NPR, или National Public Radio (“Национальное общественное радио”), — разветвленная компания с сотнями местных станций во всех штатах Америки, многотысячными работниками и бюджетом, исчисляемым сотнями миллионов долларов. Финансируется частично из государственной казны, частично — всевозможными фондами, спонсорами и добровольными пожертвованиями рядовых слушателей. Радиостанция имеет многомиллионную аудиторию в Америке и за ее пределами. Главные достоинства NPR — почти полное отсутствие рекламы (разумеется, постоянно слышишь имена спонсоров, но времени это отнимает немного), разнообразие тематики, хороший вкус и высокий профессионализм. Вместе с тем NPR, хотя и старается соблюдать приличия и предоставлять возможность высказываться всем сторонам проводимых дискуссий, особой объективностью никогда не отличалось, открыто занимая леволиберальные позиции в их современном западном понимании: приверженность социализму, пацифизму, феминизму, борьба за права сексуальных и прочих меньшинств, за отделение церкви от государства и прочие causes celebresсегодняшней интеллектуальной элиты.
Поэтому недавняя серия передач о домашнем образовании в США, выдержанная в умеренных — и даже благожелательных — тонах, показалась полной неожиданностью: ведь долгие годы домашнее образование считалось среди “прогрессивных” кругов США исключительно средством промывания мозгов, прибежищем религиозных фанатиков и фундаменталистов. Чем же вызвана нынешняя перемена?
Известный публицист Том Бетелл пишет: “Я всегда знал, что образование — одно из тех великих и безнадежных начинаний, на реализацию которых прогрессисты возложили столько надежд. Образование преобразит нас всех, общество будет трансформировано и так далее. Было очевидно, что затея эта неосуществима, и потому я игнорировал ее многие годы. Оказалось, я был не прав. Педагоги и в самом деле преобразили мир. Но никто не мог предвидеть, что они изменят его в худшую сторону”.
Главной своей ошибкой Бетелл считает уверенность в том, что достигнутый к началу Второй мировой войны высокий уровень образования в западных странах вряд ли может повыситься или понизиться. Отношение к образованию было достаточно прагматичным: кто-то старался обеспечить своим детям максимум образования, другим это было безразлично — но никто не жаловался на его качество. Однако начиная с 60-х годов отношение к средней школе стало заметно меняться: от школы все чаще требовали решения социально-воспитательных задач.
Особенно это было заметно в Америке, где происходили масштабные социальные перемены, вызванные борьбой за гражданские права негров, антивоенным движением, сексуальной революцией, секуляризацией общества и отменой цензуры. Героем дня стал бунтарь, отвергавший буржуазное благополучие и конформизм. Значительная часть американской интеллигенции, особенно преподаватели университетов и школ, видели свою миссию в том, чтобы формировать у растущего поколения сознание, более созвучное веяниям времени. Разумеется, западная интеллигенция всегда сочувствовала идеям общественного переустройства и внесла немалый вклад в пропаганду социалистических и леволиберальных идей. Но до 60-х годов никому в Америке в голову не приходила мысль использовать для этого школу.
Думается, что успехи советских методов “повышения сознательности” (и фашистских тоже) не были ни для кого секретом. Именно коммунисты и нацисты раньше других смогли оценить воспитательный потенциал унифицированной, контролируемой государством школьной системы. Теперь же эстафету использования школьного образования в качестве инструмента радикальной трансформации общества приняли западные левые. Но это повышенное внимание к сфере образования сослужило плохую службу американской средней школе. В числе факторов, отрицательно повлиявших на эффективность среднего образования, — появление новых, “политкорректных” предметов — таких, как мультикультурализм, environmental studies (экология), sensitivity training (уважение к “сексуальным меньшинствам”), sex-education и проч., при одновременном сужении объема академических дисциплин. В результате понизился уровень грамотности, математических знаний и общей эрудиции, о чем неопровержимо свидетельствуют как показатели общенациональных стандартных тестов, так и специальные социологические исследования, проведенные среди многих тысяч учеников.
Еще одна причина снижения уровня среднего образования в США заключается в присущем современной западной цивилизации стремлении к либерализации отношений между взрослыми и детьми, желании уравнять их “в правах” даже на юридическом уровне. На педагогическом уровне такие тенденции приводят к тому, что учителя утрачивают инициативу и теряют контроль над воспитательно-образовательным процессом, самоустраняются от решения таких вопросов, которые дети сами решить просто не в состоянии. Но идеологическая догма — “равноправие детей” — часто одерживает верх над здравым смыслом. Мотивы при этом могут быть самыми благородными — например, защитить детей от родительского произвола в обстановке неблагополучной семьи, от употребления наркотиков, алкоголя и т. д. К сожалению, этим пользуются те, кому хочется оторвать детей от родителей, особенно от родителей строгих, религиозных, желающих воспитать детей в традициях прошлых поколений. Коммерческие интересы играют здесь не последнюю роль: достаточно упомянуть рок-индустрию, MTV, молодежные журналы.
Все это привело к тому, что взрослые не только теряли свой авторитет у детей, но и переставали вообще заниматься их воспитанием, полагая, что они уже достаточно зрелы и могут сами справиться со всеми жизненными проблемами. Но дети, как это было во все времена, нуждаются в родительской помощи и опеке до тех пор, пока не наберутся достаточного опыта. Зловещим напоминанием о том, какими опасностями чревато отсутствие постоянного взаимодействия между родителями и детьми, послужили школьные убийства 90-х годов. Ведь именно отсутствие контакта с родителями и учителями, как выяснилось в большинстве расследований, оказалось основной причиной совершенных преступлений: родители попросту не знали — да и не очень интересовались, — чем занимаются их дети.
Жалобы на низкое качество школьного образования в США, особенно в государственных учебных заведениях, зазвучали уже давно, и наиболее громко — со времени запуска в СССР первого искусственного спутника Земли в 1957 году. И на протяжении всех последующих лет повышение качества образования оставалось в повестке дня всех вашингтонских администраций, независимо от того, какая партия находилась у власти. Были затрачены и продолжают расходоваться многие миллиарды долларов, избирательные кампании полны обещаний улучшить ситуацию в школах — однако уровень подготовки американских школьников остается ниже показателей других стран, и не только европейских, но и азиатских, сохраняющих более традиционный подход к образованию. Падение дисциплины в школе сопровождалось ростом употребления наркотиков и половой распущенностью, нашедшей выражение в резком росте числа беременностей и внебрачных детей среди школьниц, особенно негритянок. К этому добавилась еще и серия вышеупомянутых инцидентов с применением огнестрельного оружия и десятками жертв среди школьников и учителей. Поэтому ничуть не удивительно, что сегодня в Америке все больше и больше родителей ищут какие-то альтернативы школьному образованию, особенно государственному.
Начались эти поиски альтернатив со знаменитых решений Верховного суда США об отмене школьной молитвы и изучения Библии в госшколах в 1962 — 1963 годах. Тогда под предлогом конституционного отделения церкви от государства проводилась жесткая политика искоренения любых проявлений религиозности в школе, даже сугубо личных и добровольных. И почти сразу по всей Америке стали открываться новые частные школы, прежде всего религиозные. Многие родители-христиане пошли еще дальше: они стали учить детей дома. Поначалу homeschooling (домашнее образование) натолкнулось на сильное сопротивление властей. Было много случаев принудительного возвращения детей в школы, но родители не сдавались, и в ходе ряда выигранных ими судебных дел в нескольких штатах были созданы прецеденты, под защитой которых домашнее образование продолжало расти по всей Америке.
После того как homeschooling завоевало юридическое право на существование, к детям, обучавшимся дома, еще долго относились преимущественно негативно: прежде всего подвергалось сомнению само качество домашнего образования, уровень знаний homeschoolers (домашних школьников), педагогическая квалификация родителей. Однако социологические исследования свидетельствовали: опрос, проведенный среди двадцати тысяч учащихся из двенадцати тысяч семей, показал, что уровень знаний homeschoolers в целом не ниже, а выше уровня учеников государственных школ. Почти 25 процентов homeschoolers на один-два года опережали свои возрастные категории даже в сравнении с учащимися частных школ, а среди учеников от первого класса до четвертого такое опережение было почти стопроцентным. Эти данные были настолько впечатляющи, что руководивший обследованием социолог Лоренс Руднер поспешил заверить общественность, что они не должны ни в коем случае служить поводом для нареканий в адрес обычных школ. По его словам, это просто значило, что homeschooling — полноценная альтернатива.
В 1997 году подросток, обучавшийся дома, впервые завоевал первое место в общенациональном конкурсе грамотности. А в 2000 году “домашние” уже заняли первое, второе и третье места в том же конкурсе. Высокое качество домашнего образования подтвердили и общенациональные тесты для поступающих в высшие учебные заведения (АСТ). В 1998 году средний показатель у homeschoolers составлял 23 из 36 баллов, у обычных школьников — 21 балл. Следует отметить, что 23 — проходной балл в престижных колледжах. Более 750 колледжей и университетов уже не требуют обязательного школьного диплома и принимают homeschoolers просто потому, что они ничем не хуже других. Их принимают в Гарвард, Йейл, Джорджтаунский университет, в лучшие военные академии. Из общего числа homeschoolers, подавших документы в Стэнфордский университет в 1999 году, процент поступивших в два раза выше, чем у выпускников обычных школ.
В принципе, удивляться нечего. Во-первых, многие родители в свое время закончили колледжи и университеты, многие из них когда-то сами преподаватели в школах и колледжах. Другие просто достаточно хорошо начитанны и движимы желанием дать хорошее образование детям. Во-вторых, ясно, что работа с малым количеством учеников или даже с одним учеником всегда будет иметь больше шансов на успех, чем обучение целого класса, пусть даже самого немногочисленного.
Спрашивается: почему же понадобилось столько времени, чтобы пробить стену неприятия? Что мешало домашнему образованию развиваться сегодняшними темпами?
Помимо предрассудков, стереотипов и юридических препон, одна из главных причин — конечно же женская занятость. Две трети американской экономики напрямую зависят от потребителей, от их желания тратить деньги. Поэтому так велико давление рекламной индустрии, кино, телевидения на сознание среднего американца: надо убедить людей раскошелиться на вещи, без которых они могли бы вполне обойтись, — иметь самую последнюю модель автомобиля, одежду самой последней моды, самый современный компьютер, телевизор и прочую электронику, жить в доме с тремя ваннами и гаражом на четыре машины... Чтобы “потянуть” все это и не ударить лицом в грязь перед соседями и друзьями, многие женщины идут работать, отдавая предпочтение карьере и деньгам перед домом и детьми. Им при этом твердят, что таким путем они “самоосуществляются”.
С одной стороны, мы видим как бы неостановимые и внешне естественные тенденции постиндустриального общества: снижение рождаемости, распространение безбрачного сожительства, дезинтеграцию традиционной семьи. Все это — ради того, чтобы лучше жить, полнее осуществить свой индивидуальный потенциал, взять от жизни максимум. Но у красивой жизни, как выясняется, есть не очень красивая изнанка — общее старение населения, духовное обнищание, разобщенность, упадок культуры, рано повзрослевшие, не по возрасту искушенные, но не обремененные совестью дети; новые, устрашающие проблемы — массовая наркомания, ранние беременности, стрельба в стенах школ. С другой стороны, сохраняется потребность в душевном тепле и взаимопонимании, в том, чтобы делиться с другими, а не только грести под себя; потребность в детях, в полноценной, духовно насыщенной семейной жизни. Так ли уж это отошло в прошлое?
Как ни старается консьюмеристская цивилизация, в Америке еще свежа память о больших семьях, о застольях в Рождество и День благодарения, когда многочисленные родственники съезжались с разных концов страны, чтобы повидаться и поделиться своими радостями и заботами, свежи воспоминания о ежевечернем семейном ужине. Да и сегодня еще много таких семей среди религиозных американцев — христиан, мусульман, иудеев, но особенно среди новых эмигрантов из Латинской Америки и Азии, у которых большие семьи и процент которых в общем составе населения Америки растет не по дням, а по часам. Данные последней переписи показали, например, что белое население Калифорнии (самого населенного штата) и Нью-Йорка (самого большого города) уже сегодня стало “меньшинством”. Данных о том, насколько это влияет на семейную динамику самих белых, у нас нет, но факт остается фактом: все больше американцев после долгого перерыва начинает возвращаться к традиционной семейной жизни.
Еще один источник сомнений в целесообразности homeschooling — вопрос о так называемой социализации. Много было сказано о том, что домашние ученики замкнуты, нелюдимы, не способны на нормальное общение с обычными школьными ребятами, то есть с большинством своих сверстников. Утверждали, что они — тепличные существа, не приспособленные к самостоятельному существованию в современном мире. На деле и это оказалось далеким от реальности. Прежде всего homeschoolers отнюдь не сидят дома взаперти — общения с другими детьми у них хоть отбавляй: они ходят в библиотеки, музеи, на спортплощадки, концерты, участвуют во всевозможных общественных мероприятиях. Внешкольное образование вовсе не ограничивается семьей. В некоторых штатах уже приняты законы, позволяющие детям, обучающимся в семье, посещать в общеобразовательных школах уроки музыки, рисования, физкультуры, а также занятия для особо одаренных детей.
Конечно, для детей, никогда в жизни не учившихся в школе, это иногда сопровождается определенными сложностями. Например, один мальчик, сидя в классе во время экзамена и почувствовав голод, вытащил из сумки свой бутерброд и начал есть, ничуть не стесняясь окружающих. Понятий об определенных правилах внутреннего распорядка для него не существовало, пока ему не объяснили, что на экзаменах и вообще на уроках есть нельзя, что для этого существует специально отведенное время и место. Многие дети не научены поднимать руку в классе, просить разрешения пойти в туалет и т. д. Но все эти навыки усваиваются очень быстро.
Кроме того, семейное образование уже настолько распространилось, что семьи, живущие по соседству, формируют домашние группы детей и коллективно нанимают репетиторов по отдельным предметам. Главное — индивидуальный подход и малая величина соотношения “ученики — учитель”. Фактически в домашнем обучении осуществляется в полной мере идея снижения числа учеников в классе, за которую борются с такой настойчивостью профсоюзы учителей — главные противники домашнего образования.
Исследования также показывают, что после трех-четырех лет домашнего обучения даже застенчивые и ранимые дети становятся увереннее в себе, независимее, они лучше справляются с возможными трудностями в отношениях с другими детьми, более адекватны в конфликтных случаях. Их труднее травмировать насмешками, оскорблениями и применением силы. Такие дети могут постоять за себя и даже стать лидерами в своих возрастных группах.
Так что и с социализацией дело обстоит не так уж плохо. Главное — устраняется негативная социализация, характерная для современной американской школы: культ спортсменов, чемпионов, красавцев и красавиц, презрение к тем, кто в чем-то уступает “стандартам”, не может “быть как все”, застенчив, не блещет умом или внешней привлекательностью. Как показали обследования в тех школах, где имели место недавние убийства, желание отомстить за подобные насмешки как раз и было наиболее распространенным мотивом, толкнувшим подростков на преступление. А поскольку влияние сверстников на детей, обучающихся дома, минимально и им не надо стараться выглядеть “крутыми” в глазах приятелей, то и с родителями у них легче устанавливаются добрые отношения, улаживаются конфликты. Дети становятся более уважительными к старшим и трудолюбивее в учебе.
В сфере домашнего образования сегодня существует целая сеть организаций и компаний, помогающих родителям в этом трудном деле. Составляются программы по всем предметам, сопровождаемые учебными и методическими пособиями. Материалов такого рода — великое множество. В процессе многостороннего, каждодневного обмена информацией Интернет играет все большую роль. Функционируют десятки разнообразных сайтов и форумов, светских и религиозных, где можно получить консультацию или учебное пособие, установить контакты со сверстниками и т. д. По существу, обслуживание всей сферы домашнего образования становится прибыльным бизнесом, как тому и положено быть в Америке. В настоящий момент число homeschoolers приближается к двум миллионам человек.
Как же реально происходит обучение детей дома? В каждой семье свои порядки, свои навыки. Например, семья Рэндалл-Швенднер, принимавшая участие в передачах NPR, очень много времени уделяет чтению. Родители читают вслух детям, и дети сами много читают самостоятельно. Из местной библиотеки берутся аудио- и видеокассеты, записываются образовательные передачи некоммерческого телевидения по истории, географии, биологии. Единственное, чего они не используют, — это учебники. Находят другие виды пособий, нанимают репетиторов, проводят групповые занятия вместе с другими семьями homeschoolers. Главное — гибкость и индивидуализация, позволяющие детям больше выявить свои способности
Для семьи Уоткинс главным мотивом домашнего обучения детей было желание оградить их от вредных влияний. Когда-то эти влияния выражались в курении в школьном сортире, в прогулах, сегодня же все куда серьезнее. Детей нельзя оставлять без присмотра родителей — на них влияет все: сверстники, телевидение, кино, вся масскультура, наполненная насилием, сексом, прославлением знаменитостей. Вопрос об академическом образовании как таковом в этой семье не игнорируется, но он не главный.
Распорядок дня в домашних условиях достаточно строгий, но более гибкий, чем в школе. Вот как, например, проходит день в одной протестантской семье. В ней шестеро детей — от шести месяцев до одиннадцати лет. Мать, конечно, не работает, хотя у нее высшее педагогическое образование. С восьми часов утра, после завтрака, дети занимаются выполнением индивидуальных заданий разной степени сложности, в зависимости от возраста. Предметы — чтение, письмо, математика. Так до полудня, с небольшим “бутербродным” перерывом. Мать всегда находится рядом, готовая помочь или проверить. В обед дома появляется отец, работающий неподалеку. Он успевает провести 20 — 30 минут с детьми, читая и обсуждая отрывки из Библии. Занятия продолжаются до двух с половиной часов, после чего дети могут приняться за свои личные дела и помогать по дому. Вечером за ужином вся семья обсуждает события дня.
В другой семье учебе уделяют всего четыре-пять часов в день, без особого расписания. Основные предметы — чтение, письмо, математика. Отец дает задания детям по разным предметам, и они должны раз в неделю представить письменную работу на заданную тему. Когда дети были еще маленькими, отец много читал им, и до сих пор они собираются всей семьей, читают вслух статьи и книги на самые разнообразные темы, а затем их обсуждают. Особое внимание уделяется вопросам нравственности. Они обсуждаются всей семьей, и повод для этого может быть любым: реальное событие, достижения науки и техники, художественная литература. По меньшей мере два часа в день дети помогают родителям по хозяйству. На игры и развлечения отводится час-полтора. Отец семейства по профессии краснодеревщик, у него нет высшего образования, но он много читает, и в доме хорошая библиотека, включающая несколько энциклопедий. С точки зрения родителей, самая плодотворная часть домашнего образования — общесемейные беседы о нравственности. В колледж никто поступать не собирается, и упор делается на освоение знаний, необходимых в повседневной жизни.
Разумеется, в случае, когда для детей планируется высшее образование, учеба ведется более организованно и в соответствии с требованиями общенациональных тестов, от результатов которых зависит и поступление, и возможность получения грантов, ссуд и стипендий.
В семьях, где ведется homeschooling, как правило, сидение перед телевизором не поощряется. Исключение составляют образовательные программы или программы для малышей. А во многих христианских домах телевизора вообще нет — выбросили на помойку. И, судя по отзывам и детей, и родителей, об этом почти никто не жалеет.
Еще одно новое для Америки явление. Все больше мужчин предпочитают сидеть дома с детьми и заниматься домашним хозяйством, тогда как жена выступает в роли кормильца. Согласно статистическим данным, в 1991 году число мужчин-“домоседов” с работающими женами составляло 3 385 000 человек. И это число продолжает расти. Но одновременно многие женщины, занимающие высокооплачиваемые должности в различных секторах экономики, увольняются ради того, чтобы посвятить себя домашним заботам. Согласно опросам, 59,5 процента таких женщин утверждают, что пребывание дома имеет положительный эффект для их самоощущения, 75 процентов констатировали улучшение в семейных отношениях, причем мужья стали больше помогать по дому. По данным Бюро переписи населения США, 36 процентов американских домохозяек имеют высшее образование. При этом опросы показывают, что до 60 процентов женщин, оставивших работу, не собираются туда возвращаться. Таким образом, и женщины, и мужчины в США все более склонны жертвовать большими заработками и чисто материальным комфортом ради своих детей и семейного благополучия.
Журналист Дана Мак пишет: “Это возросшее родительское присутствие дома как женщин, так и мужчин отражает значительный и довольно неожиданный сдвиг в настроениях американцев. На протяжении более чем двадцати лет число женщин, готовых бросить работу и сидеть дома с детьми, когда это было им по карману, оставалось стабильным, на уровне 30 процентов. Внезапно в конце 80-х и начале 90-х годов это число подскочило до 56 процентов”.
Даже среди работающих женщин очень высок процент тех, кто предпочел бы быть дома, если бы не нужда в дополнительных заработках. Таким образом, “работающая женщина”, этот символ женского освобождения, гордость феминисток и свидетельство их успеха, оказывается на поверку не столь уж притягательным. Да, есть реальные психологические рычаги консьюмеристского общества, требующие все больших и больших расходов на удобства и развлечения, но они отходят на второй план, когда речь идет о более глубоких потребностях человеческой личности.
Успех домашнего образования — еще один симптом кризиса, переживаемого феминизмом в наше время, кризиса, о котором за последние годы написано уже немало. Феминизм начался с законной и справедливой борьбы за политические права женщин, прежде всего за право участвовать в выборах. Другое дело — современный феминизм, у которого множество оттенков — от движения за право “владеть своим телом” (то есть права на аборты) до лесбиянства и крайних мужененавистнических теорий. Хотя приверженцев у них не так уж много, именно эти последние часто проповедуются на кафедрах “women’s studies” (“женоведения”) в ряде американских университетов. Но и феминизм мейнстрима потерпел неудачу, которая состоит совсем не в том, что феминизм не достиг поставленных целей. Как раз цели были достигнуты с ошеломляющим успехом. Беда в том, что сами цели оказались ложными, и это стало очевидным, как только пришло время подводить итоги.
Движение за домашнее образование было прежде всего реакцией на общее неблагополучие в государственных школах, но сегодня уже ясно, что homeschooling — нечто большее, чем один из возможных вариантов среднего образования. Оно проявило себя еще и в качестве инструмента восстановления прочных семейных отношений, семейных традиций, которые еще недавно казались обреченными на исчезновение. Оно заставляет нас по-новому (лучше сказать — по-старому) взглянуть на то, какими должны быть взаимоотношения детей и взрослых, учителей и учеников. Уроки homeschooling стоит учесть.
Нью-Йорк.
Ошеров Владимир Михайлович — публицист. Живет в США.