ДМИТРИЙ АВАЛИАНИ
*
СЛОВАРИК
* * *
Ломая диалектики законы
небесный рай не борется ни с чем
не точит меч не учит теорем
вкушая апельсины и лимоны
Вкушая апельсины и лимоны
но не забыв горчицу между тем
он помнит латы луки битву шлем
на поле умирающего стоны
На поле умирающего стоны
Наполеона драку двух систем
в траву многовекового газона
сквозную тень рассеивают кроны
и музыки текучие гормоны
переплетают бездну дум и тем
* * *
Люблю грозу, люблю березу,
дрожащую: вот-вот блеснет, —
бегущий взапуски народ,
внезапную метаморфозу,
обрывки фраз, листвы и веток,
еще не правленных заметок
на воздух вынесенный рой,
дворы с шумящей детворой,
парадные, где жмется с девой
маратель, безнадежно левый
еще не писанных холстов,
осколки около кустов,
следы вчерашних возлияний,
балконы, окна, куст герани,
потушенный с испугу свет,
младенец, истинный поэт,
с расплющенным у рамы носом,
еще ты мил и непричесан,
глядишь в косматое темно,
еще тебе не все равно.
* * *
Большеголовый Кант
на худеньких ногах
был мальчиком дискантом
в младенческих хорах
Хвала Иммануилу
свежо поют басы
в батист императива
опорожнив носы
И все бы хорошо бы
когда бы не другой
малыш густобородый
не топнул вдруг ногой
Заслышали братаны
железные слова
забили барабаны
и где ж вы кружева
* * *
Сегодня всеядно —
откуда прийти прямоте.
Все давнее видно,
как те пропадали и те,
как ставили вышки,
ложились, беря высоту.
Как долго же бывшим,
пропавшим
оттаивать на свету.
* * *
О где ты, моя матушка?
Я в плаванье ходил,
в Тмутаракань сворачивал —
тебя не находил.
С Арбата переулками
в парадное вхожу,
шагами мерю гулкими,
тебя не нахожу.
Сижу я в доме брошенном,
не зажигая свет,
уж сколько мною прожито,
тебя же нет как нет.
* * *
Я вижу Фалька в красной феске,
я вижу тышлеровских дам,
рой шляп, подобных кораблям,
да глушь провинциальной пьески.
Француз в Алжире, Фальк в Хиве...
И я, пустынник, на Москве,
бродя, как те анахореты,
повсюду вижу минареты.
Фаянс на лицах, блеклый свет,
деревни дальний силуэт,
и в воздухе колоколят
мадонна с парой ангелят.
* * *
Отцу А. Меню.
История становится великой,
когда такое происходит.
Огромное у гроба половодье,
мы все одной увиты повиликой.
На каждом кровь земли безбожной, дикой,
что думать о каком-нибудь уроде —
мы реку пьем в водопроводе
одну на всех, и свыше нет арыка.
Уже не жить обыкновенно,
не ждать поры обетованной.
Одни лишь дети неповинны,
а мы не будем невозбранны.
Кто без греха, пускай кидает камень
и в третьем жительствует Риме,
уже отбили бубны под Коломной,
одна лишь флейта тихая над нами.
* * *
Нет ценности в словах
Однако слово — Бог
но так заболтан стих
что голос мой затих
Лишь О одно как облако стоит
как озеро глядит
меж ними Я как яблоко висит
Когда сгниют плоды
и высохнет вода
и тучу унесет неведомо куда
Ау — скажу мой друг
Аю — моя любовь
ты глубже всех забав
и слов и рук и мук
* * *
Все тренье, все из тренья —
и отпрыск, и огонь.
И ждет прикосновенья
цветущее-не-тронь.
А ты на тропке узкой
в потении лица
зубришь небесно-русский
словарик без конца.