СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ
«Не дай подонкам сломить себя!»
На протяжении всей истории человечества люди не пренебрегали ни малейшей возможностью угнетать друг друга. Стоило одному племени обрести какие-либо преимущества перед соседями, как начинались экспансии, после которых завоеванные становились рабами. Причиной лишения прав могло послужить не только неподчинение триумфаторам, но и цвет кожи, национальность, вероисповедание или любой другой элемент непохожести. Стремление к доминированию не только не поблекло с развитием западной цивилизации, но и привело в минувшем ХХ веке к формированию целого ряда кровавых диктатур, направленных как против других, так и против своих собственных народов.
Сериал «Рассказ служанки» (3 сезона, 36 эпизодов, 2017 — 2019), поставленный по знаменитому роману-антиутопии Маргарет Этвуд, написанному в 1985 году, кажется квинтэссенцией всех кошмаров тоталитарных режимов ХХ века, только тут изображен гипотетический мир, где разделение на победителей и подчиненных произошло не по национальному или религиозному, а по половому признаку: объектами нового типа угнетения стали все женщины. По замыслу писательницы, повествование является отчаянным воплем главной героини, обреченной на почти полную изоляцию и не имеющей ни малейшей надежды быть хоть кем-то услышанной. В романе ее сбивчивую повесть, надиктованную на аудиокассеты, обнаруживают через 150 лет после описанных событий, что придает истории особый трагизм. В первых эпизодах сериал в основном следует роману и мы видим только отдельные фрагменты нового общественного порядка, установленного в теократическом государстве Гилеад, учрежденном на руинах поверженных Соединенных Штатов Америки. Маргарет Этвуд описывает лишь первый круг ада: поначалу с ее героиней не так уж плохо обращаются новые хозяева жизни, глава дома даже допускает некоторые послабления ее тюремному уставу, Джун удается найти покровителей, которые облегчают ее существование и, возможно, даже помогут ей сбежать в оставшуюся свободной Канаду — родную страну писательницы. Неопределенность финала позволила создателю сериала Брюсу Миллеру, написавшему сценарии к ключевым эпизодам, пофантазировать и развить главные темы романа, подробно рассказать о судьбах других жертв репрессий и провести недвусмысленные аналогии со многими тираниями прошлого.
Главное отличие сериала от романа и от экранизации Фолькера Шлендорфа 1989 года, позволившее авторам расширить горизонты исследования этого типового рабовладельческого государства, заключается в трактовке образа главной героини. Максимум того, о чем могла мечтать запуганная, лишенная личного имени узница в исполнении хрупкой Наташи Ричардсон, был крем для рук и немного душевного сочувствия. Хотя героиня Элизабет Мосс оказывается в том же ужасном положении домашней невольницы и мы знакомимся с ней, когда она смертельно запугана и готова сломаться, но уже в самой первой серии звучит песня Лесли Гор «Я не принадлежу тебе» («You Don’t Own Me», 1963), романтические слова которой приобретают в таком контексте совершенно иное звучание и иллюстрируют непреклонность Джун в ее стремлении не просто вырваться на свободу и спасти своих детей, но и оказать активное сопротивление варварскому строю, растоптавшему элементарные права личности. Решительная и бесстрашная по характеру, Джун проходит нелегкий путь от отчаяния к решению бороться до конца.
Как и всякая революция, переворот, приведший к гибели американской демократии в «Рассказе служанки», явился результатом реальных социальных и экологических проблем: загрязнения окружающей среды, сокращения численности населения, роста преступности. Главной причиной победы заговорщиков стал всеобщий страх перед катастрофическим падением рождаемости, угрожающим самому существованию человеческого рода. Необходимость дорожить каждой фертильной женщиной и каждым жизнеспособным младенцем парадоксальным образом привела не к их защите, а к полному закабалению: способные к деторождению женщины стали сексуальными рабынями высокопоставленных чиновников фундаменталистского государства Гилеад, построенного на архаичных патриархальных принципах.
Идеологи нового мироустройства, как нередко случается и в реальности, обратились за вдохновением к религии, бывшей всегда последним оплотом отчаявшихся, и создали собственное вероучение, надергав удобные им фрагменты из Ветхого и Нового Завета. Краеугольным камнем их новоиспеченного богословия стал эпизод из Бытия, когда бесплодная Рахиль дает своему мужу Иакову служанку Валлу, чтобы та родила ему детей. Ссылаясь на Библию, как на непререкаемый авторитет, теоретики восторжествовавшей теократии умалчивают, что этот отрывок древнего текста относится к тем незапамятным временам, когда иудеи еще не были моногамны и все домочадцы были безгласной собственностью старшего мужчины в доме. Бесконечное цитирование этого отрывка должно убедить всех в высшей оправданности отвратительного насилия, которое он сопровождает. Несмотря на то, что большинство церквей было разрушено и христианские обряды сменились новоизобретенными ритуалами, крупицы новозаветных легенд сохранились в мировоззрении жителей Гилеада: например, кухарки в домах новой элиты называются марфами по аналогии с евангельской Марфой, которая принимала в своем доме Христа и хлопотала по хозяйству, пока ее сестра Мария слушала наставления Учителя. Однако основу новой веры составляет Ветхий Завет. Государство Гилеад, лицемерно называемое республикой, получило свое имя от исторической области Древнего Израиля на восточном берегу реки Иордан, где произошла встреча Иакова с Лаваном, отцом его жен, описанная в 31 главе Бытия. Центр морального подавления пойманных фертильных женщин, в просторечье называемый Красным из-за красного цвета, который обязаны носить служанки, а также потому что слово «red» является сокращением от «re-education» (перевоспитание), официально носит имена жен Иакова — Лии и Рахили. Военная организация, приведшая экстремистов к власти благодаря ряду провокаций, именуется «Сыны Иакова».
Из обрывочных воспоминаний Джун, которые превратились в сериале в развернутые ретроспекции, перемежающиеся с ее безрадостными буднями, мы постепенно узнаем о том, какими методами мятежники привлекали единомышленников на свою сторону. Ник, ставший одним из преданных крестоносцев нового порядка, многие месяцы оставался безработным. Одна из служанок, вполне довольная своей долей, с отвращением вспоминает свою прежнюю нищенскую жизнь. Для таких, как они, путч Сынов Иакова оказался стремительным социальным лифтом, помогшим им выбраться из нужды. Печально известный лозунг «Кто был ничем, тот станет всем!» вдохновлял многих убежденных строителей светлого будущего, искренне стремящихся сделать мир лучше. Но «лучше» не значит «лучше для всех», как цинично усмехается первый хозяин Джун — Фред Уотерфорд (Джозеф Файнс), и теми, кому стало хуже, оказались не только вынужденные суррогатные матери, ханжески названные служанками, но и все без исключения женщины Республики Гилеад, которых лишили индивидуальности и возможности выбирать свою судьбу и различают теперь исключительно по исполняемым функциям.
Все женское население Гилеада поделено на жесткие категории, каждой из которых присвоен свой цвет и тип одежды. Способных к зачатию женщин одели в длинные красные платья и плащи, чтобы «ходячие утробы» ни при каких обстоятельствах не смогли бы ускользнуть от бдительного ока стражей порядка. Красный цвет, который в русском языке ассоциируется с красотой, тут становится знаком запрета, подчиненности и ущербности. Домработницы марфы носят немаркий серо-зеленый, несовершеннолетние девочки — розовый, надсмотрщицы-«тетки» — коричневый, жены высокопоставленных командоров — разные оттенки голубого, ассоциирующегося с непорочностью зачатия Девы Марии.
Костюмы к сериалу, удостоенные премии Гильдии по дизайну костюма (Costume Designers Guild Awards), создала замечательная художница и модельер Ан Крабтри, известная своей работой над сериалами «Клан Сопрано» и «Мир Дикого Запада» и оказавшая влияние на мир высокой моды, где появилось множество подражаний ее произведениям. Находящиеся теперь в постоянной коллекции Смитсоновского музея американской истории, костюмы Ан Крабтри к «Рассказу служанки» неоднократно использовались на демонстрациях и женских маршах против запрета абортов и стали ярким символом феминистского протеста. Придуманное ею одеяние служанок по-своему красиво, как элегантна форма гитлеровских офицеров, сшитая модным домом Hugo Boss. Темно-красный плащ с капюшоном делает девушек похожими на Красных Шапочек, предназначенных в жертву молоху биологического долга, их белый головной убор, напоминающий монашеский чепец, отгораживает их от окружающей жизни, глушит звуки и ограничивает обзор, провоцируя позу покорного смирения. Различные театрализованные действа, в которых должны принимать участие служанки, превращают их в безвольные элементы декоративного орнамента. Снятые сверху, вереницы склонивших голову наложниц, в плавном кружении спускающихся по винтовой лестнице или выстроившихся в идеальные линии для проведения казни, выглядят как симметрично рассаженные на клумбах цветы, что демонстративно сводит женщин Гилеада на более низкую эволюционную ступень развития.
Бесправны не только служанки, но и все женское население этого полицейского государства, что визуально подчеркнуто авторами в сценах больших празднеств, когда разноцветные, не смешивающиеся друг с другом потоки фигур создают живописные арабески на фоне унылого сумрачного пейзажа. Лицемерно борясь с безнравственностью и стремясь направить все женские усилия на семью, святоши Гилеада сочли неуместным в своем богоспасаемом отечестве не только свободную форму одежды, но и женскую грамотность. Категорический запрет на чтение распространился даже на самый высший класс местной женской иерархии — супруг правящей верхушки, которым позволено проводить досуг, занимаясь садоводством или вязанием, в крайнем случае живописью. Из общественного пространства удалены все надписи, жены лишены права входить в библиотеки и кабинеты своих мужей. Когда Яснорада Уотерфорд (Ивонн Страховски), бывшая одним из ярых борцов за ограничение гражданских прав и отмену конституции, а ныне — жена одного из самых влиятельных командоров, осмеливается публично нарушить это священное табу и, ссылаясь на Писание, предлагает разрешить образование для дочерей правящего класса, ей, как во времена мрачного средневековья, отрубают палец в назидание всем, кому пришло бы в голову оспаривать существующие законы. Но и мужчины не могут чувствовать себя в безопасности в этой жуткой маскулинной державе. Хранителя Исаака казнят за прелюбодеяние с чужой женой, командору Уоррену Патнему ампутируют руку за несанкционированные сексуальные отношения со служанкой.
По мере развития действия мы обнаруживаем все больше черт, роднящих Гилеад с различными диктаторскими режимами прошлого. Лозунг возрождения мира в его естественном виде и принудительный выбор жен для рядовых членов общества напоминает обычаи красных кхмеров в Камбодже. Для инсценировки казни непослушных служанок сгоняют на стадион, как во время государственного переворота в Чили. Желтые звезды, которыми метят повешенных иудеев, сжигание неугодных книг, использование пепла казненных в качестве удобрений — отсылает к нацизму. Многие детали откровенно перекликаются с советским бытом: болезненно узнаваемы талоны на питание, убогий набор товаров в магазине, разговоры о том, что качественные продукты достаются только высокопоставленным людям, авоськи, с которыми служанки ходят за покупками, асексуальное нижнее белье. Благодаря неудавшемуся побегу Джун действие переносится из района фешенебельных госдеповских особняков на рабочие окраины, которые как две капли воды похожи на муравейник советских хрущоб. Даже герб Гилеада с солнечным диском и голубем мира с оливковой ветвью в клюве отдаленно напоминает герб Советского Союза. Пронзительная сцена, когда Джун находит стену с десятками следов от пуль, вызывает в памяти знаменитый эпизод распиливания бревен с именами репрессированных из «Покаяния» Тенгиза Абуладзе. В обоих случаях от уничтоженных людей остаются лишь безмолвные неодушевленные свидетельства их прежнего существования. С реалий ГУЛАГа срисованы бараки и балахоны смертниц, сосланных в колонии для очистки зараженных территорий. Разрушенный памятник Линкольну, пустующие школы, церкви и офисы, превращенные в места массовых казней и братские могилы, перекликаются с практикой любых революций.
Лицемерная фразеология сторонников нового порядка напоминает фарисейскую методику, описанную в романе Джорджа Оруэлла «1984»: помилованием здесь называется казнь, избавлением — удаление клитора, смирением перед лицом Господа принято обозначать беспрекословное подчинение порядку, нейтральным словом «служанка» именуется сексуальная рабыня. Вместо борцов сопротивления и лесбиянок позволено говорить о еретиках и гендерных изменницах, о стерильности мужчин запрещено даже упоминать, а любовь перекочевала в категорию похоти с удачной рекламной кампанией.
Вязкое тягучее повествование, медлительное вглядывание во все отвратительные детали подневольного существования порабощенных позволяет с особой остротой почувствовать ужас происходящего. Как самые подчиненные и бесправные члены общества, служанки подвергаются наибольшему унижению. В их быту не осталось места интимности: совокупляются и рожают они публично, на всеобщее обозрение выставлены все физиологические подробности их беременности. Они должны принимать участие в казнях и отмывать от крови городскую стену, где напоказ выставлены тела казненных. Служанок маркируют, как племенной скот, ограничивают общение друг с другом, запирают на месяцы за малейший проступок, пытают, увечат, зашивают рты, вырезают языки, заставляют собственными руками забивать камнями и вешать осужденных. Всякое сопротивление поначалу кажется бессмысленным: попытавшаяся сбежать Мойра оказывается в публичном доме, слишком дерзкой на язык Джанин выкалывают глаз, непокорную Эмили ссылают в колонии, безымянная предшественница Джун в доме Уотерфордов, оставившая в своей комнате надпись «Не дай подонкам сломить себя!», кончает с собой. Единственным путем к выживанию кажется полное смирение и маленькие радости, время от времени выпадающие на долю Джун. Благодаря своему тайному роману с шофером Уотерфордов Ником (Макс Мингелла) Джун хоть в какой-то степени чувствует себя человеком, а не домашним питомцем в клетке; чуть подслащают ее убогое существование вечерние визиты к командору, который играет с ней в скрабл и снисходительно позволяет полистать старые женские журналы. Однако все эти крохи — лишь «Немножко сахара в моей чашке», как поется в песне Нины Симоне («I Want A Little Sugar In My Bowl», 1967). Эти нищенские подачки призваны сделать ее жизнь сносной и удержать от борьбы, от резких поступков, из-за которых так жестоко пострадали ее подруги. Однако очень скоро Джун на своей шкуре убеждается, что напускная мягкость некоторых рабовладельцев к своей собственности не только не отменяет того отвратительного факта, что одни категории людей оказались в полной власти других, но и подчеркивает его: стоит перемениться настроению хозяев, как прежние послабления сменяются наихудшими наказаниями.
В описании ужасов восторжествовавшего религиозного фанатизма сериал идет намного дальше книги, отправляя своих героев в самые глубины преисподней. Мы становимся свидетелями того, как короток возвратный путь от равноправного общества назад к оголтелому воинственному патриархату, который коверкает души даже самых чистых и добрых людей: искренняя защитница нравственности и окружающей среды Яснорада смиряется с ролью лютой Салтычихи, собственноручно избивающей своих крепостных; тонкая нежная Эмили с ужасом ловит себя на том, что испытала неподдельную радость, пырнув ножом тетку Лидию; обезумевшая Джанин готова убить собственную дочь, лишь бы не оставлять ее во власти отвратительного женоненавистнического строя. Однако память о прошлом все же сохраняется, как следы от заросших дырочек на мочках ушей в мире, где женщинам больше нельзя украшать себя сережками. Хотя эффект вареной лягушки сработал и на этот раз, не позволив людям вовремя выпрыгнуть из закипающей воды назревающей диктатуры, как в начале 30-х годов в Германии, но все же главными героями этой истории являются люди, сформированные демократическим обществом и имеющие возможность на личном опыте сравнить обе системы. Примеры отчаянного отпора не остаются бесполезными и укрепляют дух совсем было отчаявшейся Джун. Крохотные нарушения общепринятого порядка позволяют женщинам очнуться от состояния одурманенных жертв и увидеть друг в друге возможных союзниц. Поначалу даже простое проявление дружелюбия или сочувствия кажется настоящей доблестью. Например, когда избитой, не способной встать Джун другие служанки незаметно подкладывают маленькие кусочки еды из собственных ничтожных рационов. Призрак запрещенного прошлого оживает, когда на чопорное приветствие «Благословен плод!» Джанин весело отвечает не каноническим «Да разверзнет Господь!», а напутствием джедаев из «Звездных войн»: «Да пребудет с тобой сила!»
Переломным моментом в судьбе не только Джун, но и других ее товарок, становится сцена, когда, разобщенные и запуганные, они решаются шепотом назвать друг другу свои настоящие имена, которых Гилеад их лишил, присвоив им номера, как в концлагерях, и временно нарекая их производным от имен хозяев: имущество Фреда Уотерфорда получает кличку Фредова, рабыня Джозефа Лоуренса — Джозефова. Подобное обезличивание женщин практиковалось в Древнем Риме, где дочь получала родовое имя отца: так, дочь Юлия Цезаря звалась Юлией и, даже если бы у него было десять дочерей, их всех звали бы одинаково. Служанки лишены индивидуальности в значительно большей степени, поскольку должны изменять прозвище, переходя в распоряжение другого владельца. Произнося вслух свои подлинные, запрещенные имена, девушки отвергают навязанную им роль племенного скота, делая небольшой, но принципиальный шажок к тому, чтобы приступить к решительному сопротивлению: взорвать бомбу на собрании командоров или контрабандой вывезти из страны детей. Особенно символично звучит имя Джун, которое означает «июнь» — вершину года, месяц самых длинных солнечных дней и пика расцвета природы. Посреди бессердечия и покорности она воплощает здоровые силы человечества, противящиеся любой форме угнетения. Выразительное лицо Элизабет Мосс передает сложную гамму чувств ее героини от отчаяния, собственного бессилия, горестного сострадания к своим сестрам по несчастью до яростного гнева, ненависти и героической решимости бороться с бесчеловечной системой.
Рука об руку с апологией свободы проходит тема личной ответственности каждого человека за совершающиеся бесчинства, даже если в них нет его прямой вины. Несмотря на предоставившиеся ей возможности покинуть Гилеад, Джун снова и снова уступает их другим, не желая отказаться от почти несбыточной надежды освободить свою старшую дочь Ханну и избавить ее от роли заводной игрушки, на которую обрекает своих граждан фундаменталистский режим.
Предостерегая от ужасов тоталитаризма, сериал укрепляет в нас веру в лучшие человеческие качества, которые не в силах искоренить никакая диктатура. Даже самые одиозные персонажи этой мрачной истории оказываются способны на раскаяние и гуманные порывы. Рыдает бестрепетная с виду тюремщица тетка Лидия (Энн Дауд). В отчаянии от неудачи своей попытки облегчить судьбу дочерей Гилеада, Яснорада позволяет Джун вывезти из страны ее новорожденного ребенка. Не осмеливаясь открыто бороться с политикой режима, его теоретик Джозеф Лоуренс (Брэдли Уитфорд) устраивает островок либерализма в своем доме и организует бегства служанок. Одним из самых сильных и трогательных эпизодов сериала является сцена, когда в подвале своего дома Лоуренс собирает вокруг себя девочек, которых Джун намеревается вывезти из страны, и, в ожидании отправившихся на разведку служанок, читает оцепеневшим, перепуганным детям, никогда в своей жизни не видевших книги, «Остров сокровищ», нарушая все возможные запреты им же созданного порядка и подвергая самого себя смертельной опасности. В этот момент он напоминает бесстрашного Януша Корчака, продолжавшего заниматься со своими учениками даже в пекле концлагеря. Где-то в глубине его души тоже звучит спасительный клич: «Не дай подонкам сломить себя!»
Вероятно, под впечатлением от огромного успеха телевизионной экранизации своей книги, 80-тилетняя Маргарет Этвуд написала роман «Заветы» (2019), действие которого происходит через 15 лет после финала «Истории служанки» и учитывает сюжетные повороты сериала. Его главными героинями стали не знающие друг о друге дочери Джун, одной из которых, несмотря на все старания ее матери, так и не удалось вырваться из Гилеада, а другая живет с приемными родителями в свободной от религиозного фанатизма Канаде. Новый роман Маргарет Этвуд, удостоенный Букеровской премии по литературе 2019 года, скоро будет переведен на русский язык и станет основой для четвертого сезона сериала.