Предлагаем вниманию читателей продолжение переписки М. Горького и И. Сталина (1932 — 1933 годов), хранящейся в Архиве Президента Российской Федерации (АПРФ), ф. 45, оп. 1, д. 718, 719, 720 и ф. 3, оп. 34, д. 67. Начало см.: “Новый мир”, 1997, № 9. Окончание публикации планируется в 1999 году.
По ксерокопиям, переданным из АПРФ в Архив А. М. Горького, письма № 3 — 5 опубликованы в книге “М. Горький. Неизданная переписка с Богдановым, Лениным, Сталиным, Зиновьевым, Каменевым, Короленко”. Серия “М. Горький. Материалы и исследования”. Вып. 5. М., “Наследие”, 1998, стр. 291 — 295.
АГ — Архив А. М. Горького при Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН.
Арх. Г. — “Архив А. М. Горького”. М., 1939 — 1976.
1
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<25 января 1932 года. Сорренто.>
Дорогой Иосиф Виссарионович —
Прилагая копию письма моего Илье Ионову[1], я очень прошу Вас обратить внимание на вреднейшую склоку, затеянную этим ненормальным человеком и способную совершенно разрушить издательство “Академия”. Ионов любит книгу, это, на мой взгляд, единственное его достоинство, но он недостаточно грамотен для того, чтоб руководить таким культурным делом. Я знаю его с 18-го года, наблюдал в течение трех лет, он и тогда вызывал у меня впечатление человека психически неуравновешенного, крайне — “барски” — грубого в отношениях с людьми и не способного к большой ответственной работе. Затем мне показалось, что поездка в Америку несколько излечила его, но я ошибся, — Америка только развила в нем заносчивость, самомнение и мещанскую — “хозяйскую” — грубость. Он совершенно не выносит людей умнее и грамотнее его и по натуре своей — неизлечимый индивидуалист в самом плохом смысле этого слова.
Мне кажется, что его следовало бы заменить в “Академии” другим человеком, и — не одним даже. Не пригодятся ли на эту работу: Лев Каменев[2], Сутырин[3], П. С. Коган[4] или кто-нибудь другой? Дело очень крупное, требует больших знаний.
Тихонов[5] и Виноградов[6] защищаются мною отнюдь не по личным симпатиям, а именно потому, что это люди знающие. Сейчас я составляю планы изданий для молодежи — “История женщины от первобытных времен до наших дней”[7], “Историю всемирного купца”[8], “Историю русского быта”[9], т. е. историю средней буржуазии, — мещанства. Работа над этими изданиями требует серьезных культурных сил.
Прилагаю также письмо некоего Иринина[10]. Я не знаю — кто он, но слышал, что служит в одном из наших берлинских учреждений. Письмо — сумбурное, как видите.
За три недели, которые прожил у меня Авербах[11], я присмотрелся к нему и считаю, что это весьма умный, хорошо одаренный человек, который еще не развернулся как следует и которому надо учиться. Его нужно бы поберечь. Он очень перегружен работой, у него невроз сердца и отчаянная неврастения на почве переутомления. Здесь его немножко лечили, но этого мало. Нельзя ли ему дать отпуск месяца на два, до Мая? В Мае у него начинается большая работа, большая работа по съезду писателей[12] и подготовке к празднованию 15 Октября.
Очень прошу Вас: распорядитесь, чтоб выпустили сюда литератора Мих. Слонимского[13], он едет для работы над новым романом. Слышу много отрадного о произведениях Шолохова, Фадеева, Ставского, Горбунова[14], кажется, 32-й будет урожайным годом по литературе.
Завтра в Неаполе спускают на воду второй траллер “Амурец”, недавно спущен и ушел на Дальвосток — “Уссуриец”. Очень хороши ребята — командный состав — на этих судах. Третье судно будет спущено в феврале.
Огорчен я тем, что развернутый план “Истории гр<ажданской> войны” все еще не проверен[15]. Так хотелось бы выпустить первый том ее к 15 году!
О намерениях италианцев не буду писать, наверное, Вы знаете это лучше меня.
Имею к Вам просьбу: не пора ли восстановить в партии Владимира Зазубрина[16], сибирского писателя? Человек он прекрасно настроенный, написал очень хороший роман “Горы”[17], а наказан — достаточно крепко. И едва ли заслуженно в такой мере. Очень ценный человек.
Будьте здоровы, крепко жму руку.
А. Пешков.
25.I.32.
Авторизованная машинопись с правкой Горького (лл. 134 — 135). Последняя фраза, подпись и дата — автографы. По поручению Сталина зав. секретным отделом ЦК ВКП(б) А. Н. Поскребышев 3 февраля 1932 года направил письмо “для ознакомления” секретарям ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановичу и П. П. Постышеву.
1 Ионов Илья Ионович (1887 — 1942) — поэт, издательский деятель; первый председатель правления издательства Петросовета (впоследствии Ленгиз), в 1928 — 1929 годах заведовал издательством “Земля и фабрика”, затем издательством “Academia”, был председателем акционерного общества “Международная книга”. В 1937 году репрессирован, погиб в Севлаге. Реабилитирован.
В 1918 году обратился к Горькому за разрешением издавать его рассказы отдельными брошюрами — первая из них, “На плотах”, в двадцать страниц, вышла тогда же, остальные семь, в частности “Коновалов”, “Скуки ради”, “Челкаш”, — в 1919-м. С 1926 года до начала 1928-го работал в Америке, в “All Russian textile syndicate”; 28 января 1927 года сообщил в Сорренто: “...закупаю в Соединенных Штатах хлопок” (АГ, КГ-п 31-8-7).
К данному письму Горький приложил копию своего письма Ионову от 23 января 1932 года (авторизованная машинопись с авторской правкой — АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 718, лл. 136 — 137; опубликовано по машинописной копии, заверенной П. П. Крючковым: Арх. Г., т. 10, кн. 1, М., 1964, стр. 80 — 81). Писатель “защищал” А. Н. Тихонова и А. К. Виноградова от обвинений Ионова (см. также примеч. 5 и 6). Конфликт возник в связи с предполагающимся одновременным изданием серии романов “История молодого человека XIX столетия” в издательствах “Academia” и “Журнально-газетное объединение”. Горький настаивал именно на двух изданиях, Ионов — категорически возражал (24 выпуска серии под редакцией Горького и Виноградова вышли в “Жургазобъединении” в 1932 году).
5 февраля 1932 года Ионов писал Горькому: “Вы считаете меня ненормальным. Я знаю случаи, за время моего долголетнего сидения в царской каторге, когда совершенно здоровых товарищей упрятывали в сумасшедшие дома. <...> Со мной проделывали то же самое <...> я и там не изменился. <...> Я убежден, что совершенно здорового работоспособного коммуниста, 28 лет работающего в партии, имеющего заслуги на фронте гражданской войны и в области культурной и хозяйственной работы, — чтобы такого товарища Партия позволила бы кому бы то ни было объявлять ненормальным... Но если надо, чтобы при Вашем содействии торжествовал здравый рассудок рвачей и халтурщиков, тогда я, конечно, предпочту оставаться с тем определением, которым Вы заканчиваете свое „дружеское” письмо к товарищу, которого Вы считали когда-то лучшим работником. <...>” (АГ, КГ-п 31-8-13). В исходе спора с Горьким Ионов не сомневался: “...я знаю, что после Вашего письма работа над книгой для меня закрыта...” (из письма Горькому от 3 марта 1932 года — АГ, КГ-п 31-8-15). О решении Сталина см. постскриптум к письму от 28 января 1932 года; письмо 2.
В апреле 1932 года Ионов был назначен председателем акционерного общества “Международная книга”.
[2] Каменев Лев Борисович (1883 — 1936) — государственный и партийный деятель, публицист, литературный критик. Принимая активное участие во внутрипартийной борьбе 20 — 30-х годов, с 1925-го все чаще оказывался в оппозиции к сталинской линии (трижды исключался из партии: в 1927, 1932, 1934 годах), вследствие чего постепенно терял политическое влияние. В 1927 — 1928 годах полпред СССР в Италии, навещал Горького в Сорренто. В 1932 году назначен директором издательства “Academia”, в начале мая 1934-го — директором Института литературы им. Горького при ЦИК СССР (ныне ИМЛИ им. А. М. Горького РАН) и Института русской литературы (Пушкинский дом). 16 января 1935 года приговорен к пяти годам тюремного заключения по делу “Московского центра” за “идеологическое и политическое пособничество убийцам тов. С. М. Кирова” (“Правда”, 1935, 18 января). 27 июля того же года осужден еще на десять лет тюрьмы по “Кремлевскому делу” за участие в подготовке террористического акта против Сталина. На процессе “Троцкистско-зиновьевского объединенного террористического центра”, проходившего в августе 1936 года, признан одним из “прямых организаторов” убийства Кирова, терактов “против руководителей ВКП(б) и советского правительства” (“Правда”, 1936, 20 августа). Расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован в июне 1988 года.
Переписка Горького и Каменева 1919 — 1935 годов, хранящаяся в АГ, свидетельствует о теплых личных отношениях. Последнее большое письмо Каменев написал Горькому 17 января 1935 года, то есть на следующий день после первого приговора.
Версия, будто вследствие заступничества Горького за Каменева вождь перестал с 1935 года посещать дом писателя, документами не подтверждается. Они пока не дают оснований говорить о том, было ли вообще заступничество или его не было. 13 апреля 1935 года Горький сообщил Постышеву, что “третьего дня” у него гостил Сталин и положительно отозвался на просьбу помочь молодому журналисту: “И. В. написал на письме: „Принять в комсомол, дать работу в местной прессе”...” (АГ, ПГ-рл 31-27-6).
[3] Сутырин Владимир Андреевич (1902 — 1985) — литературный критик, кинодраматург. В 1928 — 1932 годах генеральный секретарь Всесоюзного объединения ассоциации пролетарских писателей. После роспуска рапповских организаций уехал летом 1933 года на строительство Беломорско-Балтийского канала, работал начальником Туломской ГЭС. В письмах обещал Горькому рассказывать “о лагерных буднях и о мыслях по поводу них новоиспеченного чекиста (произношу это слово с мальчишеской гордостью)” (АГ, КГ-ди 10-7-5). Однако касался преимущественно проблем советской кинематографии, в этой области впоследствии и работал.
[4] Коган Петр Семенович (1872 — 1932) — историк русской и западноевропейской литературы, критик, переводчик. В 1911 — 1918 годах приват-доцент Петербургского университета, затем профессор МГУ, Всесоюзного литературно-художественного института, Исследовательского института археологии и искусствоведения; с 1921 года президент основанной им Государственной академии художественных наук. О пометах Сталина на одной из основных работ Когана — двенадцать раз переиздававшихся до Октября “Очерках по истории западноевропейских литератур” (т. 1 — 3, М., 1909) — см.: Громов Е. Сталин: власть и искусство. М., 1998, стр. 32 — 33.
В мае 1927 года посетил Горького в Сорренто (см.: Коган П. Встречи и впечатления. У Горького. — “Вечерняя Москва”, 1927, 1 и 3 июня). В 1928 году издал книгу “Горький”. Переписку Горького и Когана 1924 — 1929 годов см.: “Литературное наследство”, т. 70. М., 1963, стр. 199 — 219. Ко времени данного письма их объединяла совместная работа над сериями “Библиотека классики”, “Современная иностранная библиотека”, над изданием сочинений Ромена Роллана (см.: Роллан Р. Собр. соч. С предисловием автора, М. Горького, А. Луначарского и С. Цвейга. Под общей редакцией П. С. Когана и С. Ф. Ольденбурга. Т. 1 — 20. Л., 1930 — 1935).
[5] Тихонов Александр Николаевич (1880 — 1956) — писатель, друг Горького, принимал активное участие во многих его редакционно-издательских начинаниях: 1-й и 2-й сборники пролетарских писателей, журнал “Летопись”, издательство “Парус”, газета “Новая жизнь”; после Октябрьских событий: журнал “Русский современник”, издательства “Всемирная литература”, “Круг”, “Федерация”, “Academia”, “История фабрик и заводов”, серии книг “Жизнь замечательных людей”, “Исторические романы” и др. (см. письма Горького Тихонову в кн.: “Горьковские чтения. 1953 — 1957”. М., 1959, стр. 8 — 98). О встречах с Горьким рассказал в книге: Серебров Александр [А. Н. Тихонов]. Время и люди. Воспоминания 1898 — 1905. М., 1949.
Ионов обвинял председателя правления Госиздата А. Б. Халатова в том, что “он держит на службе „Академии” двух „контрреволюционеров и белогвардейцев” (имеются в виду Тихонов и Виноградов. — Публ.)” (Арх. Г., т. 10, кн. 1, стр. 81). В письме Ионову от 23 января 1932 года Горький, отрицая “это серьезное обвинение”, активно их защищал (там же, стр. 81 — 82). Тихонов работал в издательстве “Academia” до 1936 года.
[6] Виноградов Анатолий Корнелиевич (1888 — 1946) — писатель, литературовед, переводчик. Директор Румянцевского музея, после его реорганизации — Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (1921 — 1925). Автор историко-биографических книг; некоторые рукописи Виноградова с правкой Горького хранятся АГ, в частности, с многочисленной правкой — машинопись романа “Три цвета времени”, изданного в 1931 году с предисловием Горького. Редактор изданий классиков иностранной литературы в Гослитиздате, издательстве “Academia”, откуда был уволен Ионовым в декабре 1931 года. В этом же году подготовил к печати сборник писем “Ромен Роллан — корреспондент М. Горького” (не издан). Впечатлениями о Горьком-редакторе в период совместной работы над серией “История молодого человека XIX столетия” поделился в очерке: Виноградов А. Ответственный редактор М. Горький. История молодого человека. — “Литературная газета”, 1932, 23 сентября; расширенный вариант в кн.: Бальзак О. Шагреневая кожа. В серии романов под ред. М. Горького и А. Виноградова “История молодого человека XIX столетия”. Вып. 20 — 21. М., 1932, стр. 5 — 8. Переписку Горького и Виноградова 1928 — 1936 годов см.: “Знамя”, 1968, № 3, стр. 175 — 207.
[7] В конце 1931 года Горький задумал издание книг “История женщины в XIX веке”, предполагал опереться в работе на Виноградова и М. Кольцова, но тогда серия не вышла. В 1933 году Горький привлек к изданию Институт истории материальной культуры АН СССР; сотрудники института составили проспект книги “История женщины”, писатель дополнил его и опубликовал (см.: Горький М. О женщине. — “Большевик”, 1934, № 7; а также: “[Ответ А. Г. Пригожину на его замечания к статье М. Горького „О женщине”]”. — Арх. Г., т. 12. М., 1969, стр. 173 — 174). Издание не осуществлено.
[8] Замысел Горького не реализован.
[9] Серию книг “История городов как история русского быта” планировали выпустить в издательстве “Academia” историк В. И. Невский и А. Н. Тихонов. По просьбе последнего Горький в декабре 1931 года написал план серии (см.: “Литературное наследство”. Т. 70, стр. 393 — 395), а в 1934-м — план одного из очерков для издания — “Нижний Новгород” (см.: АГ, Пл-Г 1-14-2). Однако ни одна из книг серии в свет не вышла.
[10] Настоящую фамилию Иринина установить не удалось. В письме Горькому есть авторская приписка: “Иринин — мое политическое имя” — и указан парижский адрес. Иринин писал о “необходимости двухпартийного построения авангарда пролетариата. Конкретно говоря: целесообразно создание в СССР параллельно ВКП(б) Всесоюзной Рабоче-Крестьянской партии (большевиков) с теоретическим фундаментом Маркс — Ленин, с программой от ВКП(б) при незначительном ее изменении”. Подчеркнуто красным карандашом Сталиным, рядом на полях он поставил знаки “?” и “!”, имеются другие его пометы (см.: АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 718, лл. 138 — 140).
[11] Авербах Леопольд Леонидович (1909 — 1937) — литературный критик, журналист. Сын богатого нижегородского купца, воспитавшего сироту Генриха Ягоду, который женился на сестре Авербаха; по материнской линии — племянник братьев Свердловых, старший из них, З. М. Свердлов (З. А. Пешков), — крестник Горького, считавшего его своим приемным сыном (см.: Пархомовский М. А. Сын России, генерал Франции. Об удивительной жизни З. А. Пешкова и необыкновенных людях, с которыми он встречался. М., 1989). С 1918 года на комсомольской работе: член ЦК КСМ первого состава, один из руководителей Коминтерна молодежи. Ответственный редактор первой комсомольской газеты “Юношеская правда” (1920), журналов “Молодая гвардия” (1922), “Уральский рабочий” (1923 — 1925), “На литературном посту” (1926 — 1932). В эти последние годы — ответственный секретарь правления РАПП. В октябре 1932 года по настоянию Горького был введен в Оргкомитет Союза советских писателей; незадолго до этого Сталин выполнил другую просьбу Горького относительно Авербаха — утвердил его секретарем издания “История фабрик и заводов”.
В рамках этой серии по инициативе Авербаха “коллективом литераторов, которым он руководил”, как писал Горький Сталину 9 марта 1934 года (АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 720, л. 8), была создана книга “Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства. Под ред. М. Горького, Л. Л. Авербаха, С. Г. Фирина” (М., 1934). Входил в редколлегию первых томов “Литературного наследства”. В начале 1934 года был отправлен на партийную работу на “Уралмаш” (Свердловск). В 1937 году в прессе возобновилась критика “ютившихся в РАПП троцкистских последышей вроде Авербаха” (передовая статья “Художественная литература победившего социализма”. — “Правда”, 1937, 23 апреля) за попытку “создать второй, параллельный центр в литературе в противовес тому, который создан ЦК” (Юдин П. Почему РАПП надо ликвидировать. — Там же); Авербах обвинялся еще в том, что “спаивал” сына Горького Максима (см.: Кирпотин В. Троцкистская агентура в литературе. — “Правда”, 1937, 17 мая). 14 августа 1937 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован.
Авербах приехал в Сорренто в самом начале (до 7-го числа) января после поражения в литературных дебатах осени — зимы 1931 года с комсомолом и новыми членами руководства Ассоциации (“Группой Панферова”). “Правда” — поддержала его оппонентов: критиковала “систему руководства РАПП”, оповестила, что “партия ставит вопрос о перестройке всей организации” (“Отчет V пленума правления РАПП”. — “Правда”, 1931, 8 и 9 декабря; подробно см.: Шешуков С. Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов. М., 1970, стр. 259 — 336; Примочкина Н. Писатель и власть. М., 1996, стр. 114 — 137).
[12] Запланированный на май 1932 года съезд пролетарских писателей СССР не состоялся.
[13] Писатель Михаил Леонидович Слонимский (1897 — 1972) 7 января 1932 года обратился к Горькому с просьбой “ускорить в Москве” оформление его документов для поездки на полтора месяца за границу “для собирания материалов по „Повести о Левинэ”” (АГ, КГ-п 72-3-24; впервые напечатана: “Знамя”, 1935, № 1).
[14] Незадолго до этого Халатов известил Горького, что в портфеле Госиздата — “две новые вещи Шолохова” (Арх. Г., т. 10, кн. 1, стр. 258): третья часть “Тихого Дона” (впервые: “Октябрь”, 1929, № 1 — 3; 1932, № 1 — 8 и 10) и первая часть “Поднятой целины” (впервые: “Новый мир”, 1932, № 1 — 9). Кроме того, имеются в виду: вторая часть романа А. А. Фадеева “Последний из удэге” (впервые: “Красная новь”, 1932, № 3 — 6 и 8 — 9), рассказы В. П. Ставского (сборники “Сильнее смерти”, “Колхозные записки”, оба — 1932) и К. Я. Горбунова, составившие сборник “Жалость” (1932).
[15] Неоднократно излагая в письмах Сталину план издания “История гражданской войны в СССР”, в дальнейшем ИГВ (см., в частности: “„Жму Вашу руку, дорогой товарищ”. Переписка Максима Горького и Иосифа Сталина”. — “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 190, примеч. 16), писатель в развитие темы отправил примерно 7 сентября 1930 года письмо “Товарищам И. В. Сталину, А. И. Рыкову, М. Н. Покровскому, К. Е. Ворошилову, А. С. Бубнову, Гамарнику, Менжинскому” (АГ, ПГ-рл 41-27-1; без даты, датируется по письму Горького Крючкову от 7 сентября 1930 года — там же, 21а-1-326, 327), в котором “представил их критике план этой работы, составленный 6 августа <1930 года> на совещании работников Госиздата...” и свои “соображения как редактора” (там же). Подробный план напечатан на машинке, большое письмо Горький написал от руки, разделив его на темы: “Общие соображения”, “Редакция”, “О сроках работы”; в последнем сказано: “Первого Сен. 31 г. открывается подписка на Историю. Последний срок сдачи рукописи Август 31 г.” (там же). Сталин отклонил некоторые предложения писателя (см. письмо 2), в течение почти двух лет план ИГВ дорабатывался. Возможно, данное письмо Горького ускорило выход брошюры “История гражданской войны. План издания, утвержденный Главной редакцией 27 мая 1932 года” (М., 1932).
Первый том ИГВ появился в 1936 году (тираж начали печатать в октябре 1935-го).
[16] В партии В. Я. Зазубрин восстановлен не был.
[17] Первую часть романа Зазубрина “Горы” Горький читал в рукописи (конец лета 1931 — зима 1932 года), редактировал, помогал автору советами, содействовал публикации в “Новом мире” (1933, № 6 — 12; см.: Арх. Г., т. 10, кн. 2. М., 1965, стр. 367 — 382).
2
И. В. СТАЛИН — М. ГОРЬКОМУ
<28 января 1932 года. Москва.>
Дорогой Алексей Максимович!
Наконец-то вырвался из цепи и могу написать Вам ответ.
Молчать целых 2 месяца — это, конечно, свинство. Но посудите сами: а) работа по подготовке хозяйств<енного> плана на 32 год[1]; б) одновременно работа по подготовке директивы для составления пятилетнего плана[2]; в) одновременно работа по организации обороны на Дальнем Востоке[3]; г) одновременно тысячи текущих вопросов, не терпящих отлагательства... А я ведь только человек и к тому же далеко не совершенный.
Подготовительную работу по XVII партконференции[4] можно считать законченной, и теперь я более или менее свободен.
1) Загвоздка с делом об “Истории гражданской войны” состоит не в том, в чем Вы ее усматриваете[5]. Не хотите художников-литераторов, — ну и не надо, — не будем спорить с Вами. Загвоздка в том, что: а) “программа” не подходит и ее надо изменить (нам нужна не узко-военная история[6], а “гражданская” история); б) подбор работников не подходит и состав их требует изменения (пришлось устранить Кина[7], Минца[8] и их хвосты; опираться на Эйдемана, как на главного организатора дела[9], не разумно; Гамарнику пришлось уехать по военным делам на Дальний Восток, и он может вернуться в Москву лишь в начале марта[10]).
Вот почему задержалось дело с “Историей гражданской войны”. — Теперь дело пойдет быстрее.
2) Ваше предложение насчет издания “К чему все это”[11] (нечто вроде истории России с первых дней капитализма до наших дней), конечно, правильное. Но едва ли удастся нам организовать это дело к 15 годовщине Октябрьской революции. Все мы страшно заняты, и текущие вопросы поглощают почти все наше рабочее время. Это не мое личное время. Это мнение всех наших друзей.
3) То же самое нужно сказать о популярной книжке “Как в Союзе Советов законы создаются”[12], если Вы считаете ее издание срочным.
4) Если пришлете главу из книги Росселя, обязательно издадим[13].
5) Отобрать книги для Англо-Американского издательства обязательно следует, и мы это сделаем незамедлительно, о чем сообщим Вам (и Крючкову)[14].
Чубарь[15] рассказывает, что был у Вас и нашел Вас в “полном здравьи”. Это очень хорошо. Берегите здоровье ради всего святого.
Я здоров. Одно время (недели на две) лишился было сна (переутомление!), но потом дело у меня выправилось, и теперь чувствую себя превосходно.
Дела идут у нас хорошо. Напираем вовсю на металлургию[16], — наиболее трудное звено нашей промышленности в данный момент. Не сомневаюсь, что в каких-нибудь 5 — 6 месяцев преодолеем и эту трудность.
Ну, кажется, пока все.
Крепко жму руку.
Ваш И. Сталин.
28.I.32.
P. S. 31-го января получил Ваше последнее письмо17 насчет “Академии” и Ионова. Последнего придется снять с “Академии”.
И. Ст.
Автограф (лл. 144 — 149). Письмо написано фиолетовыми чернилами, постскриптум — синим карандашом. Подчеркивания принадлежат Сталину.
[1] “Народнохозяйственный план Союза ССР (контрольные цифры) на 1932 год” утвержден на Второй сессии ЦИК СССР VI созыва (1931, 23 — 28 декабря). В докладе Председателя СНК СССР В. М. Молотова называлась одна из основных задач 1932 года: “завершить пятилетний план” (“Правда”, 1931, 25 декабря) — таким образом, впервые был выдвинут лозунг всех последующих лет: “Пятилетка в четыре года”.
[2] 22 января 1932 года “Правда” опубликовала “Директивы к составлению второго пятилетнего плана народного хозяйства СССР (1933 — 1937 гг.). Тезисы по докладам т.т. Молотова и Куйбышева на XVII конференции ВКП(б), одобренные в основном Политбюро ЦК ВКП(б)”.
[3] Советское руководство увеличивало контингент Особой Дальневосточной армии под командованием В. К. Блюхера в связи с военным “инцидентом” в Маньчжурии, закончившимся в январе 1932 года захватом Японией северо-восточной части Китая.
[4] XVII конференция ВКП(б) проходила в Москве 30 января — 4 февраля 1932 года.
[5] См. письмо Горького Сталину от 12 ноября 1931 года (“Новый мир”, 1997, № 9, стр. 186 и стр. 190, примеч. 16).
[6] В одном из писем писатель сформулировал свое мнение: “...изучение военной (подчеркнуто Горьким. — Публ.) истории гражданской войны” (АГ, ПГ-рл 41-21-16). В связи с этим он отводил приоритетную роль в работе над ИГВ “военным редакторам”, которые должны были “просматривать и редактировать рукописи под углом зрения военной истории” (АГ, ПГ-рл 41-27-1); о задачах “художников-литераторов” см. следующее письмо).
[7] Кин Виктор Павлович (1903 — 1937) — журналист, писатель; известность принес роман “По ту сторону” (1928). До 1924 года — на партийно-комсомольской работе на Дальнем Востоке, Урале; затем — в Москве: редактор газеты “На смену”, фельетонист “Комсомольской правды”, “Правды”. В 1931 — 1936 годах корреспондент ТАСС в Италии и во Франции, в 1937-м — редактор журнала “Le Journal de Moscou”. 3 ноября того же года был арестован и погиб. Реабилитирован.
До июня 1931 года Кин входил в редколлегию ИГВ, в дальнейшем его участие в этом издании по документам не прослеживается.
[8] Минц Исаак Израилевич (1896 — 1991) — историк, академик АН СССР. Во время Гражданской войны — на политической работе в Красной Армии. С 1932 года заведовал кафедрами истории в МИФЛИ, МГУ, Высшей партийной школе при ЦК КПСС; профессор Академии общественных наук при ЦК КПСС. В горьковской Главной редакции ИГВ — ответственный секретарь, принимал активное участие в подготовке двух первых томов издания; 21 января 1936 года писал Горькому: “...приступил к переделке II-го тома <...>, надеюсь в течение пяти недель закончить работу и сдать том в набор” (АГ, КГ-уч 8-6-2. Второй том ИГВ вышел в 1942 году). Работа Минца над первым и вторым томами ИГВ отмечена Государственной премией СССР (1943).
[9] Р. П. Эйдеман возглавлял в это время комиссию, разрабатывающую план ИГВ; Горький предлагал назначить его “военредактором” “...IV и V томов — Махно, VI тома — Крым” (АГ, ПГ-рл 41-27-1; см. также: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 190, примеч. 18 и 19).
[10] См.: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 190, примеч. 19.
11, 12 Ответ на письмо Горького от 12 ноября 1931 года (см.: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 187 — 188 и стр. 190, примеч. 20). Позднее писатель отправил Сталину “Набросок плана книги „К чему все это? Рассказ о буржуазном и социалистическом хозяйстве”” (см.: Арх. Г., т. 3. М., 1951, стр. 198 — 203, а также письмо 9 и примеч. к нему).
[13] Речь идет о переводе главы из книги английского философа Бертрана Рассела “Научная перспектива”, которую Горький, видимо, так и не прислал (см.: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 188 и стр. 190, примеч. 23, 24), хотя выдержки из нее цитировал в статье “Ответ гражданину” (см.: Арх. Г., т. 12, стр. 162).
[14] Ответ на письмо Горького от 1 декабря 1931 года (см.: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 191 и стр. 192, примеч. 2).
[15] Чубарь Влас Яковлевич (1891 — 1939) — государственный и партийный деятель. С 1923 года председатель Совнаркома Украины; член Политбюро ЦК КП(б) Украины. В 1934 году стал зам. председателя Совнаркома и Совета труда и обороны СССР, в 1937-м — наркомом финансов СССР. Работал начальником Соликамского строительства ГУЛага НКВД СССР, когда в июле 1938 года был арестован; 28 февраля следующего года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован.
Уточнить время посещения Чубарем Сорренто не удалось. Кроме письма ему Горького от 3 августа 1932 года касательно серии “История фабрик и заводов” (опубликовано в сб.: “А. М. Горький и создание истории фабрик и заводов”. М., 1957, стр. 210 — 212) в АГ хранятся две телеграммы Чубаря: по случаю смерти М. А. Пешкова и извещающая писателя, что “проверка не подтвердила факта голодания” на Украине: “Жалоб, претензий никому не заявлено (КГ-од 2-18-1). Видимо, это ответ на какое-то ходатайство Горького, который получал письма, например, от И. И. Иванова, с просьбой: “...спасите Украину, умирает от голода: мрут люди всех возрастов” (КГ-рл П-77-1).
[16] 1932 год был объявлен “годом решительного подъема черной металлургии” (“Правда”, 1932, 16 января).
[17] Имеется в виду предыдущее письмо Горького.
3
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<Между 4 и 9 февраля 1932 года[1]. Сорренто.>
Спасибо за письмо, дорогой Иосиф Виссарионович. Зная, как много Вы работаете, я, разумеется, не претендую на частую переписку с Вами, но — живу я письмами из Москвы, это главное мое “духовное” питание, и оно всего лучше действует на здоровье. Письма и газеты из Союза отлично рассеивают тот подлый бытовой и политический туман, в котором живешь здесь.
Отвечаю на Ваше письмо. Вы пишете: “Не хотите художников-литераторов” — в работе по “Истории гражд<анской> войны” — “ну и не надо”. Но я вовсе не отвергаю, не исключаю художников из этой работы, а только отвожу им скромную роль шлифовальщиков стиля. С этой ролью они — согласны и понимают ее хорошо, что выражено ими в заседании 9-го декабря[2].
По поводу книжки: “К чему все это?” Мне кажется, Вы чрезмерно расширительно поняли тему книжки, я не представляю ее “историей России с первых дней капитализма”, а чем-то вроде итога всего, что сделано партией и рабочим классом Союза Советов за 15 лет. Для такой цели партконференция[3] дает отличнейший материал, и в таком объеме книжку мог бы написать Маршак-Ильин, автор “Рассказа о Великом плане”, — кстати: англичане и американцы все время переиздают этот “Рассказ”[4]. А в объеме, который Вы наметили, сделать книгу мог бы — мне кажется — Н. И. Бухарин; его речь на конференции весьма обязывает его к работе по генеральной линии[5]. Так что эту тему можно бы разработать и для детей-пионеров — и для взрослых. Время до октября — много.
Брошюру “Как создаются в ССС<Р> законы” я не считаю срочной, но, мне думается, она необходима, как книга для массового читателя. Вообще, мне кажется, что теоретическое воспитание масс отстает от социалистической практики, и вот зачем нужна книжка “К чему все это?”.
Перевод книги Росселя на днях будет готов и выслан в Москву. Сейчас у меня живет Георгий Шмит[6], эмбриолог, один из молодых наших ученых, командированный за границу для работы по своей специальности во Фрейбурге, у знаменитого биолога Шпимона[7]. Несмотря на свою молодость, Шмит уже известность среди ученых Европы и даже получил за одну из своих работ премию Рокфеллера. По воззрениям своим он марксист, по научной деятельности — революционер. Значение идеи эксперимента с человеком он сразу понял. У него своя и — кажется — правильная теория лечения рака. Требуются опытные проверки на животных — на мышах. Затем у него чрезвычайно важные соображения по животноводству, имеющие несомненно крупное хозяйственное значение. Отсюда он едет в Лондон, куда вызван английскими учеными, в августе я Вас обязательно познакомлю с ним; соберем где-нибудь десятка два товарищей, и он сделает нам доклад о своих работах. Это — настоящий наш, Советский ученый, мыслящий, как материалист-диалектик.
Очень жаль, что отбор книг для издания в Америке задерживается[8], Барков из Парижа — полпредства телеграфировал мне, что Рей приедет 10-го[9]. Французы тоже хотят издать серию наших книг по разным вопросам[10]. Общее впечатление всех людей, которые, посетив Англию, Францию и Америку, побывали у меня за это время: среди технической, научной и служащей интеллигенции этих стран интерес к Союзу Советов быстро растет и становится все серьезней. Я, со своей стороны, то же могу сказать об интеллигенции итальянской. Вы, в последней беседе со мной, в Кремле[11], очень правильно указали на необходимость поддерживать или подогревать настроение американцев. Они все-таки черти четвероногие, им, чертям, как раз теперь выгодно бы “признать” Союз Советов, а затем дать бы нам хоть какой-нибудь миллиард.
Ну, кажется, достаточно написал я. Будьте здоровы, дорогой И. В.[12], и берегите себя. Сердечно приветствую всех товарищей. Накапливаю здоровье, очень хочу приехать непременно к 1-му мая[13].
Крепко жму руку.
А. Пешков.
Прилагаю копию записки, посланной мною т. Бубнову[14]. Если Вы найдете смысл этой записки правильным, — было бы хорошо распространить ее — от имени ЦК? — по всем наркоматам, в ведении которых Вузы и Втузы.
До свидания.
А. Пешков.
Автограф (лл. 1 — 2 об.). Здесь и далее — д. 719. В конце второго листа письма помета Горького красным карандашом: “На обороте”. На обороте — приписка писателя после первой подписи.
[1] Датируется по сопоставлению с воспоминаниями о Горьком В. С. Познера (“Москва”, 1958, № 3, стр. 198), сообщениями в прессе о пожарах в Чапее (см.: “Правда”, 1932, 4 — 8 февраля) и письмами Горького Сталину.
[2] Речь идет о заседании редколлегии ИГВ 9 декабря 1931 года, проведенном совместно с писателями Вс. Ивановым, К. Горбуновым, Л. Леоновым, Н. Огневым, Л. Сейфуллиной, А. Фадеевым; обсуждался вопрос “о характере тома и роли автора-литератора” (АГ, Кг-изд 19-29-1). На стенограмме совещания пометы Горького — в частности, отчерчены на полях красным карандашом высказывания Леонова: “Наша работа рисуется мне в таком виде: автор получает более или менее готовый материал; его дело — литературная орнаментика...” — и Сейфуллиной: “Писатель является подсобной силой, поскольку пишется не беллетристика. <...> Товарищ, имеющий точные знания, — дает их, художник освещает то, что нужно, но его работа не господствующая, а часть одного целого. <...> главное значение здесь имеет не творчество отдельного человека, а истина” (там же).
[3] Имеется в виду XVII конференция ВКП(б).
[4] Книга М. Ильина “Рассказ о великом плане” издавалась под двумя названиями: “Азбука новой России” (1931) — в Америке и Англии и “Новый русский букварь. История пятилетнего плана” (1931) — в Америке. В мае 1931 года “члены жюри нью-йоркского „Клуба лучшей книги за месяц” остановили свой выбор на „Рассказе о великом плане” М. Ильина. В течение трех месяцев книга вышла несколькими изданиями в Америке и Англии” (Разин И. Азбука новой России. — “Правда”, 1931, 5 ноября).
[5] Имеется в виду речь Н. И. Бухарина “Научно-исследовательскую работу на службу социализма” на XVII конференции ВКП(б). Оратор “счел необходимым подчеркнуть со всей силой”, что “партия оказалась целиком права”, твердо проводя политику “борьбы с уклонами, в первую очередь — с правым уклоном”, к которому он “в свое время принадлежал” и “ошибочность которого признал” (“Правда”, 1932, 3 февраля).
[6] Шмит — Шмидт Георгий Александрович (1896 — 1975?), эмбриолог, профессор Московского государственного университета; в 1927 — 1928 годах секретарь биологического факультета МГУ. Осенью 1928 года уехал в Неаполь на зоологическую станцию, в 1930-м получил персональную стипендию от Рокфеллеровской комиссии для работ в мировой лаборатории по механике развития проф. Г. Шпемана. С помощью Горького продолжил научные изыскания в лаборатории Шпемана во Фрейбурге (Германия), где работал до конца 1932 года. Навещал писателя в Сорренто, здесь они составили план серии популярных книг “История науки” (замысел не осуществился). Проектировали организацию в России “Института механики движения”, что вызвало “большой интерес Шпемана”, который “очень хотел познакомиться” с Горьким (см. письмо Шмидта от 29 мая 1932 года — АГ, КГ-уч 13-13-14); институт не был создан, знакомство Горького со Шпеманом не состоялось.
[7] Шпимон — Шпеман Ганс (1869 — 1941), один из основоположников экспериментальной эмбриологии. Директор Института эмбриологии во Фрейбурге.
[8] Горький ответил на предыдущее письмо Сталина.
[9] О пребывании в Сорренто американского издателя Рея Лонга см. следующее письмо.
[10] В это время у Горького гостил просоветски настроенный французский писатель Владимир Соломонович Познер (1905 — 1992), эмигрировавший из России в 1921 году. Судя по письму Познера от 5 марта 1932 года, в Сорренто обсуждалось издание во Франции книги очерков советских писателей (см.: АГ, КГ-п 57-18-32). Вскоре вышел сборник: Pozner Vl., USSR. Paris, 1932), где был напечатан очерк автора и фотографии из различных советских журналов, которые “документировали” его повествование о “благоденствии” советского народа.
[11] Согласно записям посетителей кремлевского кабинета Сталина, Горький бывал здесь дважды: 9 августа 1933 года и 3 марта 1935 года. Других посещений писателем вождя в журнале посетителей не зарегистрировано (см.: “Исторический архив”, 1995, № 2, стр. 188 и № 3, стр. 155).
[12] Инициалы надписаны вместо зачеркнутого слова “товарищ”.
[13] Горький приехал в Москву 25 апреля 1932 года.
[14] Бубнов Андрей Сергеевич (1884 — 1938) — государственный и партийный деятель. Избирался делегатом всех съездов большевиков, с IV по XVII включительно. В 1929 — 1937 годах нарком просвещения РСФСР. 1 августа 1938 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован.
Копия записки Бубнову (авторизованная машинопись), приложенная Горьким к письму, хранится в АПРФ (ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 3 — 5; опубликована по автографу в кн.: Арх. Г., т. 3, стр. 214 — 216). В письме от 31 марта 1932 года Бубнов известил писателя, что разослал в наркоматы его “предложения” о создании для студенчества популярных брошюр об основных научных дисциплинах, а для “ускорения” дела — “заинтересовал” Постышева (см.: Арх. Г., т. 14. М., 1976, стр. 183; а также письмо Горького от 25 мая 1932 года, письмо 6).
4
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<Между 11 и 25 февраля 1932 года[1]. Сорренто.>
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Крючков передает Вам три документа[2]:
1) Соображения американца Рея Лонга о книге, которая должна быть написана как бы в форме предисловия к целому ряду книг о Союзе Советов, которые он хотел бы издать.
2) Письмо Лонга ко мне.
3) Проект договора, составленный им.
Рей — человек вполне “приличный”, насколько вообще может быть приличен американец-буржуа, который хорошо чувствует, что его страна в опасности и что опасность эту могло бы устранить решительное изменение политики группы Гувера[3], т. е. прежде всего признание Вашингтоном Союза Советов, затем — все остальное, логически вытекающее из признания. По всему, что говорилось им, мне кажется, что он действует не совсем за “свой страх”, а как будто от лица группы. Он был компаньоном крупной издательской фирмы “Ричард Смит и Рей Лонг”, но теперь вышел и организует свое дело на “русском материале”. Из Нью-Йорка в Сорренто он приехал специально для переговоров об этом предприятии; я думаю, что для небольшого и личного дела это слишком большой “накладной расход”. Материальные условия, предлагаемые им, тоже не в нравах обычных, даже и крупных издателей Америки. Характер вопросов, которые он предлагает осветить, тоже воспринимаются мною как инициатива группы, настроенной в пользу признания Союза. Лично мне это дело кажется серьезным и заслуживающим того, чтобы оно было сделано хорошо. Затем: по моему мнению, дело это отвечает Вашему предложению — “обратить внимание на интеллигенцию С.Ш.А.”.
Итак: если Вы принципиально не против предложения Лонга, я просил бы Вас немедля распорядиться о практическом его осуществлении[4] и телеграфировать через Крючкова Ваше решение[5]. Может быть, удобнее через Д. П. Курского?
Я начал было писать статью по адресу американской интеллигенции[6] в резком тоне. Откладываю эту работу, не считая ее тактичной ввиду предложения Лонга. Затем очень прошу Вас прочитать мое письмо рабочим по вопросам “Истории фабзаводов”, может быть, оно нуждается в поправках[7].
Крепко жму руку, дорогой товарищ.
А. Пешков.
P. S. Личное Ваше участие в создании книги Р. Лонг считает обязательным и необходимым, как основной и самый серьезный удар по американским мозгам. Я нахожу, что он в этом совершенно прав: Ваше участие действительно необходимо. Окончательная редакция всех статей — тоже Ваша.
Тему: “Положение среднего русского человека до революции” я могу взять на себя, но необходимо, чтобы мне прислали тезисы[8].
Книга не должна быть более 10-ти листов. Тираж, видимо, предполагается массовый.
А. П.
Автограф (лл. 20 — 21).
[1] Датируется по сопоставлению с письмами Горького Сталину и сопроводительной записке к данному письму: “Т.т. Молотову, Ворошилову, Кагановичу. По поручению т. Сталина посылается Вам письмо т. М. Горького с приложениями. Зав. секретным отделом ЦК ВКП(б) Поскребышев. 26 февраля 1932 г.” (АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, л. 17).
[2] На приложенных к письму документах (авторизованная машинопись) имеются подчеркивания и пометы Горького, в конце последней страницы “Проекта договора” — приписка Р. Лонга: “Писано американцем”. В письме Горькому в сжатой форме повторено содержание “Записки Рея Лонга” (заголовок написан Горьким).
[Письмо Р. Лонга Горькому]
Дорогой м-р Горький
Я в восторге, что нам удалось договориться в смысле напечатания книги. Я думаю, что мы сделали нечто весьма ценное для обеих стран. С моей стороны, я надеюсь, что появление такой книжки вызовет непреоборимые требования пред Конгрессом о признании Советского правительства правительством С.Ш.
Нам надо, понятно, постараться сделать эту книгу единственной авторитетной книгой об СССР. Вот, мне кажется, как этого можно достичь:
Ваше предисловье.
Введение И. В. Сталина.
Главы, излагающие различные достижения, в том виде, в каком мы этот вопрос обсудили.
Таким образом, получится ответ на все вопросы, волнующие американцев. Эти вопросы таковы:
Кто такой Сталин.
Причины его власти.
Каково его отношение и отношение Совправительства к остальному миру, в частности к С.Ш. Современное положение гражданина СССР. Сравнение с его положением до революции. Каково оно будет лет через десять, если все планы будут выполнены. Будет ли у него автомобиль и радио, что составляет идеал рабочего класса в Америке, или же его представления о комфорте и счастье отличаются от представления американца. Были ли необходимы трудности, которые пришлось пережить населению в первые годы после революции. Как их удалось превзойти. <...>
Огромное впечатление произвело бы, если б Вы взяли, например, место своего рождения и показали бы его при царизме, во время войны, революции и в современном положении. Важно бы знать роль Ленина, Ваше мнение о нем. Вы, вероятно, знаете, что большинство людей считало, что с его смертью умрет Советская власть. Надо бы пояснить, почему это не произошло и почему ничья смерть не могла бы быть причиной ее конца. Желательно было бы, чтоб Вы объяснили термины большевизма, коммунизма, Советского строя, взаимоотношение их и отношение к марксизму.
Затем то, что Вы знаете о Сталине, то, что Вы видите в нем. Его скромность и движущая сила. Его умение выбирать людей на ответственные посты. Какова его награда за дело хорошо выполненное, порицание за плохо сделанное дело. Не забудьте, что личность его вызывает большое любопытство и что вы единственный человек, способный изобразить его людям Америки таким, каков он есть. Нечто, что повергает американцев в недоумение, это: каким образом он может управлять страной, не занимая государственного поста? Надо объяснить, каким образом положение Секретаря партии дает ему это полномочие.
Вы поймете, конечно, что я не имею намерения научить Вас, как написать книгу или составить ее. Вы знаете это лучше, чем кто-либо другой. Я говорю только о тех вопросах, важность которых ясна для меня как американца. И Вы и Сталин должны помнить, что обращаетесь к читателю, невежественность которого в этой области жалка. И я повторяю то, что сказал при первой встрече с вами, а именно: если нам удастся рассеять это невежество и заставить американцев понять Россию, я думаю, что сделаем шаг вперед для достижения общего мира и счастья.
(АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 25 — 26.)
ПРОЕКТ ДОГОВОРА
Договор, заключенный между Максимом Горьким и Рей Лонгом (изд. Рей Лонг и Ричард Р. Смит, Инк. Нью-Йорк), для издания книги под названием “Правда о СССР”, авторизированная и снабженная введением И. В. Сталина, редактированная и собранная Максимом Горьким.
Книга эта будет состоять из прибл. 70 000 слов. Введение Сталина составит не менее 8000 слов, предисловие М. Горького — по его усмотрению. Материал — источники и прочее — предоставляется на решение Горького и должен представить людям других стран картину СССР по плану, разработанному в Сорренто М. Горьким и издателем.
Издатель сохраняет за собою право дать указания для изменений и дополнений рукописи, в зависимости от условий С.Ш., но М. Горький является окончательным судьей, поскольку предложения эти окажутся приемлемыми.
Рукопись (на русском языке) должна быть послана издателю не позднее 15 апр. 1932 г.
Условия следующие: 5000 долларов аванса за первые 15 000 экз. (при 10% с продажной цены и 15% за все в дальнейшем проданные экз.), причем оплата перевода несется издателем. Деньги поступают в распоряжение М. Горького для дальнейшего препровождения. За права, проданные в другие страны, М. Горький тоже для дальнейшего препровождения получает 50% дохода. Книга эта не должна появиться в СССР до появления в С.Ш. ввиду затруднений с защитой прав.
(Там же, л. 27.)
[3] Гувер Герберт Кларк (1874 — 1964) — президент США в 1929 — 1933 годах от Республиканской партии, пребывание которого на посту совпало с тяжелейшим мировым экономическим кризисом; во внешней политике придерживался линии международной изоляции СССР. Дипломатические отношения с Советским Союзом были установлены 16 ноября 1933 года правительством президента США Франклина Рузвельта.
[4] 3 марта 1932 года Политбюро ЦК ВКП(б) постановило: “а) Принять предложение М. Горького насчет подготовки сборника статей о достижениях СССР для американского издательства Лонга с той, однако, поправкой, чтобы срок был передвинут на середину мая. б) Никаких тезисов для статьи т. Горького не писать, предложив т. Горькому написать статью по своему усмотрению. в) Поручить организацию этого дела т. Стецкому с тем, чтобы он представил к следующему заседанию Политбюро план статей, сроки их представления и список авторов” (АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, л. 16).
Стецкий Александр Иванович (1896 — 1938) — зав. отделом культуры и пропаганды ЦК ВКП(б); с 1934 года одновременно главный редактор журнала “Большевик”.
О причине разрыва с издательством “Рей Лонг и Ричард Р. Смит” см.: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 192, примеч. 3.
[5] 3 марта 1932 года Крючков отправил в Сорренто сообщение о том, что “лично” Сталин “согласен” принять предложение американского издательства. 9-го числа того же месяца он написал Горькому подробнее: “План книги составляется и в ближайшие дни будет утвержден. Для написания книги будут привлечены ряд ответственных товарищей. Срок сдачи рукописей — к 15 маю; сделать скорее нет сил, слишком заняты чрезвычайно важными и серьезными вопросами” (АГ, КГ-п 41а-1-139).
[6] По всей видимости, Горький имел в виду статью “С кем вы, „мастера культуры”? Ответ американским корреспондентам”; опубликована в “Правде” и “Известиях” 22 марта 1932 года, вскоре после того, как отношения с Р. Лонгом были прерваны.
[7] Горький отправил статью “О работе по „Истории фабрик и заводов””. Авторизованный машинописный экземпляр хранится в АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 28 — 37. Редакторской правки и пометок Сталина в тексте нет. Статья опубликована в “Правде” и “Известиях” 1 апреля 1932 года.
Инициатива Горького создать “биографию наших фабрик и заводов” была поддержана Постановлением ЦК ВКП(б) от 10 октября 1931 года “Об издании „Истории заводов”” (см.: “Правда”, 1931, 11 октября).
[8] Материал Горького под таким названием не обнаружен. Как свидетельствует документ, Политбюро ЦК ВКП(б) постановило “никаких тезисов для статьи т. Горького не писать” (см. примеч. 4 к данному письму).
5
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<24 марта 1932 года. Сорренто.>
Дорогой Иосиф Виссарионович —
телеграмму Вашу получил[1] и принял соответствующие меры[2]. Сожалею, что бестактность Р. Лонга разрушила серьезное дело[3], но думаю, что — через некоторое время дело это следует возобновить, разумеется, не по нашей инициативе и в форме несколько иной.
Пользуясь случаем, разрешаю себе поделиться с Вами впечатлением, которое вызывает у меня полемика группы Панферова — Серафимовича с ведущей группой Раппа[4]. Идеологические мотивы первой группы для меня не совсем ясны, но насколько я понимаю, она стремится к примитивизму и опрощению в области литературы, желает сузить рамки тем, однако не указывает с достаточной ясностью: почему и зачем это нужно? Если я не ошибаюсь, тогда — это стремление вредно и в нем чувствуется присутствие элемента угодничества начинающим писателям и желания группы Панферова занять командную позицию.
Начинающих писателей нужно убеждать: учитесь! И вовсе не следует угождать их слишком легкому отношению к литературной работе. В массу Рапповцев эта полемика вносит смущение, раздоры и вызывает в ней бесплодную трату времени на исследование вопроса не — “кто прав”, а “за кем идти?”. Именно так формулируют свое настроение молодые писатели в их письмах ко мне. Как видите — формулировка, за которую не похвалишь.
Бесконечные групповые споры и склоки в среде Раппа, на мой взгляд, крайне вредны, тем более, что мне кажется: в основе их лежат не идеологические, а главным образом личные мотивы. Вот что я думаю. Затем, кажется мне, что замена руководящей группы Раппа, — в которой объединены наиболее грамотные и культурные из литераторов-партийцев, — группой Серафимовича — Ставского, Панферова пользы дальнейшему росту Раппа — не принесет[5].
Здесь, в Неаполе и Венеции, строятся траллера для Мурманска и Владивостока. Выстроят траллер, и он стоит месяца полтора до того, как приедет из Союза команда.
Прилагаю перевод статейки из газеты “Рома”[6], м. б., она проскользнула мимо внимания товарищей, для которых такие заметки небезынтересны.
Жду с нетерпением, когда можно будет ехать в Москву. Здоров.
Крепко жму Вашу руку.
А. Пешков.
Сейчас приехал Афиногенов[7].
24.III.32.
Авторизованная машинопись (лл. 38 — 38 об.). Подпись, последняя фраза и дата — автографы.
[1] Телеграмма Сталина не обнаружена.
[2] Горький расторг контракт с издательством “Рей Лонг и Ричард Р. Смит” и вернул Лонгу чек на 2500 долларов (см. об этом: Спиридонова Л. М. Горький: диалог с историей. М., 1994, стр. 248 — 249).
[3] Имеется в виду рекламное сообщение Р. Лонга в “Ивнинг стандард” о “будущей книге Сталина” с его “разъяснением” отношений с Лениным и Троцким и “причины падения Троцкого” (см.: “Новый мир”, 1997, № 9, стр. 192, примеч. 3).
[4] Полемику вели “ведущие” налитпостовцы — Л. Авербах, В. Киршон, Ю. Либединский, А. Фадеев и другие с новыми членами руководства РАПП — В. Ильенковым, Ф. Панферовым, В. Ставским, писателями, объединившимися вокруг журнала “Октябрь” (главный редактор Панферов); их поддерживал А. Серафимович. Панферовская группа объявила роман Панферова “Бруски” “примером для советского писательства”, налитпостовцы ответили резкой критикой его как “чисто середняцкого”. Литературные споры переросли в обсуждение правомерности претензий “старых рапповцев” на идеологический, политический контроль над всей советской литературой. С осени 1932 года “Правда” стала почти регулярно печатать материалы с негативной оценкой деятельности “ведущей группы РАПП”.
5 Имея в виду данное письмо Сталину, Горький сообщил Авербаху 30 марта 1932 года: “Я писал хозяину (Сталину. — Публ.): нельзя ли несколько угасить страсти? Дело в том, что существует огромное количество крайне важной работы, и сражаться с Серафимовичем — я не знаю, насколько сие полезно” (АГ, ПГ-рл 1-38-1).
Горький поддержал “ведущую группу РАПП” в статье “По поводу одной анкеты” (“Известия”, 1932, 26 апреля). Однако 23 апреля 1932 года ЦК ВКП(б) принял постановление “О перестройке литературно-художественных организаций”, признав необходимым ликвидировать Ассоциации пролетарских писателей.
[6] Приложенный к письму перевод статьи “„Белая полиция” русских эмигрантов для защиты от Чека” перепечатан на машинке тем же шрифтом, что и большинство писем Горького. Подписи нет (см.: АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, л. 39). В статье сообщается о создании русскими эмигрантами организации “Белая полиция охраны” для защиты “белых” от “преследований и нападений „красных””: “Это подобие контр-Чека было официально признано префектурой французской полиции и зарегистрировано в „Официальной газете”” (“Рома”, 1932, 18 марта).
[7] Драматург Афиногенов Александр Николаевич (1904 — 1941) гостил у Горького до 13 апреля 1932 года. Своими впечатлениями поделился в воспоминаниях “В Сорренто” (“Красная новь”, 1932, № 9, стр. 152 — 156).
6
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<25 мая 1932 года. Москва.>
Дорогой Иосиф Виссарионович
позвольте ознакомить Вас с моими соображениями о необходимости добавления к программам университетов, институтов и ВТУЗов[1].
В. М. Молотову я тоже послал такую бумажку[2].
Сердечный привет.
А. Пешков.
25.V.32.
Автограф (л. 51). На письме резолюция синим карандашом: “Членам ПБ. Ст<алин>”. Подчеркивание в тексте письма красным карандашом принадлежит, вероятно, Поскребышеву.
Документы сопровождены запиской: “Разослано членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК ВКП(б), секретарю ЦК П. П. Постышеву, председателю ЦКК ВКП(б), наркому РКИ СССР Я. Э. Рудзутаку. 29 мая 1932 г.” (л. 50).
[1] К письму приложен машинописный экземпляр записки Горького (лл. 52 — 54). Писатель обратил внимание на то, что имеющиеся программы высших учебных заведений страны “не дают студенту достаточно четкого и ясного представления о роли науки”, на отсутствие “ясного” плана “в области воспитания кадров научных работников”. Он предлагал выработать с помощью “наиболее крупных специалистов” краткие “объяснения практического, культурно-революционного значения каждой научной дисциплины в ее применении к текущей работе всех сил Союза Советов”.
[2] По поручению Молотова записка Горького 6 июня 1932 года была направлена “для ознакомления” членам Комиссии по вопросу о программах школ и о школьном режиме (см.: АГ, Пл-Г 1-49-2).
7
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<7 сентября 1932 года. Москва.>
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Простите: забыл вчера показать Вам копию письма т. Хинчука[1] — М. Владимирскому, а в передаче содержания этого письма мною были допущены две ошибки: количество экземпляров приложения 200 т., а не 500, стоимость 38 т., а не 36; 500 и 36 относятся к первому опыту.
Очень прошу Вас позвонить Владимирскому, чтоб он ускорил это дело елико возможно.
Прилагаю письмо Маркова[2], одного из режиссеров 1-го МХАТа, и на основании этого письма прошу: разрешите МХАТу продолжать репетиции “Самоубийцы”, ибо из письма явствует, что Мейерхольд пьесу скомкал.
И, наконец, посылаю книжку со статьей Святополка-Мирского о Маяковском[3]. В связи с организацией Литвуза[4] мне очень важно — и даже необходимо — знать Ваше мнение о правильности оценки Мирским Маяковского[5].
Желаю Вам доброго здоровья, крепко жму руку.
А. Пешков.
7.IX.32.
Прилагаю № “Берлинер Тагеблатта” с нашим материалом, “медицинский” будет сделан так же.
А. П.
Автограф (л. 56).
[1] Хинчук Лев Михайлович (1868 — 1939) — государственный деятель, дипломат. В 1926 — 1927 годах торгпред СССР в Великобритании, в 1930 — 1934 годах полпред страны в Германии; затем народный комиссар внутренней торговли РСФСР, главный арбитр Госарбитража СНК РСФСР. 7 февраля 1939 года расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Реабилитирован.
Машинописная копия письма Хинчука наркому здравоохранения М. Ф. Владимирскому от 27 августа 1932 года с записью на первой странице: “Копия Кагановичу Л. М., Стецкому, Уманскому” хранится в АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 57 — 58. Уманский Константин Александрович (1902 — 1945) — заведующий отделом печати и информации НКИД СССР.
В письме идет речь о подготовке “Недели советской медицины в Германии”, намеченной на октябрь, и освещении этого мероприятия в газете “Berliner Tageblatt”.
“Неделя советской медицины в Германии” проходила 3 — 9 декабря 1932 года. Газета “Berliner Tageblatt” посвятила событию специальное приложение “Soviet-Medizin” (1932, 6 декабря), где напечатала и статью Горького “Забота о здравоохранении в стране” — отрывок из его речи на VII Всесоюзной конференции ВЛКСМ (см.: “Прекрасным, героическим трудом вы удивляете весь мир”. — “Комсомольская правда”, 1932, 5 июля).
24 октября 1932 года секретарь посольства СССР в Германии Б. Виноградов написал Горькому: “Большое спасибо за Ваше содействие изданию нового специального номера „Берлинер Тагеблатт”! Помогло, деньги отпущены...” (АГ, КГ-п 16-2-2).
[2] Марков Павел Александрович (1897 — 1980) — театральный деятель, критик, режиссер; с 1925 по 1949 год заведовал литературной частью МХАТа.
Марков писал Горькому 7 сентября 1932 года:
“Дорогой и глубокоуважаемый Алексей Максимович.
Только настоятельная необходимость заставляет меня беспокоить Вас так экстренно от имени Театра. Как Вы знаете, мы при Вашем содействии получили разрешение работать пьесу Эрдмана “САМОУБИЙЦА”. Эти работы мы начали вести, из-за задержки “МЕРТВЫХ ДУШ”, довольно медленным темпом, и потому пьеса оказалась у нас не готовой к предполагаемому сроку: в настоящее время она у нас только вчерне разобрана.
Между тем параллельно с нашим Театром такую же работу начал вести и Театр Мейерхольда, несмотря на запрещение, полученное им от Наркомпроса. 15-го августа состоялся просмотр “САМОУБИЙЦЫ” в этом Театре, на который были приглашены Каганович, Постышев, Стецкий и ряд других ответственных, партийных товарищей. Спектакль был показан в черновом виде и притом начиная только с 3-го акта. Результат этого просмотра вылился в резко отрицательную оценку самой пьесы смотревшими товарищами и в запрещении Мейерхольду дальнейшей работы над пьесой.
Совершенно естественно, слух об этом показе и о его печальных результатах донесся и до МХАТ. По дошедшим до нас сведениям, результат нашего показа, в свою очередь, предрешен в отрицательном смысле. Перед Театром стоит вопрос — продолжать ли дальнейшую работу над пьесой. Сложность вопроса заключена в том, что отмена нашей работы над пьесой означает окончательную невозможность появления “САМОУБИЙЦЫ” на какой-либо сцене вообще. С другой стороны, невозможно затрачивать работу и силу актеров на заведомо бесплодное предприятие. Мы решились увидеться со Стецким для того, чтобы обсудить с ним создавшееся положение, но до этого мы обращаемся с просьбой к Вам помочь нам разобраться в создавшемся положении и в свою очередь или переговорить со Стецким, или организовать совместное совещание, в котором приняли бы участие Вы, он и представители Театра. С нашей точки зрения, вопрос судьбы “САМОУБИЙЦЫ” очень важен, и потому мы очень надеемся на Вашу обычную к нашему Театру отзывчивость”.
(АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 60 — 60 об. Авторизованная машинопись.)
Постановка пьесы Н. Р. Эрдмана “Самоубийца” во МХАТе не осуществилась (см. подробно: Эрдман Н. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников. М., 1990). Впервые в СССР показана в 1982 году в Театре сатиры (режиссер В. Н. Плучек).
[3] Речь идет о сборнике “Смерть Владимира Маяковского” (Берлин, 1931; репринт), куда вошли две статьи: Роман Якобсон, “О поколении, растратившем своих героев”; Святополк-Мирский, “Две смерти: 1837 — 1930”.
Для Святополка-Мирского “объективный смысл смерти Маяковского ясен” — это признание, что закончился индивидуалистический период русской литературы. На смену ему пришла пролетарская литература, она — “единственно восходящая сила” (стр. 58). Автор доказывал, что поэзия Маяковского никак не укладывалась в рамки казенного марксистского мировоззрения. Самоубийство “отметило” поэта “как сильнейшего из старых, сделавшего все, что в его власти, чтобы войти в новое, но не сумевшего войти” (стр. 66).
[4] 7 сентября 1932 года “Правда” напечатала информацию “40-летие литературной деятельности М. Горького”, в которой сообщила, что ЦК ВКП(б), ЦИК и СНК СССР для проведения юбилея создали комиссию; на заседании было решено организовать в числе других мероприятий Литературный институт (высшее учебное заведение) им. А. М. Горького.
Литературный институт им. А. М. Горького Союза писателей СССР открыт в Москве в декабре 1933 года.
[5] На эту просьбу Сталин Горькому ничего не ответил.
8
И. В. СТАЛИН — М. ГОРЬКОМУ
<14 сентября 1932 года. Москва.>
Дорогой Алексей Максимович.
Посылаю Вам для ознакомления отчет т. Стасовой[1] об Амстерд<амском> конгрессе[2]. Просьба по использовании вернуть.
Привет!
И. Сталин.
14/IX — 32.
Автограф, исполненный зелеными чернилами (л. 62). Подчеркивание принадлежит Сталину.
[1] Стасова Елена Дмитриевна (1873 — 1966) — государственный и партийный деятель. С 1921 года работала в Коминтерне, в 1935 — 1942 годах член Интернациональной контрольной комиссии Коминтерна. С 1927 по 1938 год председатель ЦК Международной организации помощи борцам революции СССР.
[2] Международный антивоенный конгресс состоялся в Амстердаме 27 — 29 августа 1932 года. Советская делегация на конгрессе отсутствовала, так как не получила виз на въезд в страну от голландского правительства. Возглавляли делегацию Горький и Н. М. Шверник, первый секретарь ВЦСПС. Предполагаемое выступление Горького на конгрессе было прочтено на митинге в Париже (2 сентября 1932 года) и опубликовано под заглавием “Делегатам антивоенного конгресса. (Речь, которая не была произнесена)” (“Правда”, 1932, 5 сентября). Конгресс принял решение о создании Всемирного антивоенного комитета, от СССР в него избрали Горького, Стасову, Шверника.
“Отчет об антивоенном конгрессе в Амстердаме”, составленный Стасовой, хранится в АГ, КГ-од 2-6-12 (авторизованная машинопись, на полях отчеркивания Горького красным карандашом; дата: “1932 13/IX”). Стасова сопроводила отчет двумя записками: 1) “Посылаю Вам, Алексей Максимович, по указанию т. Сталина этот отчет-доклад, который я сделала по его поручению для него и для Вас. Привет. Елена Стасова” (там же; автограф); 2) “Прилагаемый отчет составлен на основании газетного материала и разговоров с двумя участниками конгресса и с тов. Мюнценбергом, так что претендовать на полную оценку конгресса не может” (там же; авторизованная машинопись).
Мюнценберг Вильгельм (1889 — 1940) — член ЦК Коммунистической партии Германии, с 1924 года член рейхстага.
9
И. В. СТАЛИН — М. ГОРЬКОМУ
<15 сентября 1932 года. Москва.>
Дорогой Алексей Максимович!
Возвращаю Ваш “Набросок плана” со своими замечаниями[1]. При встрече поговорим подробно.
Привет!
И. Сталин.
15/IX — 32 г.
Автограф (л. 64). Письмо написано синим карандашом.
[1] Речь идет о наброске плана книги “К чему все это? Рассказ о буржуазном и социалистическом хозяйстве”. Сталин предложил другое название, написав сверху первой страницы: “Лучше будет так: „Что такое СССР и чем он отличается от стран капитализма?””.
На полях первой страницы Сталин написал: “Не те слова, не та цепь мыслей, хотя общая идея правильна”.
На полях третьей страницы рядом с первым абзацем второй главы его запись: “С этого и начинать, может быть?”
На последней, девятой, странице внизу листа приписка: “Может быть, главу I сделать главой II (а II-ю I-й), сделав во II главе осью контраста и (сравнения) двух систем явления нынешнего мирового кризиса (и подъема у нас)? Так будет, пожалуй, лучше. И. Сталин” (АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 66 — 74). Подчеркивания принадлежат Сталину; его замечания выполнены зелеными чернилами.
10
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<28 октября 1932 года. Москва.>
Дорогой Иосиф Виссарионович —
уезжая сегодня[1] — последний раз в этом году надоедаю Вам.
Прошу внимания Вашего и одобрения затее, организуемой комсомольцами и изложенной в прилагаемом черновике записки[2], уже поданной т. Троицким в ЦК[3]. Лично я тоже считаю, что “Библиотека молодого рабочего” — дело нужное. Подробный список книг, предполагаемых к изданию, тоже своевременно представлен будет[4] на просмотр и утверждение ЦК.
С чувством глубокого уважения и крепкой симпатии обнимаю Вас, дорогой товарищ. Будьте здоровы, берегите себя!
Искренний привет Надежде Сергеевне[5].
А. Пешков.
28.X.32.
Извините, что посылаю черновик с помарками и вставками, которые сделал т. Троицкий.
Автограф (л. 77). Подчеркивания принадлежат Сталину.
[1] Горький выехал из Москвы в Италию 29 октября 1932 года.
[2] Приложен машинописный экземпляр записки Генерального секретаря ЦК ВЛКСМ А. В. Косарева и председателя правления издательства “Молодая гвардия” А. Н. Троицкого в ЦК ВКП(б) с просьбой разрешить издание серии книг для внешкольного чтения молодежи. Записка также подписана Горьким (см.: АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 78 — 79 об.).
[3] Троицкий сообщил Горькому в письме от 16 октября 1932 года, что “ЦК ВЛКСМ вынес решение, одобряющее целиком затею библиотеки [молодого рабочего]” (АГ, КГ-изд 38-11-13б).
[4] В составленном Горьким плане серии книг “Библиотека молодого рабочего” к публикации предлагались “очерки по истории развития наук”, истории России, о “быте русского крестьянства, его художественное творчество — эпос, сказки, песни, обряды, церковные воззрения, сектантство, причины сектантства”, произведения классиков русской и зарубежной литературы: “Грибоедов. Пушкин, „Евгений Онегин”. Тургенев, „Отцы и дети”. Герцен, „С того берега”. Достоевский, „Братья Карамазовы”. Толстой, „Война и мир”. Бунин, „Деревня”. Шекспир, „Гамлет”, „Лир”, „Отелло”, „12-я ночь”. Стендаль, Гёте, Бальзак (1 — 2 тома)...” (см.: ПлГ 1-4-1).
Издание не было осуществлено, видимо, потому, что вскоре Троицкого перевели в сельхозотдел ЦК ВКП(б); он писал Горькому 7 апреля 1933 года: “Хочу Вам выразить благодарность за помощь, которую Вы мне оказали за время четырехмесячной моей издательской работы...” (там же, КГ-п 79-2-3).
[5] Речь идет об Аллилуевой Надежде Сергеевне (1901 — 1932), жене Сталина.
Незадолго до этого Н. Аллилуева отправила Горькому небольшое письмо: “Уважаемый Алексей Максимович! Летом в разговоре о детской литературе мы с Вами говорили о Ломовой, и Вы изъявили желание с ней повидаться. Возможно, что эта необходимость уже отпала, но я считаю своим долгом, на случай необходимости, сообщить, что Наталья Григорьевна теперь в Москве, найти ее можно по телефону 735 <...>. Н. Аллилуева. Кремль. 23.Х.32 г.” (АГ, КГ-рл 1-19-1).
11
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<26 ноября 1932 года. Сорренто.>
Уверен, что Вы, Иосиф Виссарионович, не нуждаетесь в словесном изъявлении моей глубокой симпатии и чувства уважения моего к Вам, человеку исключительного мужества и большой духовной силы. Скажу, однако, что мне очень хотелось бы жить в Москве, в эти дни, вероятно — очень тяжелые для Вас[1]. Вот и все. А затем “Довлеет дневи злоба его”.
Одной из таких “злоб” является положение детей советских и партийных работников. Прилагаемая записка и табличка[2] составлена матерью Артема Халатова, она очень давно работает с ребятами, и ее наблюдениям можно верить. Я тоже осведомлен о многих весьма печальных фактах, которые говорят о росте количества правонарушителей, создаваемых неустроенным семейным бытом и отсутствием ответственного воспитания в той широте, в какой его следовало бы организовать у нас. Мне кажется, что Халатова правильно указывает на необходимость создания у нас трудовых школ, в коих особенное внимание следует обратить на ознакомление ребят с производственной техникой. Я посылаю эту записку Вам, будучи уверен, что только Вы можете толкнуть это дело[3] и поставить его сразу на правильные рельсы. Дело серьезное и — конфузное, ибо недопустимо, чтобы дети коммунистов воспитывались как правонарушители в обществе, которое организуется социалистически.
Жить здесь — тоскливо. Уехал я из Москвы с неохотой гораздо более сильной, чем раньше уезжал. Весною переезжаю окончательно и до конца дней в Союз. Это — решено[4]. Приехал сюда больным, но сейчас чувствую себя отлично и работаю много.
Читал о пленуме Оргкомитета литераторов[5]. Крайне огорчен тем, как распалась, раздробилась группа рапповцев[6]. Все-таки они, несмотря на их ошибки, хорошие, даровитые ребята. Но вот оказалось, что ни идеологического, ни личного единства не было у них и что они — индивидуалисты. Печально. Распутная область — область литературы!
Вчера, в старых бумагах, нашел маленькую вырезку, которую и вклеиваю в это письмо[7], к сведению Вашему. Хотя Вы, наверное, знаете это суждение о Вас одного из старых мерзавцев.
Крепко обнимаю Вас. Будьте здоровы. Берегите себя.
А. Пешков.
26.XI.32.
Автограф (лл. 80 — 80 об.). Подчеркивания красным карандашом принадлежат Сталину.
[1] Имеется в виду недавняя — 8 ноября — смерть Н. С. Аллилуевой.
Горький послал Сталину телеграмму: “Крепко жму руку Вашу, дорогой друг и товарищ. Горький. Сорренто (Италия)” (“Правда”, 1932, 17 ноября).
[2] В записке и таблице (документы не подписаны), адресованные Горькому Е. Г. Халатовой, приводятся данные Комиссии по делам несовершеннолетних о детских правонарушениях по Москве и предлагается создать трудовые коммуны для обучения и воспитания безнадзорных детей и подростков (см.: АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 81 — 92).
Халатова Екатерина Герасимовна — сотрудница сектора массовой работы Наркомпроса РСФСР.
[3] По указанию правительства РСФСР 28 — 30 декабря 1932 года состоялся расширенный пленум Комиссии по улучшению жизни детей (Деткомиссии) при ВЦИК, обсудивший “вопрос о борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью” в связи “с тяжелым положением”, создавшимся “на этом участке” (см.: “Сборник по вопросам охраны детства Комиссии по улучшению жизни детей (Деткомиссии) при ВЦИК”, 1933, № 1-2, стр. 8).
29 января 1933 года СНК РСФСР принял постановление “О мерах борьбы с детской безнадзорностью и ликвидации уличной беспризорности детей”, одно из решений которого было “организовать в 1933 году в Горьковском, Северо-Кавказском и Западно-Сибирском краях специальные детские учреждения” (там же, стр. 39; см. также: “О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних. Постановление ЦИК и СНК СССР”, [Б. м.], 1933).
[4] Горький окончательно переехал в Советский Союз в мае 1933 года.
[5] Материалы первого расширенного пленума Оргкомитета Союза советских писателей СССР (1932, 29 октября — 3 ноября) печатала “Литературная газета” 5, 11, 17, 23, 29 ноября, 5, 11 декабря 1932 года (см. также: “Советская литература на новом этапе. Стенограмма первого пленума Оргкомитета Союза советских писателей (29 октября — 3 ноября 1932 года)”. М., 1933).
[6] На пленуме Оргкомитета некоторые бывшие руководители РАППа, как В. Ермилов, Ю. Либединский, А. Фадеев, М. Чумандрин, не только усердно каялись в ошибках Ассоциации, но также “сваливали всю вину” на В. Киршона, А. Афиногенова, особенно на Л. Авербаха.
Ко времени данного письма Горький мог прочитать в “Литературной газете” лишь выступление Чумандрина (напечатано в номере от 11 ноября) да статью Фадеева “Старое и новое” с резкой критикой РАППА (номера от 29 октября и 11 ноября 1932 года). Вероятно, Горький опирался еще и на сведения, сообщенные ему в письмах Афиногеновым 16 ноября (см. в кн.: Примочкина Н. Писатель и власть, стр. 131 — 132) и Авербахом до 20 ноября, который, в частности, писал: “Пленум оргкомитета. (Подчеркнуто Авербахом. — Публ.) Вы, вероятно, за газетной информацией следили. Она дает, однако, весьма приблизительное представление о действительно происходившем. К примеру: я посылаю Вам стенограмму моей речи — сравните с тем, что о ней писалось!
Самое главное о пленуме: это была внушительная демонстрация массы писателей за политические лозунги партии к пятнадцатой годовщине — во-первых; <...> это была демонстрация действительной ликвидации старой рапповской группы (полемика Макарьева с Либединским — единственным, кроме Клычкова, выступившим персонально против Авербаха, полемика Киршона с Чумандриным, произнесшим речь еще глупее и решительнее, чем у Вас на заседании) — в-третьих. Отношение ко мне лично и к моим друзьям: говорили на эту тему все ораторы. Прорабатывали — дико злобно”. (АГ, КГ-п 1-31-25).
[7] К письму подклеена вырезка из газеты: “Исчезновение личности Сталина сыграло бы в истории освобождения России от коммунистического ига крупную, может быть, решающую роль. Н. С. Тимашев”.
Тимашев Николай Сергеевич (1886 — 1970) — социолог, экономист, общественный деятель; с 1918 года профессор права. В 1921 году эмигрировал, преподавал во Франко-русском институте, в Сорбонне. С 1928 по 1936 год помощник редактора газеты “Возрождение”. Затем читал курс лекций по социологии в Гарвардском, Фордемском и других американских университетах.
12
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<28 февраля 1933 года. Сорренто.>
Дорогой Иосиф Виссарионович —
разрешите ознакомить Вас с письмом моим И. М. Гронскому[1].
Серьезнейшее дело организации Литвуза требует Вашего в нем участия, ибо дело это совершенно новое[2], а ставить его нужно образцово, без лишней словесной игры, на строгом изучении материала истории.
Затем я бы сердечно просил Вас подумать об идее организации “Клуба мастеров культуры”[3]. Мне кажется, что учреждение такого типа сыграло бы весьма значительную роль в развитии нашей культуры.
“Городок писателей” — как видите — возбуждает у меня скептическое к нему отношение[4].
Читаю отчеты о съезде ударников-колхозников[5] с глубочайшей радостью. Отличнейшая идея и должна дать отличные результаты.
Крепко жму Вашу руку. Будьте здоровы, дорогой, могучий человек.
А. Пешков.
28.II.33.
Автограф (л. 104). В АПРФ хранится также машинописная копия письма с отмеченными в тексте подчеркиваниями Сталина и резолюциями: 1) “Кагановичу, Стецкому (для постановки вопроса в Сек<ретариа>те ЦК. И. Сталин”; 2) “В мой архив. И. Ст<алин>” (ф. 45, оп. 1, д. 719, л. 105).
[1] Горький послал Сталину авторизованный машинописный экземпляр письма И. М. Гронскому от 28 февраля 1933 года со своей правкой и добавлениями; на нем имеются подчеркивания карандашом и резолюция: “Членам ПБ, Стецкому. Ст<алин>”. Письмо направлялось Постышеву и Рудзутаку (см.: АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 106 — 109). Напечатано по автографу в сб.: Горький М. Письма о литературе. М., 1957, стр. 446 — 449.
Гронский Иван Михайлович (1894 — 1985) — литературный критик, общественный деятель. С 1928 по 1934 год главный редактор газеты “Известия”, в 1932 — 1937 годах главный редактор журнала “Новый мир”. Первый председатель Оргкомитета Союза Советских писателей СССР (15 августа 1933 года избран Горький). В 1937 году был репрессирован, шестнадцать лет провел в тюрьмах и лагерях Воркуты. В последние годы жизни — старший научный сотрудник ИМЛИ.
[2] В письме Гронскому от 28 февраля 1933 года Горький изложил план организации литературного вуза (см.: Горький М. Письма о литературе, стр. 448 — 449).
[3] О “Клубе мастеров культуры” см. указанное выше письмо Гронскому, а также следующее письмо Сталина.
[4] Решительно возражая против идеи построить “Городок писателей”, Горький писал Гронскому, что такой “Городок” неизбежно “превратится в деревню индивидуалистов”, взаимно неприятных друг другу, с перспективой “искусственного создания касты” и “обывательского истребления времени на творчество пустяков” (Горький М. Письма о литературе, стр. 446 — 447; см. также следующее письмо Сталина).
[5] Первый Всесоюзный съезд колхозников-ударников проходил в Москве 15 — 19 февраля 1933 года. Горький послал съезду приветствие (см.: “Правда”, 1933, 16 февраля).
13
И. В. СТАЛИН — М. ГОРЬКОМУ
<Между 1 — 22 марта 1933 года[1]. Москва.>
Здравствуйте, дорогой Алексей Максимович!
Письмо (второе)[2] получил.
1. Насчет “городка для писателей”. Я совершенно с Вами согласен[3]. Это — дело надуманное, которое к тому же может отдалить писателей от живой среды и развить в них самомнение.
2. Клуб литераторов (готовых и уже пишущих) — дело нужное и полезное. Хорошо бы иметь конкретный план организации клуба[4]. С Вашим приездом обязательно двинем это дело вперед[5].
3. Как думаете — не следует ли организовать литературный вуз Вашего имени при клубе литераторов или около него?6
Дела идут у нас не плохо.
Привет!
И. Сталин.
Автограф (л. 112). Подчеркивания принадлежат Сталину.
[1] Датируется по содержанию и сопоставлению с письмами Горького Сталину.
[2] Под первым, вероятно, подразумевалось письмо Горького вождю от 16 января 1933 года (см.: “Источник”, 1994, № 6, стр. 91 — 92).
[3] 19 июля 1933 года было принято постановление СНК РСФСР “О строительстве „Городка писателей”” (см.: “Счастье литературы”. Государство и писатели. 1925 — 1938 гг. Документы. М., 1997, стр. 162 — 163).
[4] Такой план Горького не обнаружен.
[5] Центральный Дом литераторов, московский клуб писателей, открыт в 1934 году.
[6] 22 марта 1933 года Отдел культуры и пропаганды ЦК ВКП(б) утвердил проект “Положения о Литературном институте имени Максима Горького” (см.: “Летопись жизни и творчества А. М. Горького”. Вып. 4. М., 1960, стр. 283).
Литературный институт им. А. М. Горького (писатель предлагал, чтобы институт был имени Ленина) организован при Союзе писателей СССР (см. также письмо 7, примеч. 4).
14
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<7 июня 1933 года. Москва.>
Дорогой Иосиф Виссарионович
прилагая проект протокола главной редакции “Истории гражданской войны”[1], убедительно прошу Вас созвать главную редакцию и, обсудив протокол, утвердить его[2]. Работа по истории совершенно неоправданно задерживается редакторами томов, нужно дать делу энергичный толчок[3].
Крепко жму руку.
А. Пешков.
7.VI.33.
Автограф (ф. 3, оп. 34, д. 67, л. 81).
[1] В АПРФ хранится приложенный к письму машинописный экземпляр “Протокола заседания Главной редакции „Истории гражданской войны””, в котором “в целях обеспечения сроков сдачи томов” предложено “приступить к редактированию 1-го тома с 20 июня” и завершить в течение месяца, авторам 2-го тома — “представить статьи крайне к 1 августа” 1933 года (см.: ф. 3, оп. 34, д. 67, лл. 82 — 82 об.).
[2] “Протокол заседания Главной редакции „Истории гражданской войны”” был утвержден “Главной редакцией: М. Горький, И. Сталин, В. Молотов. 16 июня 1933 г.” (там же, л. 82 об.).
[3] См. письмо Горького вождю от 3 августа 1933 года и примеч. 3 к нему.
15
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<29 июня 1933 года. Горки.>
Разрешите, дорогой Иосиф Виссарионович, ознакомить Вас с письмом[1], адресованным мною т. Минц, одному из лучших и — может быть — самому энергичному работнику по “Истории гражданской войны”. Весьма важно было бы знать Ваше мнение по этому поводу[2]. Очень хочется видеть Вас, но хорошо представляю, как Вы заняты в эти дни.
Крепко жму руку.
А. Пешков.
29.VI.33.
Сейчас — 11 ч. 25 м. утра — получил газеты. Горячо поздравляю Вас с открытием Белобалтийского канала! Какая радость! А. П.
Автограф (л. 124). На документе помета: “Мой архив. И. Ст<алин>”.
[1] В письме (авторизованная машинопись с правкой Горького) говорится об “основных пороках рукописей” четырех глав первого тома ИГВ: многословии, преобладании публицистического и газетно-полемического отношения к фактам, “тусклом” тоне и “вялости” текста. “Общий вывод” Горького таков: “Статьи первого тома настойчиво требуют сокращений обильной, революционной фразы и замены ее деловыми фактами, характеристиками партии и партвождей <...> статьи не могут дать той силы, связанности и ясности изложения <...> посредством которых только и можно придать ИГВ значение боевого руководства для пролетариата всех стран. Поэтому: каждый том истории необходимо обработать одному лицу” (АПРФ, ф. 45, оп. 1, д. 719, лл. 125 — 129).
[2] См. следующее письмо.
16
И. В. СТАЛИН — М. ГОРЬКОМУ
<2 июля 1933 года. Москва.>
2/VI1 33
Дорогой Алексей Мак<симови>ч!
Письмо — правильное. Согласен со всеми положениями письма. Наши писатели (авторы статей по “Истории гражд<анской> войны”) не понимают, на какой большой вышке они стоят, не сознают, какое великое дело поручено им. Их отношение к делу нередко такое же, как известного крыловского петуха к жемчужному зерну. Ваше письмо должно отрезвить их.
Жму руку.
Если разрешите, на днях буду у Вас[2].
Ваш И. Сталин.
Автограф (л. 144). Подчеркивание принадлежит Сталину.
[1] Так в письме; видимо, описка. Датируется по содержанию и сопоставлению с письмами Горького Сталину.
[2] Судя по письму Горького Г. П. Шторму от 25 августа 1933 года, Сталин навестил писателя: “Но вот, напр., И В. Сталин недавно, когда мы перечисляли „исторические” книги, созданные в Союзе, вспомнил о Болотникове в таких словах: „Есть еще хорошая „Повесть о Болотникове”. Я послал ему книгу о Ломоносове. (Шторм Г. Труды и дни Михаила Ломоносова, обозрение в 9 главах и 6 иллюминациях. М., 1932. — Публ.)”” (АГ, ПГ-рл 54-9-3; письмо напечатано: “Литературное наследство”. Т. 70, стр. 700 — 702 с изъятием текста, здесь цитируемого).
17
М. ГОРЬКИЙ — И. В. СТАЛИНУ
<3 августа 1933 года[1]. Горки.>
Тов. Сталину.
Дорогой товарищ!
Хочу еще до Вашего отъезда[2] разрешить ряд вопросов “Истории”. Вчера (2/VIII) были у меня секретари Главной Редакции с докладом о проделанной работе. Видимо, продвинулись за последнее время далеко вперед, но к концу подойти все же не могут: срывают т. т. Радек, Мануильский и Стецкий, так и не сдавшие своих глав[3]. А между тем время уходит. Недавно исполнилось 2 года нашему постановлению об издании “Истории”[4]. Народ ждет выхода в свет обещанных томов. Пора подумать об иллюстрациях, об оформлении, о тираже. Мне кажется, Секретариат Редакции своевременно поднял эти вопросы, которые нашли свое разрешение в протоколе нашего заседания.
Общий вывод из наших решений в проекте постановления Главной Редакции, который очень прошу подписать[5].
Сердечный привет!
М. Горький.
Машинопись (ф. 3, оп. 34, д. 67, л. 83). Последняя фраза и подпись — автографы. В левом верхнем углу документа резолюция карандашом: “Членам Главной редакции „Истории гражданской войны”. И. Сталин”. В правом верхнем углу: “Т.т. Молотову, Ворошилову, Бубнову”; ниже по тексту документа подписи В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, А. С. Бубнова. После текста письма запись: “Послано Крючкову 9/VIII.1933 г.”. Подчеркивания в письме и в резолюции Сталина, неподписанные записи на документе, видимо, принадлежат Поскребышеву.
[1] Датируется по содержанию.
[2] Опросом членов Политбюро ЦК ВКП(б) Сталину был предоставлен отпуск с 20 августа 1933 года на полтора месяца.
[3] По инициативе Сталина 20 февраля 1934 года Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос “О непредставлении т. т. Стецким и Радеком статей для „Истории гражданской войны”” и приняло решение: “Обязать т. т. Стецкого и Радека сдать не позже конца февраля числящиеся за ними статьи для 1-го тома „Истории гражданской войны”, предупредив, что невыполнение настоящего постановления к сроку повлечет за собой репрессию” (АПРФ, ф. 3, оп. 34, д. 67, л. 84).
Мануильский Дмитрий Захарович (1883 — 1959) — секретарь Исполкома Коминтерна, занимал этот пост с 1928 по 1943 год. В начале августа представил для первого тома ИГВ свою статью “Международное значение Октября”, которую Горький оценил положительно, однако она была отправлена автору на доработку, чтобы “превратиться в блестящую”, как писал Горький Минцу 9 августа 1933 года (см.: АГ, ПГ-рл 25-35-3).
[4] Имеется в виду постановление ЦК ВКП(б) от 30 июля 1931 года “Об издании „Истории гражданской войны””.
[5] Документ в деле отсутствует; машинописный экземпляр “Проекта постановления Секретариата „Истории гражданской войны””, никем не подписанный, хранится в АГ, КГ-изд 19-18-1).