МАРИНА КУДИМОВА
*
ПЛАЦКАРТА
* * *
За ночь в красном жару, как свеча, оплыла,
А к утру, когда думали: всё, — замерла,
Дух не выпустив, оцепенела.
На челе проступил освященный елей,
И когда за дверьми заходили смелей,
Содрогнулась — и вышла из тела.
Исступила, взлетела без мер и весов,
И себя увидала меж гор и лесов,
И себя оглядела, как страж.
Параллельно, зеркально средь свар и кружал
Витьеватый изгиб арматуры лежал,
Бурелом, террикон, такелаж.
И трелевочный трактор, и чвак от квача...
Так на лицах у жертв торжество палача
Обличает зловещая дипса.
Корм с конем разошлись. Голос был, но осип,
Был цветочек неправдоподобно красив,
Но от крови младенческой слипся.
И тогда обратилась к себе, как к чужой:
— Оставайся, Россия, отдельной душой
И, паря, на царя уповай.
И, покудова я из-под гор и дерев
Буду этот полет созерцать, замерев,
Исступления не прерывай.
И когда возыграет, возблещет труба,
В сонме вестников я не узнаю тебя,
Близорукая для высоты,
Не услышу свидетельств на Страшном суде,
И не встречу тебя никогда и нигде,
И не вспомню, что я — это ты.
* * *
Проводник одеял не дает...
Пробуравились в узкий проход,
Скарб устроил во братской могиле
Кто успел, и на верхний полок
Барахлишко свое заволок
Тот, кто выдался ростом и в силе.
Проводник не дает одеял...
И билеты уже проверял,
И про чай уже обезнадежил.
На полати, на нары, на печь —
Только тулово вытянуть, лечь, —
Так в столице народ обезножел.
Не ложимся и милости ждем.
А снаружи Никола с гвоздем
Так и пьявит в окно, так и садит.
Повернись к нему голым лицом —
Сдавит голову льдяным кольцом,
Отвернись — донимает и сзади.
Не решится никто, ни един!
Проводник сам себе господин.
Накуражился он, нахамился.
Он для зайцев купе откупил,
Он вагон от щедрот протопил —
И ни Бога над ним, ни комиссий.
Я к соседке взываю: — Пойдем!
Ты с дитем, а Никола с гвоздем.
Ин застудишься на боковушке. —
Ни за что, говорит, не пойду!
Пусть сомлеет дитя в холоду,
Пусть примерзнет щекою к подушке!
Подымаюсь, зубами скрыплю —
Я себя, как соседку, люблю.
А в проходе шатает и водит.
Предвкушаю великую прю.
Не прошу — лишь упорно смотрю...
Проводник одеяла находит!
Потянулись за мной, побрели,
Прижимая к груди, понесли...
Проводник! Ты хотел униженья
Паче гордости? Дует в окно...
И в каком еще порнокино
Живописнее телодвиженья?
Скоро, скоро!.. В сортире мокро,
Но открыто — и это добро.
По душе разливается нежность.
Бьет об ноги чужие, ведет...
Скоро кончится этот проход —
Упокоюсь, угреюсь, угнезжусь.
Отчураться бы как, отслужить,
Чтобы бешеный свет притушить,
Чтобы вырубить страшный динамик,
Чтобы ревность унял проводник...
Снова он в коридоре возник,
Снова зыблется тенью над нами...
Он ведет пересчет одеял!
Той рукою, какой выдавал,
Сбоку щупает: ну-ка, не два ли?
И суха его длань, точно мел...
Кто б отважился, кто бы посмел
Посягнуть?.. Это, право, едва ли.
И на мне одеяло одно...
О, как тянет, как дует в окно!
Как на стыках то ухнет, то эхнет!
О, какое сырое белье!
Проводник, это все не твое, —
Неужели радеешь о всехнем?
И ведь утром подымешь чуть свет,
Чтоб собрали постель, чтоб билет
Возвратить для отчета в конторе,
Чтоб успели курнуть натощак,
Чтобы, дурни, в своих же вещах
Не ошиблись себе же на горе...
* * *
Чего нам Бог не дал,
Об этом черт сведал...
Уж давал-наддавал,
Задарил-забаловал.
Человек терпел, терпел —
И очерепел...
Что за член, что за уд
В этом теле точию?
Как у вас его зовут?
Просто: “Очередь”.
Щит от солнца горит
На реке Каяле...
Человек говорит:
— Вы здесь не стояли!
На смерть — не на живот
Огорчилась:
Я стояла тут, да вот —
Отлучилась.
Ты куда меня повлек,
Бесноватый?!
Трудовой человек,
Трудоватый...
Неминучая беда,
Сгинь-провались!..
Я стояла тут, когда
Вы не родились.
* * *
Чтобы не впасть в прострацию,
Утешайтесь едой —
Росной от радиации
Редискою молодой.
Лакомитесь убоиной —
Никто же не обонях, —
Водочкою, настоянной
На нефтяных камнях.
Лабораторным, мешаным
Брашном в конверте потчуйтесь,
Персиком вердепешевым,
Убиенным во отрочестве.
Обольщайтесь нетварною
Опытною кашицей,
Как гречкою антикварною,
Раритетною ржицей.
Конусными терриконами
Шлаки стоят в отвале.
Не небрегли законами —
В очереди вставали.
Известчатый храм утробы
Пусть рухнет, как Карфаген! —
Великим стояньем добыт
Обмерзлый канцероген.
Изблевывали, икали,
Звали в корчах капут,
Но у хозяв не крали —
Лопали, что дадут!
* * *
Не переплюнешь слова покаянья
Через губу...
Эти проплешины, эти зиянья,
Эти табу!
Вдарь головой в потолок огоньковский,
Вырвись из рук —
И заблукаешься: вот он каковский —
Чтения круг.
Ты не устал, добросовестный критик,
Сроки мотать?
Много в науках различнейших гитик —
Дай почитать!
Я ли кичиться закваской заштатной
Потороплюсь?
Юность моя в мини-юбке цитатной,
Грех мой — педвуз!
Как зачинаю и как я рожаю,
Вам ли не знать?
Этих... ну как их... кому подражаю,
Дай почитать!
Понаторевший в забористых ковах
Для дураков,
Где матерьяльца набрал ты для новых
Патериков?
Юность моя в красноглазой герани,
Прелая гать!
Пропуск на право сиденья в спецхране
Дай почитать!
Вызрела плоть в безвоздушье кримплена —
Не перемочь.
Плачь, невостребованного колена
Блудная дочь!
Примешь подачку из рук скудоума
За Благодать,
Выживший выкидыш книжного бума:
Дай почитать!
Академическим компрачикосам
Видно насквозь,
Эким винтом и с каким перекосом
Выгнута кость.
Орденоносцем иль форточным вором —
А помирать...
Ну уж хоть подпись-то под приговором
Дай почитать!
Кудимова Марина Владимировна — поэт, переводчик, публицист, литературовед. Родилась в Тамбове, там же в 1973 году окончила пединститут. Печатается с 1969-го. Автор нескольких книг стихов. Лауреат ряда литературных премий. Живет в Переделкине.
Опубликовано в Журнале №9