Кабинет
Илья Плохих

Экспедиция

Экспедиция
стихи

*     *
*

Я, добывая деньги
знаньем закона Ома,
сбором металлолома,
прочею ерундой,
все ж обладаю ухом,
чутким к каким-то волнам,
где-то в эфире темном
движущимся ордой.
Как археолог зорко,
через песок и глину,
кругло согнувши спину,

вдруг разглядев фрагмент,
спину не разгибает
больше, пока предмета —
вазы или скелета —
не извлечет на свет,
так, уловив обрывок,
хрупкий комок чего-то
выхватив из полета,
тщательно от трухи
чищу его и клею
с кисточкой и пинцетом.
Сам удивясь при этом,
я нахожу стихи.

 

Экспедиция

Беспечным студентам
второй половины 80-х посвящается...

В общежитье студенты
снаряжались за пивом,
собирали монеты
и посуду всем миром.

Не скрывали студенты
банок громкого звона,
несмотря на запреты
“сухого закона”.

Как по тропам Афгана
проходил караван.
Не стеснялись декана —
перетерпит декан.

Подпевая сигналам
атаманского свиста,
боевым барабаном
громыхала канистра.

 

*     *
*

Я дворник. Вот моя лопата.
Вот телогрейка, видишь, вата
видна в ее глубоких ранах.
Есть у меня крупа в карманах,

поскольку я зиме плачу
пшеном — заботой о синицах.
За елки праздничной свечу,
за иней на твоих ресницах.

 

*     *
*

Мама!
Петь не могу.

В. В. Маяковский.

Мама, у меня драма,
мне нужно тебе открыться:
мне каждую ночь, мама,
девушка одна снится.

Кто — непонятно даже:
как-то не прояснились
черты, но одна и та же,
а раньше — разные снились.

Приветливей были лица,
сны — легкими, во хмелю,
а эта, мам, как приснится,
так говорит: “Не люблю”.

Спокойно, мам, так и прямо.
Молвит — и тает в ночь.
А у меня сразу — яма:
сердце вынуто прочь.

Ты ворожишь, и травы
ты собираешь, мать,
дай мне такой отравы,
чтоб никогда не спать.

*     *
*

Хорошо гулять с собакой
в нашем парке поутру,
веской палкой, сучковатой,
с ней поддерживать игру,

далеко в кусты бросая
и на длинные скачки
снисходительно взирая
сквозь солидные очки.

 

 

*     *
*

Когда спаниели
выходят за двери,
не знаю я, птицы они
или звери:

если они разбегаются,
уши у них развеваются
и (наблюдаю сквозь пыль я)
двигаются, как крылья.

 

 

*     *
*

Мы теряли ключи, мы теряли зонты,
мы считали ворон городской суеты,
но при этом совсем не считали потерь
и не знаем вообще-то, что делать теперь.

Потерялась любовь, где-то бродит одна,
позабывшая наши с тобой имена,
в мешанине вечерних огней и машин.
Отчего мы за нею скорей не спешим?

Потерялась любовь, где-то бродит одна,
заходя в совершенно чужие дома,
узнавая себя в стылых стеклах витрин.
Отчего мы на месте так долго стоим?

Потерялась любовь, где-то бродит одна.
Вот опять показалось, что это она
в уходящем метро промелькнула на миг,
но наш город для этого слишком велик.

Песня

По Волге в дни весенние
эскадрой на юга
уходят льды последние,
последняя шуга,

а в дымке различается,
что взмахами руки
к нам кто-то обращается
с той стороны реки.

Заброшены слободкою
обычные дела,
и каждый занят лодкою:
кипит в ведре смола,

и в дымке различается,
что взмахами руки
к нам кто-то обращается
с той стороны реки.

И в мыслях ясно грезится
от пристани стезя,
ведь очень нужно встретиться,
не встретиться — нельзя,

ведь в дымке различается,
что взмахами руки
к нам кто-то обращается
с той стороны реки.

 

 

Костры

1

Славный танец!
Странный танец.
Я еще не африканец,
но уже не европеец —
у костра ночного, греясь,
наша кружится орда.

Пламя жарящее близко,
не считая долей риска,
в черноту за искрой искра
улетают, в никуда.

Кем мы были?
Где мы жили?
Отчего мы позабыли
даже то, что так любили?
Неужели — навсегда?!


2

Просидели всю ночь у костра
первобытные брат и сестра.

Первобытные слушая трели,
в первобытное небо смотрели,

рассуждали о том, что есть доля
правды в Общей теории поля.

 

*     *
*

С той стороны на Луне есть кратер,
названный в честь Пастера.
Там средь обломков комет и вмятин
темная есть пещера.

На фотоснимке ее глазница
благ не сулит нисколько,
но почему-то мне поселиться
хочется в ней — и только.

На островах в океане племя:
все как один — рахиты.
Там я на дочку вождя-пигмея
тайно имею виды.

Из каннибалов хотя девица,
кожей черна, как ночка,
я почему-то хочу жениться
только на ней — и точка.

Так что имею два интереса,
вкупе — одну химеру,
что согласится со мной принцесса
в кратер лететь, в пещеру.

 

*     *
*

Ночью волк на светило молится,
излагая заботы вслух.
И луна для него — как Троица.
К основному инстинкту глух,
волк рискует семьей и логовом,
но нездешнему всякий раз
вновь поет о своем, о волковом,
и с прицелом в иконостас,
не имея, как люди, рученек,
мордой тянется, и зане
всякий волчий святой и мученик
умиляется в вышине.

*     *
*

Нужно будет дождаться,
когда ты войдешь,
после этого взяться
с улыбкой за нож,
и вполне ощутить,
как велик его вес,
и себе прочертить
между ребер разрез,
а потом, полотенцем
заткнув эту брешь,
протянуть тебе сердце,
как яблоко:
ешь!

Плохих Илья Николаевич родился в 1965 году в Свердловске. По профессии инженер-электрик. Студент-заочник Литературного института им. А. М. Горького. Стихи публиковались в коллективном сборнике “Среда” (Челябинск), “Антологии уральской поэзии”, журнале “Знамя”. В “Новом мире” публикуется впервые.


Вход в личный кабинет

Забыли пароль? | Регистрация