И.А.


Ты пышнее гусарских усов,

Ты грудастей житомирских бабок,

О подобье песочных часов,

Злой судьбой опрокинутых набок.


Ты — упёртый в бессмертье лорнет,

Ты — глядящая в душу двустволка,

Ты петляющий заячий след,

Обводящий Собаку и Волка.


Ты — ревнивого Бога лассо,

Охлестнувшее сердце заране,

Исковерканное колесо,

Не доехавшее до Казани.


Отменяешь ты времени счёт, —

Но по-прежнему верят поэты,

Что им царская Вечность нашьёт

Продувные твои эполеты.



Старая песня

Не лепо ли ны бяшеть...


Начинай хоть с Дону, хоть с Чечни,

с жиру ли, со страху,

но какую песню не начни —

пета бяху.


Словно на неважного певца

с укоризной глядя,

кротко бяшет старая овца:

Бяху, дядя!


Что ты блеешь, глупая овца,

украшенье плова,

ты, что ради красного словца

на костёр готова?


Будем мы гореть с тобой в аду,

где кердык надежде,

с той же старой жвачкою во рту,

что и прежде.




Архимед в Сиракузах



Посмотрите на этого старика,

ковыляющего по дорожке,

ковыряющего палкой в земле —

то ли с целью

выковыривания

печёной картошки,

то ли доказательства

равнобедренности

дешёвой матрёшки.


Если молодость —

это полёт в эмпиреи,

старость —

занятие тихое,

похожее

на выпиливание

или выжигание


(и последующее выживание

на выжженном месте).


Это уже не ямбы,

а тромбы,

не дактили и хореи,

а скорее

какие-то птеродактили —

выше —

круче —

быстрее !


Старость

это Архимед в Сиракузах,

мечущий

огромные камни

в римлян,

подцепляющий крюками

корабли Марцелла

и вздёргивающий их

за шкирку

в воздух,

как щенят! —


Хорошо, успокойся,

тебе вредно волноваться.


Я уже успокоился.

Всё нормально.



Архимед в ванне


Тело, погружённое в одиночество, вытесняет

столько одиночества, что хватило б


на круглосуточную работу фонтана

«Самсон, разрывающий узы брака» —


или — фантазия наркомана —

на полив целого поля мака.


Бог поливает каждый цветочек

и беспечно насвистывает, поливая.


Человек есть геометрическое место точек,

каждая из которых — болевая.


Куда ни ткни, всякая клетка

издаёт своё особенное «ох» или «ах».


Вот так это всё устроено, детка.

По крайней мере, на первых порах.




Перепёлка


Исповедать вам душу в стихах напослед? —

Прикажите —

рубаху рвану без стыда:

Вот я весь перед вами —

как есть, на просвет —

Перепёлка уводит людей от гнезда.


Приволакивая неуклюже крыло,

Вызывая азарт, любопытство и смех,

То взлетит,

то в траву упадёт тяжело —

Чумовая добыча любого и всех.


Может, вывернуть вам напоказ потроха?

Вот, смотрите —

но шляпа факира пуста.

Ибо в этом последняя тайна стиха —

Перепёлка уводит людей от гнезда.





* *

*



Я мало нюхаю. Я растерял свой нюх.

Из девяти блаженств, завещанных когда-то,

Одно — тончайшее, нежнейшее, чем пух —

Я упустил совсем — блаженство аромата.


Ещё один шажок от робкого зверька —

Но в ту ли сторону? Французская зараза

Не зря сей Царский Холм разит издалека;

Без обоняния мы хуже, чем без глаза.


Мы трогаем рукой; мы пробуем на вкус;

Мы смотрим, наконец; мы нехотя внимаем...

Но исключить, увы, не можем мы конфуз,

Ведь не обнюханный предмет — непознаваем.


Он может быть хорош по виду, по словам,

И трудно явную в нём различить тухлинку, —

На то и нужен нос. Не зря Виргилий сам

Любил понюхать рыб, с рабом бродя по рынку.


Вначале запах был. Из бездны он дохнул

(Подправлю Книгу я), над бездною носился —

И в Божьи Ноздри вник. Бог сморщился, чихнул!

И сим первотолчком мир Божий сотворился.

Вход в личный кабинет

Забыли пароль? | Регистрация