МАРИЯ ГАЛИНА: HYPERFICTION

МАРИЯ ГАЛИНА: HYPERFICTION

Автор как фантом, или Корабль Тесея

Об «Игре престолов» и не только

В июльском номере «Нового мира» вышло эссе Татьяны Бонч-Осмоловской «Танцы призраков», посвященное сериалу «Игра престолов» — вернее, финальным его эпизодам. Эссе это, весьма язвительное, подводит черту нашему восьмилетнему страстному увлечению (разочарование, постигшее тру фэнов, сродни банальному, но оттого не менее жизненному упреку обманутой женщины — «Я на тебя потратила лучшие годы, а ты!»). Но я все же не удержусь и подбавлю немного масла в огонь — именно потому, что была тру фэном. И еще потому, что провальное окончание сериала поднимает некоторые, скажем так, общие вопросы.

По соцсетям ходит такой рисунок сегментированной лошади как бы в исполнении авторов сериала — первые три сегмента (хвост, круп, задние ноги) в духе подробного и точного реализма, потом примитивизм, но примитивизм стильный, потом торопливый скетч и наконец неуклюжий детский рисунок… Ну да, сценаристы оплошали. Началось это еще с прошлого сезона, когда как-то второпях, мимоходом прирезали Мизинца. Красная Свадьба тоже брала внезапностью, там весь эффект строился на этой внезапности, Джоффри тоже постигла внезапная и приятная зрителю смерть (тем более, соответствующая нашему представлению о воздаянии, о возмездии). Но гибели Мизинца все мы так или иначе ждали. Мы уже поняли, что вся мясорубка предыдущих серий, в коротую были вовлечены герои, спровоцирована Мизинцем, теперь оставалось это понять оставшимся в живых Старкам. И что, вот так, походя, без рефлексии, без драматизма, прирезать его как свинью перед собранием лордов и пойти дальше заниматься своими делами?

Собственно со смерти Мизинца и начались системные сбои, и к последнему сезону сериал скатился в обычное заурядное фэнтези... Ну то есть без психологии, без внутренней логики, и главное, без подробностей... Давайте сделаем все по-быстрому и разбежимся. Этого убьем, эту прирежем, этих быстренько уберем, чего они тут мешаются, дракон вообще пусть улетает на фиг, и на совершенно голом, лишенном деталей, непрописанном, пустом пространстве (куда вообще там все люди подевались, слуги хотя бы?) замутим новый вид правления — выборную монархию, ради чего все это, оказывается, — вот неожиданность-то! — и затевалось. Хотя позвольте-позвольте, какой такой новый вид правления? На Железных островах, вон, примерно таким макаром и выбирают королей, и аккурат к текущему моменту выбрали веселого психа Эурона Грейджоя... Очень, надо сказать, удачное решение. По крайней мере некоторые эпизоды оно сильно оживило.

Мы с вами уже умные и знаем, что даже демократический выбор, эта панацея от абсолютистского произвола, с полпинка заводит машину тоталитарного государства — хоп! — и опять цивилизованный мир лежит в руинах. (Кстати, куда подевалась Зловещая Пророческая Комета, которой так красиво трясли в первых сезонах?)

Но я сейчас не об этом.

Ну да, думают разочарованные фэны, сценаристы не вытянули потому, что первоначально они шли за «Песней Льда и Пламени» Мартина, а потом остались без романных подпорок, оттого все так и пошло наперекосяк. А вот приедет барин, пардон, допишет Мартин свои «Ветра зимы» и еще что-то там про весну, и мы наконец узнаем, как оно было на самом деле.

И вот тут-то начинается самое интересное.

Последний на настоящий момент том своей эпопеи Мартин (автор, кстати, величественного, загадочного и к тому же весьма скромного по объему фантастического романа «Свет умирающий» и уже ставших классикой «Королей-пустынников») выпустил в 2011 году. Дописал «Танец с Драконами» и с тех пор отвлекается на всяческие spin-off — но с выпуском последних книг тянет. Вроде тянет нарочно, как сам он намекал, чтобы не спойлерить сериал. И вообще — опять же по его словам, именно такой конец для эпопеи он и предполагал.

Перерыв в восемь лет — штука серьезная. А давайте посмотрим, как раскладываются во времени все тома эпопеи. «Игра престолов» — 1996. «Битва королей» — 1998. «Буря мечей» — 2000. То есть между каждыми очередными новыми томами интервал всего-навсего в два года. Но уже «Пир стервятников» (на самом деле «Пир воронов», A Feast for Crows, то есть та же «Буря мечей» в терминологии кенинга, то есть просто — битва) — в 2005-м, а «Танец с драконами» — в 2011-м.

Иными словами, интервал перед выходом каждого очередного продолжения (а заодно и объем каждого тома) с какого-то времени начинают увеличиваться.

Мы, конечно, можем только гадать, держал ли Мартин в голове изначально некий план эпопеи или этот план менялся по ходу дела — по крайней мере известно, что издателю он принес первоначально заявку на типичную фэнтезийную сагу, с судьбой, с предназначением, всем вот этим…

Но мы можем строить некие догадки на основе наличного материала — а именно собственно текста. Так вот, в «Танце с драконами» (он кончается убийством Джона Сноу) Дейнерис болтается на Дрогоне в дотракийских степях, Тирион так вообще в Миэрине то в качестве шута, который на свинье скачет, то в качестве военнопленного, Эурон (Виктарион) Грейджой занимается страшной магией, сжигая в жертву (пока мы не знаем какой такой сущности), корабль с очень-очень красивыми девушками, и имеет при себе страшный рог, способный что-то там делать с драконами, если в него как следует протрубить (где он его раздобыл, не очень понятно). Теон бежит с лже-Арьей (в романе это подставная невеста, Джейн Пуль, когдатошняя служанка Сансы) в лагерь Станниса Баратеона, жена Робба Старка Жиенна Вестерлинг (она ходила за ним, раненым, в замке папеньки и, возможно, приворожила его с помощью магии, тем заставив изменить клятве) живет и здравствует, счастливо избегнув Красной Свадьбы, Кэтлин (сюрприз!) тоже не совсем погибла, а э… ну, в общем, некая Леди Бессердечная свирепствует в лесах, и вот к ней-то в плен попадает Бриенна Тарт, и ее, кажется, вот-вот повесят с Подриком заодно. Рикон с Ошей высадились на каком-то Острове Людоедов, Мормонт вроде в плену, зато gray scale подхватил совсем другой человек, опекающий… опа! — кажется еще одного принца-Таргариена, может быть, самозваного, и они плывут куда-то по реке, принцессу Мирцеллу похитили из дома Оберина Матрелла и при попытке отбить отрезали ухо, а сына Оберина сожгли драконы, когда он пытался доказать им свое таргариенское королевское происхождение (вот это он напрасно, драконы такого не поймут). Бран еще не стал одновременно деревом и трехглазым вороном, но вот-вот станет, Сэм и Лили увезли в Цитадель не сына Лили, а подменыша, Санса все еще сидит у Мизинца в Орлином Гнезде и постигает тонкую науку интриг, Арья тренируется в храме Безликого Бога, а мерзавец Рамси обидно жив…

Вы вообще что-то поняли? Чем все это должно закончиться? Сюжетные линии двоятся, троятся, возникают новые персонажи, которых проще тут же быстренько убить, чтобы не путались под ногами. Как-то Мартин, конечно, со всем этим справится, он же мастер. Но вообще создается впечатление, что ему легче множить сущности, чем завершить все линии, аккуратно подбив концы. Иногда он вообще путается — например, описывая облик той же Жиенны в двух разных книгах. А может, не путается и одна из Жиенн подставная… Кто знает?

Есть такой термин — выгорание. Но, возможно, дело не в нем.

Тут мы перейдем к неким тонким и, в общем, спекулятивным рассуждениям.

И они будут выглядеть примерно так:

Человек, начинавший писать нечто четверть века назад, и человек, завершающий этот некий гигантский по объему массив работы вот прямо сейчас, причем делающий это с большими перерывами между этапами реализации первоначального замысла, — это, вообще, один и тот же человек? Юридически, конечно, да. А психологически? А даже биохимически, а на клеточном, как любят у нас говорить, уровне? Человеческое тело вроде полностью обновляется каждые семь лет.

Иными словами, нет ли вероятности, что в данном случае на выходе мы можем столкнуться с тем, что является очень своеобразной, но формой фанфика? Когда фанфик пишет, опираясь на первоначальный замысел, наработки и профессионализм, сам автор.

Известны ли нам такие случаи? Ну, вообще-то да.

Автор не хочет расставаться с героями своей книги, они полюбились читателю, они яркие и, в конце концов, удобные; они уже существуют, их характеры, их биографии уже не нуждаются в разработке, разве что в уточнении. И проще написать книгу об их дальнейших приключениях, нежели заново вводить читателя в некие предложенные обстоятельства.

После «Трех мушкетеров» идут «Двадцать лет спустя».

Елена Клещенко, финалист нынешнего длинного списка премии «Просветитель», комментируя мой пост в фейсбуке на эту тему, не поленилась (в отличие от меня) и посмотрела интервал между выходом этих двух романов — он составляет всего два года, то есть в данном контексте — мизерный. Но Дюма вообще очень быстро писал.

Тем не менее она тоже согласилась с тем, что да — совсем другой роман; и по стилю, и по духу. Он и правда другой, более сложный, более приближенный к реальной исторической ситуации, более драматичный… И несравнимо менее яркий. Менее архетипический, что ли. Можно ли его считать фанфиком, любительским продолжением «Трех мушкетеров»?

До какой-то степени да.

Фанфик, опираясь на некие предложенные в исходнике обстоятельства, травестирует их; в «Двадцати лет спустя» именно это на наших глазах и происходит; и вот уже романтическая Анна Австрийская, такая гордая, такая неприступная, предмет безумной страсти роскошного герцога Бэкингема и коварного кардинала Ришелье, в новом романе просто такая тетка, и эта тетка неромантично падает в объятья жадноватого, хитроватого и простоватого Мазарини. Доблесть мужской дружбы подвергается испытанию политикой — и трещит под ее напором. Все, что было целостным, дробится, демонстрируя сложность мира; но в «Трех мушкетерах», в исходнике, никакой сложности-то и не было, а была прелестная простота: есть долг, есть честь, есть дружба, есть любовь, есть коварные злодеи и благородные противники, ура, вперед! «Двадцать лет спустя» в этом смысле гораздо реалистичней — и в этом реализме, в этой детализации проигрывают исходнику.

Дело в том, что фанфику, имеющему перед собой исходник, не остается ничего иного, как этот исходник развивать и детализировать (а часто и травестировать). Один из признаков такой детализации — разрастание объема; и вот «Двадцать лет спустя» почти вдвое толще «Трех мушкетеров», а «Десять лет спустя» так и вообще трехтомник. С романами Мартина происходило примерно то же самое. Первые две книги саги — одночастные, дальше каждая распадается на два тома (кажется, «Пир воронов» исключение). При этом часто случается так, что изначальному замыслу такая детализация скорее вредит, поскольку вскрывает заложенные в исходнике противоречия. В этом смысле, кстати, все последующие тома «Гарри Поттера» (да простят меня фэны, полагающие, что там все логично и все спущенные петельки аккуратно подхвачены к концу саги) — фанфики отвязанного, веселого, дерзкого и весьма скромного по объему первого тома. Хорошие, даже замечательные, особенно тот, с перерождением Министерства Магии в совершенно фашистскую по духу организацию.

Ну, вы уже поняли, к чему я клоню. В каком-то смысле авторская реализация «Ветров зимы» будет не менее и не более полноценна, чем опыт сценаристов.

Это, конечно, подход провокационный — если его придерживаться, мы-то сами, вообще-то, по отношению к нам самим десятилетней давности — кто? Те же личности или просто правопреемники нас тех, прежних? Ну, как бы наследники первой руки?

На самом деле вопрос серьезней, чем кажется, и не обделен вниманием серьезных литераторов, да и не только литераторов. Самый простой казус: вот перед нами жалкий, трясущийся старик, кроткий и богобоязненный, осужденный за преступления против человечества, совершенные им сорок лет назад, — кого в данном случае судят? То есть да, судят совершенно справедливо, приговаривают справедливо — но вот кого? Вешают-то не здорового бугая за крепкую шею, а вот этого хилого старикашку со слезящимися глазами…

Роман Шмараков, с чьим «Автопортретом с устрицей в кармане» недавно имели возможность познакомиться читатели «Нового мира»^[1], опять же в связи с обсуждением, вбросом этой темы на моей страничке, вспомнил парадокс Тесея. Обратимся к нему и мы.

Корабль, на котором Тесей вернулся с Крита в Афины после убийства Минотавра (тот самый, на котором он якобы забыл — по одной из версий — поменять черный парус на белый, что стало причиной самоубийства Эгея), афиняне ежегодно отправляли со священным посольством на Делос. Естественно, по мере износа (сколько можно гонять старую посудину туда-сюда) то одна, то другая доска в нем заменялась, пока наконец в конструкции не осталось ни одной плашки, ни одной щепки, которая бы помнила Тесея. В связи с этим между философами и возник спор — а тот ли это вообще корабль? И что важнее: знак, символ или материал, материя? Школа Аристотеля (по крайней мере так утверждает Википедия) говорит, мол, тот же, поскольку сохранена некая суть вещи. Парадокс в том, что суть — в данном случае понятие внешнее, навязанное. Суть же человека — его сознание, его «я», его самость, и вот оно-то, да, меняется — в зависимости от возраста, гормонального фона, социального статуса, благоприятной или неблагоприятной среды… Да просто меняется, пока человек жив. Воспоминания — те же, документы те же. А человек — другой.

Фантасты, надо сказать, не обошли парадокс Тесея вниманием. Именно с его помощью Станислав Лем в «Сумме технологии» доказывает невозможность телепортации — и тут же травестийно обыгрывает его в «Путешествиях Йона Тихого» и в рассказе «Существуете ли вы, мистер Джонс?». Авторы фэнтези тоже не остались в стороне — Железный Дровосек полагал себя той же личностью, хотя все части тела, включая голову, у него были заменены на механические. Рыс, король (королева?) гномов в «Пятом слоне» Терри Праттчетта, задавая тот же вопрос командору Ваймсу, тоже решал(а) проблему в пользу символа, сущности, которой предмет наделяют извне.

То, что именно авторы Speculative fiction (то есть фантастики и фэнтези) неравнодушны к парадоксу Тесея, нам очень важно, поскольку именно на почве Speculative fiction процветает феномен фанфиков. В том числе фанфиков легализованных, почти канонических уже (раз уж пошла речь о Железном Дровосеке, назовем и разросшийся, фанфикерский цикл Волкова). Сюда же — производство многотомных эпопей, институт shared worlds, всяческие межавторские проекты (хоть «М.Е.Т.Р.О», хоть «Дозоры», хоть та же «конина»^[2]). Понятие оригинала размывается, расплывается, и, соответственно, расплывается понятие фанфика.

Но вроде бы есть у фанфика все же один-единственный неотчуждаемый признак.

При наличии оригинала, канона, без него можно обойтись.

Как без многочисленных контрверсий «Властелина колец», например («Последний кольценосец» Еськова, впрочем, лично для меня исключение, он прочно вошел в культурный контекст).

Но это опять же не в случае многотомных, растянутых (в реальном времени) эпопей, когда после каждой следующей книжки сюжет в принципе можно повернуть так, а можно и эдак, причем внутренняя логика от этого не пострадает (для примера — в случае с тем же «Властелином колец» Толкиена этого сделать невозможно, там события развиваются единственно возможным образом, остается лишь сочинять фанфики на тему). Ну, условно говоря, можно кинуть в объятия злодея и садиста Рамси Болтона Сансу и тем самым, проведя ее через горнило унижений и физических мучений, вырастить из нее холодную и могучую владычицу Севера, а можно кроткую бедняжку Джейн Пуль, и именно ее будет спасать Теон Грейджой (кстати, что лично вам кажется более адекватным художественным решением?). Можно убить молодую жену Робба Старка на Красной Свадьбе, а можно оставить ее в живых…

Тут, конечно, возникает много вопросов, пожалуй что и неразрешимых.

Вот, скажем, некая Рипли (не Элен, Александра, но фамилия-то хорошая!) в 1991-м написала продолжение «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл (сама М. М. была категорически против, но срок авторских прав истек, а вместе с ним запрет). И сделала из оригинала нечто вроде «Анжелики» — и английская-то королева нашу героиню принимает, и без некоей зловещей ведуньи и знахарки не обошлось, и бурный секс в штормовом море пошлейшим образом фигурирует, и поднимает наша героиня из разрухи и нищеты родину предков Валихару за каких-то несколько месяцев, и с каким-то там лордом у нее роман, и ирландских повстанцев она поддерживает, и в светском обществе вращается, и уж такая она богачка и светская львица, что зашибись. New York Times, если опять же верить Википедии, назвала книгу «культурным каннибализмом» — резко, конечно, но понять можно. Тем более, по крайней мере для меня, некий отсвет неуверенности и фальши лег задним числом на оригинал.

Что здесь интересно: на «Лабиринте» читательницы (именно читательницы) роман скорее хвалят (он выходил на русском), мол, очень хотелось, чтобы был у этой истории счастливый конец, и вот же он, вот же… Но вот вам в самом конце статьи про «Скарлетт» из той же Википедии: «Автор книг „Песнь Льда и Огня” Джордж Мартин упомянул книгу „Скарлетт”, критикуя сиквелы к другим произведениям, в частности, к собственным»^[3]. Честное слово, на этот пассаж я наткнулась совершенно нечаянно, пытаясь уточнить выходные данные «Скарлетт». Толковать это заявление можно как угодно, но то, что вопрос фанфиков всерьез занимает самого Мартина, несомненно.

С продолжениями, написанными чужой рукой, более ли менее понятно, хотя, повторюсь, каким-то странным, почти мистическим образом их ржа способна затронуть оригинал. Но как, например, быть с романами вроде «Пойди, поставь сторожа?»^[4]. Вот есть канонический текст — «Убить пересмешника». Вот есть некий первый вариант этого канонического текста, который в свое время (см. ту же Википедию) издатель предложил переработать и развернуть в совсем другую книгу (в результате чего на свет и появился роман «Убить пересмешника»). Для того, чтобы примерно понять, что произошло, рассмотрим, скажем, все 48 отзывов на «Лабиринте»^[5]. Некоторую (не малую) часть их можно свести к фразе «Эта книга меняет все представления о персонажах, переворачивая все вверх ногами» (Albo_Avis). Особенно неприязненно восприняты перемены в образе Аттикуса: «Восхитительный Аттикус Финч, мой герой № 1… смотрится крайне блекло» (Серегина Александра); «...невозможно представить себе Аттикуса настолько лицемерным, это абсолютно неправдоподобно» (Екатерина О.)…

Читательская реакция на неудачное продолжение (тоже еще вопрос, продолжение ли, хронологически события там происходят позже, чем в первой книге, но написана она раньше) сродни реакции на вмешательство чужака в изначальный авторский замысел: «Впечатление от первой книги Харпер Ли будто бы смешалось с этой невнятной, непродуманной историей-продолжением. Язык не тот, чувства не те…» (Tatiana Mayorova)…

Да, опровержение канона — типичный признак фанфика^[6]. К тому же даже доброжелательные отзывы скорее благодарят автора и издателя за возможность еще раз вернуться в любимый мир, что как раз среди отзывов на фанфики не редкость; «Приятно совершенно неожиданно встретить старого друга, которого давно не видел…» (Пасечник Наталья); «Создает такое теплое чувство возвращения в детство, к любимым персонажам, местам» (Елизавета Шишкина). И наконец — «хотелось бы еще третьей, заключительной книги» (Королева Катерина); «просто сериальный дебют!» (Коваленко Натали). Иными словами, вместо одного самодостаточного текста у нас открытый для продолжения проект…

Самый интересный для нас отзыв я нашла на «LiveLib» — «В общем, было полное ощущение, что читаешь как бы не продолжение истории жизни Джин Луизы Финч по прозвищу Глазастик, начатой в романе „Убить пересмешника”, а альтернативную историю этой девочки… роман из жанра „Альтернативная история”, что где-то, когда-то сюжетные линии разветвились и мы просто просматриваем другую жизненную линию Джин Луизы Финч» (Strannik102)^[7]. Ну да. Лили Поттер вместо того, чтобы без конца шпынять свою некрасивую и неодаренную сестру, волшебным образом наделила ее миловидностью, та удачно вышла замуж за оксфордского «дона», и, как результат, Гарри Поттер не жил в каморке под лестницей, а читал умные книги и научился манипулировать людьми^[8].

Собственно, вот эта альтернативность — не так все было! — и есть признак фанфика. Но автор-то один, тот же самый автор! По крайней мере позиционируется как тот же самый. Да он(а) и есть автор (иногда говорят теперь «авторка», но мне в этом слове чудится нечто кокетливое). Ладно, та же самая писательница. Тем не менее то, что мы получили на выходе, по ряду признаков — фанфик. И как быть? Непонятно.

В связи с этим еще один интересный казус. Это казус незавершенного романа. Скажем, «Тайны Эдвина Друда» Чарльза Диккенса. Мы можем сколько угодно предполагать — и дописывать за автора — финал, и все эти финалы будут равноправны и притом одинаково нерелевантны — даже в том случае, если автор какой-либо из версий попадет в яблочко и угадает замысел автора. Кстати, в прекрасном телеспектакле 1980 года, том, с Гафтом-Джаспером, Еленой Кореневой, Маргаритой Тереховой и Львом Дуровым в роли Дердлса, каменотеса (реж. А. Орлов), сценаристы предложили несколько равноправных версий дальнейшего развития событий.

Но дело даже не в этом.

Историк Андрей Шмалько (он же писатель Андрей Валентинов) пишет в ФБ (21 июня этого года), что вторая часть «Тайны Эдвина Друда» резко отличается от первой. Диккенс жаловался, что с сюжетом были проблемы, отложил роман, вернулся к нему позже… И на развалинах сюжета появляется загадочный сыщик мистер Дэчери («Автор подводит черту под прежним — и начинает по сути заново, с появлением сыщика. Изменить сам роман он не мог, три выпуска уже напечатаны. То есть, Дэчери, на мой взгляд — верный признак изменения первоначального замысла»)^[9]. Иными словами — к роману вернулся уже не тот Диккенс, который его начинал; и замысел потерпел радикальные изменения, фатально сказавшиеся на результате — роман так и не был дописан.

Но оказался тем самым открыт для интерпретаций, и в 2009 году прекрасный фантаст, а по совместительству преподаватель Дэн Симмонс пишет собственную мрачную версию событий, сопутствующих написанию романа, «Друд, или Человек в черном», как и положено, травестируя, но не его героев, но характер и биографию его творца.

Так ждем мы завершения «Песни Льда и Пламени», и главное, верим ли ему или машем рукой и идем заниматься своими делами? Ну, во-первых, начиная с выхода первого тома успело вырасти новое поколение, четверть века все-таки. Быть может, новые читатели, получив все тома эпопеи сразу, чохом, примут все эти головоломные трюки сюжета как данность и единственную возможность. Быть может, скажут, что по сравнению с сериалом здесь что-то не то (сериал, напомню, пока держался хорошо, урезал и укоротил несколько сюжетных линий, и это шло — до какого-то времени — истории на пользу). Быть может, найдут себе нового кумира. Меняемся ведь не только мы — меняется мир, и в этом brave new world даже старые, проверенные тексты меняют свой изначальный смысл и кажутся фанфиками самих себя, но это уже, как говорили классики, совсем другая история…