Кабинет
Вадим Муратханов

Удивись и замри

Муратханов Вадим Ахматханович родился в 1974 году в городе Фрунзе. В 1990-м переехал в Ташкент, где окончил факультет зарубежной филологии Ташкентского государственного университета. Один из основателей объединения “Ташкентская поэтическая школа”, альманаха “Малый шелковый путь” и Ташкентского открытого фестиваля поэзии. Публиковался во многих журналах и альманахах, автор четырех книг стихов. Живет в Москве, заведует отделом поэзии журнала “Новая Юность”.

 

Удивись и замри

*      *

  *

От тяжелых гусениц 
спасу родную улицу.
Пьяница бульдозерист 
на нее не сунется.

Не подъедет экскаватор 
с многотонной гирею
покрывать мою кровать
штукатуркой с пылью.

Пусть испишут в тресте акт 
подписями гадкими —
напущу цепных собак, 
перебью рогатками.

Я — кащей стареющий 
с тридевятой улицы,
вороньем и воробьем
гимны мне поются.

Под небесным куполом,
под зеленым луком
во дворе зарыт сундук 
с моим волшебным духом.

Там взамен 
стен и мин,
для войны пригодное,
пугало растет над ним,
злое, огородное.

 

Ерь

Мне вчера явился Ерь,
за спиной — котомка.
Посидели с ним, поели,
выпили негромко.

Встряхивал он головой
в деревенском стиле:
мол, давно уже его 
не произносили.

Я и взялся сгоряча,
замычал, закрякал...
Ерь на это заскучал —
а потом заплакал.

 

*      *

  *

Я узнал в середине дня 
от Кольцовой Тани: 
Лева Гусев ждал меня 
со своей компанией.

И теперь я этим прямо 
крайне озадачен,
так что даже папа с мамой
волноваться начали.

Хоть и встречу я его 
доводами кроткими,
будет с Левой разговор
чересчур короткий.

Но бояться хулигана 
нас не учит Родина.
Гнать его метлой поганой,
обществу негодного!

Что облил водой дежурных,
что ругался матом — 
без раздумий подтвержу 
перед любым вожатым.

Вот отдельные штрихи 
к портрету Левы Гусева.
Раз пишу о нем стихи,
значит, не боюсь его.

  

*      *

  *

Удобнее иметь своим кумиром
ровесника, чтоб можно было с ним
в одну эпоху радоваться жизни
и по нему за временем следить.
Состарившись, ворчать и видеть в нем
товарища по поколенью.

А я люблю угасших звезд, сошедших
со сцены и, желательно, с земли.
Они смеются с выцветших конвертов,
и крутится пластинка, как душа.
От старости потрескивают сухо
их молодые голоса.

 

Лес

В заброшенной фабрике ржавчина, сырость,
разбитые стекла и грязь.
Но прямо на крыше у фабрики вырос
росток, никого не спросясь.

Он будет тянуться еще много лет,
рассеивая семена, — 
и значит, там скоро появится лес 
на будущие времена.

Когда на земле воцарится раздор,
и скроются рыба и зверь,
и Красную книгу за черным дроздом
захлопнут, как тяжкую дверь,

когда наши детские игры остудит
последний и праведный суд, —
родятся в лесу непонятные люди
с очками на длинном носу.

Не зная о наших победах и бедах,
лихие столетья спустя,
в тени проводить будут дни и в беседах,
густым опереньем блестя.

Где нам и не снилось, где так не бывает,
где лишь удивись и замри —
носатые люди гуляют от края 
до края квадратной земли.

Вход в личный кабинет

Забыли пароль? | Регистрация