ГИМН АЦТЕКСКОМУ КАМНЮ

Безносов Денис Дмитриевич родился в 1988 году в Москве. Поэт, критик, переводчик. Автор книги стихов «Существо» (М., 2018). Совместно с Арсеном Мирзаевым подготовил к изданию двухтомное издание Тихона Чурилина (М., 2012) и книгу переводов Вирхилио Пиньеры (М., 2014). Живет в Москве.

Денис Безносов

_*

ГИМН АЦТЕКСКОМУ КАМНЮ

рассуждение о доме

    взаимопроникающи     цилиндры слитые

решетками вбирающи     потоки воздуха

на пустыре где некогда        срезано было

между соседних     и разрушено здание

    по спаянным окружностям     восьмерки сотами

прозрачны шестигранники     иные спрятаны

за белизной надтреснутой     слажены чуять

сквозь крестовины     освещение местности

    внизу нагромождение     проходов комнаток

свидетельств обитания     вверху по лестнице

второй этаж с гостиной     и каменной спальней

где постаменты    в половицу врастающи

    на третьем полукруглое     пространство светлое

ничем не оскверненное     ни сном ни мебелью

взойдя сюда над утварью     всякой поднявшись

от тела к мыслям     обращаясь бездействуешь

    окружностью стесненные     ища укромного

местечка где б изъять никто     не мог спокойствие

по этажам расходятся     в пол прорастая

вблизи решеток     с шевелящимся воздухом

    медлительны усталые     зрачки у каждого

медлительно конечностей     у них движение

из них никто не чувствует    более срока

сливаясь с домом     испаряясь из памяти

метафора пчелы

чтобы застыть неподвижно в воздухе

пчеле необходимо изо всех сил

махать крылышками и тогда однажды

она застынет опровергнув существование

движения вероятность бегства из одной

точки в другую ибо лишенное вовсе

движения время более не следует

никуда неспособное ни на что влиять

так пожалуй возможно не исчезнуть

эпитафия

день за днем бродили толпы каждый слеп и безъязык

но внимательна к деталям среди них стояла вещь

повседневности чураясь обихода сторонясь

достоверностью распада увлекаясь длился год

тонки пористы пластины под ступнями ходуном

в тяжких судорогах корчась в толщу пепла погрузясь

ради дольнего смиренья и привычной доли для

наблюдала за вращением всего согбенна вещь

по истоптанной брусчатке по искрошенной земле

день за днем бродили толпы каждый глух и безымян

на развалинах громоздких на руинах на камнях

вещь спокойно умирала неодушевленная

статус кво

начнет по кромке ходить и слушать

зря между делом на ветхи вещи

ибо так гвалт посередь померкнув

примется выть проникнув сквозь ухо

нынче ворчит шум роняя челюсть

и испещренна умами бродит

мысль скребя почву боле не в силах

истощив мышцы иным перечить

гимн ацтекскому камню

dorm? sueños de piedra que no sueña^[1]

                                                               _{o. paz}

незримых камней    густота руины

незрячих глазниц    на лице скуластом

пейзажа куда    совокупность в крошку

истертых ведет    разномастных лестниц

зияющи рты    испещренны зубы

вращают вотще    часовую стрелку

померкнувшу пыль    исторгая разве

над глухонемым     основаньем медля

пророс сквозь стекло    письменами сытый

собой просверлив    корневище крика

чтоб развоплотясь    не изведав меры

божеств обрести    прихотливый образ

метафоры в центр    заплетенной круга

несомый к краям    на усталых спинах

сумм всех величин    продолжатель формы

очнувшись среди    по-над ветром пляски

прогорклых пустот    окаймленных капсул

запаянных впредь    ибо так в дальнейшем

удобнее им     сохранить структуру

материи суть     из лучей назревшей

сменяемых солнц    на плите округлой

где то ли землей    то ли сном исторгнут

пробивши базальт    орлорукий грозный

язык изогнув      возгнещенный жаждой

четырежды был    истреблен порядок

вещей дабы всех    принесенных в жертву

стихиям скормить    после ягуарам

иных превратив     в обезьян а прочих

утопленных в рыб    но теперь под пятым

светилом живым    и голодным снова

на каменный диск    нанесен последний

вращается век    прерываясь ночью

по собственному     продолжая следу

везти колесо    и подспудно корчась

в усмешке живет    истязаем светом

воссозданный род    на пустых озерах

на зыбком сукне    насыпая сушу

в охапку собрав    сочлененья мифа

вспоенного для    постоянства ибо

горсть знаков тогда    не прервется видеть

взращенные из    затвердевшей магмы

змеиной слюны    дождевого сгустка

в расселинах где    под присмотром круглой

венеры едва    в глинобитных скрывшись

жилищах в траве    в многотелом пепле

измученные     шевеля губами

приникнув к земле    изучая запах

точили ножи      и менялись кожей

оставлен тогда    вдалеке двугорбый

с проспектом прямым    поперек с пустыми

домами по двум    сторонам безлюдный

зажатый стоял    меж горами город

увидев его     размозженный череп

фундаментов вдоль    перебиты кости

священным его    нарекли принявши

останки жилищ      за гробницы древни

вращается круг    ископаем после

освоенного      с непривычки века

чешуйчатых лап    позвонки сверлящих

оберток и шкур    затаивши ужас

среди мошкары    истязаем жидким

иссохшу траву    пожиравшим солнцем

бездвижна плита    по краям пришита

задумчиво ждет    запрокинув ноздри

воссозданный род    напитавшись пеплом

стремится ядро    обнаружить вызреть

пространства вертясь    припадая слухом

к шершавым локтям    искривленным спинам

построек пока    перетерта тлеет

привычная речь    оседая в связках

а вместо нее     по зубам наружу

сползается хрип    ничего не знача

ни этих ни тех    не осталось только

округлой плиты    колесо измяты

ступнями зевак    пирамиды возле

больших городов    и ряды в витринах

сплошные стоят    погребальных масок

а вместо одних    по кругам другие

подобные тем    на веревках тащат

лишенное цифр    чуть живое время

теночтитлан

по какой-то случайности никто никогда толком не интересовался

а потому не предпринимал попыток разобраться в содержимом

этой небольшой возвышенности в самом центре города у края

главной площади возле ничем не примечательного внутри собора

с резным фасадом зажатого меж шумных торговых улиц зачастую

затопляемых августовскими ливнями в результате чего опасаясь

случайно утонуть сюда сбегались бездомные собаки со всей округи

отчего жители соседних домов звали пологий холм собачьим

островом но потом при прокладке электрокабеля был обнаружен

грузный диск с изображением лунной покровительницы на части

составные разрубленного туловища а после тщательных раскопок

из-под асфальта глины камней котлованов снулых жилых построек

разрушенных некогда из глубин на поверхность поднялся главный

храм краткосрочной цивилизации прежде населявшей местность

почившей после вмешательства извне и теперь распластан перед

многочисленными фотоаппаратами стоит скормленный музею