СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ

СЕРИАЛЫ С ИРИНОЙ СВЕТЛОВОЙ

_{«Живые, мертвые и всякие прочие»}

_{Ничего подобного в действительности не бывает. Если вам так удобнее, считайте все это обычной метафорой^[1].}

Нил Гейман

Судьба сериала «Американские боги» по роману Нила Геймана сложилась драматично. Несмотря на успех первого сезона^[2] (2017), его создатели Брайан Фуллер и Майкл Грин покинули проект, оказавшийся слишком затратным, и их место занял молодой продюсер и сценарист Джесси Александер, ставший шоураннером второго сезона (2019) вместе с Нилом Гейманом. Однако вопреки досадным неувязкам сериал продолжает радовать поклонников романа, с любопытством следящих за тем, как изменяются и усложняются сюжетные ходы, трансформируются персонажи, появляются новые темы. Авторы импровизируют, играя в роман Нила Геймана, подобно тому, как сам Гейман забавляется с реальностью, говоря, что «все выведенные в этом романе люди — живые, мертвые и всякие прочие — вымышлены и действуют в сугубо вымышленных обстоятельствах. И только боги — реальны» (5).

Вступительные кадры напоминают зрителю суть интриги: главный герой истории Тень Мун (Рикки Уиттл) и его чудом воскресшая жена Лора (Эмили Брауннинг) оказываются втянуты в восстание древних богов, привезенных в Новый Свет поколениями эмигрантов, против новоявленных персонификаций современных технологий и средств массовой информации, вытеснивших из сознания людей традиционных покровителей. Собрание заговорщиков может произойти только в сакральном месте, однако категория святости оказалась девальвирована: люди поклоняются теперь не сверхъестественным силам, а богам «кредитных карт и скоростных шоссе, интернета и телефона, радио, телевидения и медицинского обслуживания» (150), поэтому энергия человеческого почитания, питающая богов, скапливается не в храмах и церквях, а в уголках, привлекающих толпы туристов. Дом-на-Скале, выбранный Нилом Гейманом и авторами сериала для эпизода встречи древних богов, существует на самом деле. Это неизвестное в остальном мире грандиозное строение является самой посещаемой достопримечательностью штата Висконсин. Мистический характер этого паноптикума подчеркнут связью его названия с евангельской притчей о мудреце, построившем свой дом на крепкой скале, в отличие от глупца, который возвел свое жилище на зыбком песке. Открытый в 1959 году, комплекс разностильных залов вмещает множество не связанных между собой диковинок, одна из которых — самая большая в мире карусель — и была облюбована древними богами для перехода в мир сущностей, где они могут предстать друг перед другом в своем истинном виде. Кружение карусели, как вращение тибетского молитвенного барабана, аккумулирует мощь человеческой веры, придающей реальность богам.

Роскошная сцена преображения древних, влачащих ныне жалкое существование богов позволяет нам увидеть их прежние могучие обличья и напоминает ночной полет свиты Воланда, сбросившей свои шутовские маски. Уличная проститутка Билкис превращается в ослепительную царицу Савскую (Йетиде Бадаки) — олицетворение вечной силы любви. Хохмач и балагур Нанси (Орландо Джонс), потчующий публику в разной степени уместными байками, раскрывает свой облик изворотливого западноафриканского бога-паучка Ананси. Скромная официантка индианка оборачивается властной и кровожадной богиней войны и смерти Кали (Сакина Джаффри). Приносящий людям несчастья славянский Чернобог (Питер Стомаре), утративший на чужбине своего светлого близнеца Белобога, выглядит в этом магическом зазеркалье могучим воином, способным поразить своим молотом любых врагов. Его соплеменница Зоря Вечерняя (Клорис Личмен), воссоединившая в единой фигуре всех трех сестер Зорь, кажется женским вариантом славянского Триглава. И, наконец, их предводитель Всеотец Один (Йен МакШейн) в боевых доспехах с пылающим единственным глазом и с не знающим промаха копьем Гунгниром в руках совсем не похож на нанявшего Тень и промышляющего мелкими аферами мошенника Среду.

В 1949 году американский мифолог Джозеф Кэмпбелл написал книгу «Тысячеликий герой», в которой выявил сходную структуру преданий разных эпох и народов о путешествии архетипического героя. Схема, предложенная Кэмпбеллом, идеально подходит и для скитаний Тени Мун по просторам Америки. Обыденный мир, с описания которого, по наблюдениям исследователя, всегда начинаются легенды и который герою предстоит покинуть, чтобы найти самого себя, оборачивается в «Американских богах» реальной и метафорической тюрьмой, где Тень влачил свои дни, не столько наказанный за совершенное правонарушение, сколько спрятанный от самого себя. В пути он встретит наставника, возлюбленную, двойника и колдуна, союзников и врагов, будет вовлечен в рискованные приключения, подвергнется смертельной опасности и в конце концов добудет сокровище и вернется домой обновленным. Однако Тень все же не классический герой мифа, и в его случае традиционные сюжетные конфигурации искажаются, выворачиваются наизнанку, обнажая теневую сторону бытия: его не покидает «ощущение, что мир висит наискосок» (25). Вестник перемен в жизни Тени, увлекший его на путь странствий, — Среда — оказывается одновременно и оборотнем, скрывающим под своим неприметным обликом божественную мощь, и мелким плутом. Не удивительно, что, когда Тень приглядывается к своему неожиданному работодателю, ему мерещится, что тот «как будто подернулся какой-то зыбкой рябью» (30). Прислушавшись к редким обмолвкам и намекам, мы вместе с Тенью догадываемся, что Среда — не только катализатор действия и руководитель Тени, но и его родной отец, а также причина гибели всех близких ему людей. Воплощая собой архетип учителя и проводника, Среда, иногда довольно сурово, подталкивает Тень на путь самоосознания. При этом божественная суть не мешает Среде быть и искушенным пройдохой, знающим множество изобретательных способов ограбить банк или магазин.

Любимая жена Тени Лора также мало соответствует типу классической возлюбленной: она не только неверна ему да к тому же еще и мертва, но и постоянно вытаскивает его из разных передряг вместо того, чтобы позволить герою спасти ее. Ее категорическое нежелание покидать мир живых иллюстрирует надежду Тени вернуться в понятный ему, нормальный мир, но Среда увлекает его все дальше, не позволяя даже оглянуться. В фигуре Чернобога, на первый взгляд, исполняющего функцию привратника, под страхом смерти преграждающего Тени путь к трансформации, угадываются черты его двойника: как и у Чернобога, у Тени есть вторая, светлая половинка, его истинная сущность, до поры до времени скрытая от него самого. Роль загробного царства, куда спускались Орфей и Одиссей, играет тут похоронное бюро Шакала и Ибиса, приютившее древнеегипетских Анубиса и Тота. Но обитель смерти становится для Тени не опасным испытанием, а добрым приютом, где кажущаяся соблазнительницей древнеегипетская Бастет, скрывающаяся под мороком кошки, врачует его раны. Каждый элемент этой причудливой мозаики, составленной из осколков давних легенд и современных фантазий, бликует и дразнит воображение, не позволяя остановиться на единственной трактовке происходящего.

Однако еще меньше, чем вдруг сорвавшемуся с цепи, гримасничающему миру, Тень может доверять самому себе. Первое появление Тени во втором сезоне сопровождается песней Мартина Гора «Я отбрасываю одинокую тень» («I Cast a Lonesome Shadow»), намекая на неслучайность его имени, хоть он и объясняет свое прозвище тем, что в детстве хвостиком ходил за своей мамой. В юнгианской психологии категория Тени объединяет отверженные по каким-то причинам части личности, невыраженные чувства и нереализованные желания. Главный герой «Американских богов» — изгой: появившись в сюжете в качестве заключенного, он и позже остается парией, вырванным из привычной обстановки, в которую хотел бы вернуться. Тень Мун возник потому, что его ясная, дневная компонента, тот яркий свет, о котором говорила его мама и который отчетливо видит Лора, какие бы расстояния ни отделяли ее от мужа, его забытый подлинный, источающий сияние лик, оказался никому не нужен и исчез из сознания большинства людей, оставшись достоянием учебников по истории скандинавской мифологии.

Не один Тень является призраком самого себя. Первая часть романа Нила Геймана называется «Тени». Такой заголовок подошел бы и первому сезону сериала, поскольку в начале истории все персонажи скрыты под фальшивыми личинами, которые развеются лишь тогда, когда Тень сам ступит на территорию магического и побывает на собрании богов в чертоге Одина. Если первый сезон был обстоятельной экспозицией и подробным знакомством с основными действующими лицами, то во втором сезоне, смирившись с тем, что не все в мире поддается рациональному объяснению и разумнее всего быть постоянно готовым к неожиданному, Тень начинает задумываться над тем, кем же является он сам и какая роль уготована ему в будущем. Однако пока он в самом начале своей дороги из желтого кирпича, и замок Гудвина, где ему суждено будет пройти трансформацию, еще не показался из-за горизонта. В то время как Тень ошарашенно спрашивает себя, на самом ли деле он видел богов, за кадром звучат слова песни Санфорда Кларка «The Fool» (1956): «Выпей за дурака!» Как Иванушка-дурачок из русских народных сказок, Тень не подозревает о дарованных ему силах и о том, что всегда был царевичем, просто забыл об этом.

Маршрут перемещений Тени нетрудно проследить по карте. Пространство действия романа и сериала — узнаваемая и как будто совершенно реальная Америка: многие описанные места не выдуманы. «Можете их поискать, если придет охота, — насмешливо предлагает Нил Гейман. — Можете даже и найти» (5). Однако мы с самого начала чувствуем, что попали в какой-то подозрительный, закулисный мир, зону, где переписываются старые мифы и творятся новые. Первой главе Нил Гейман предпослал забавную цитату из Джо Миллера: «С севера нас подпирает северное сияние, с востока — восходящее солнце, по южной границе выстроились равноденствия, а на западе маячит Судный день» (7). Своеобразным подтверждением этого шуточного описания американской географии служит висящая в штабе новых богов карта Соединенных Штатов, занимающих целое полушарие. Подобным образом средневековый китаец мог бы описать пределы Поднебесной, а древний грек — границы известной ему ойкумены. На первый взгляд, Тень колесит по собственной стране, где все говорят на его родном языке, но она огромна и разнообразна, включает названия, ассоциирующиеся у нас с другими странами: например, ббольшая часть действия второго сезона разворачивается в городке Каир, штат Иллинойс, а Бешеный Свини (Пабло Шрайбер) говорит, что лепреконы не рождаются в Москве. Иными словами, области, где блуждают герои «Американских богов» — «живые, мертвые и всякие прочие», — это весь мир, некий Новый Вавилон, вся обозримая протяженность человеческой культуры, в которой полупозабытое вчера подспудно присутствует в дне сегодняшнем.

В первом сезоне вневременной характер действия был подчеркнут тем, что поиски единомышленников Среды перемежались очерками непростой участи разных древних богов. Через весь сериал с самых первых кадров, как бы закавычивая действие, проходит образ мистера Ибиса (Демор Барнс), неторопливо записывающего в толстый гроссбух старинные легенды о «пришествии» заморских богов на американскую землю. Так прозрачно именует себя вдали от родины древнеегипетский бог мудрости и письменности Тот, изображавшийся с головой тонкоклювой нильской птицы. Утративший свою паству и вынужденный подрабатывать в похоронном бюро, мистер Ибис и в изгнании не пренебрегает своей просветительской миссией, считая, что его рассказы «в определенном смысле» (211) правдивы и понимать их нужно «не буквально, а как художественное воссоздание, которое правдивее самой правды» (242). Эта ироничная характеристика заставляет вспомнить первую фразу романа Курта Воннегута «Бойня № 5»: «Почти все это произошло на самом деле». Присутствие фигуры писателя в ткани «Американских богов» как бы отодвигает от нас повествование, позволяя взглянуть на происходящее «с птичьего полета», а кроме того, заставляя подозревать в приключениях Тени очередную новеллу мистера Ибиса.

Во втором сезоне мистер Ибис меньше предается писательству, замещая за анатомическим столом отсутствующего мистера Шакала — древнеегипетского бога погребальных церемоний Анубиса, которого изображали в виде шакала. К тому же почти все литературные отступления с подзаголовком «Прибытие в Америку» уже обрели свое экранное воплощение в предыдущих сериях. Как и предполагалось в начале работы над экранизацией «Американских богов», в сериале появляется все больше оригинальных эпизодов, развивающих темы романа, благо преданий о древних богах неисчислимое множество. Свою, отсутствующую в романе, предысторию получает лепрекон Бешеный Свини, следующий за Лорой в надежде вернуть свою счастливую монетку. На его примере мы можем проследить механизм вырождения некогда могучих божеств, постепенно изгнанных из сознания людей другими верованиями и превратившихся в разную волшебную мелочь, перекочевавшую в детские сказки. Фантазируя на темы ирландской народной поэзии, сохранившей образ Безумного Свини (Buile Shuibhne), покинувшего битву при Маг Рат и обреченного за это на вечные странствия, авторы сериала заставляют Свини вспомнить, что некогда он был королем и богом солнца и удачи, но постепенно был вытеснен с родных земель христианскими священниками. В сериале этому персонажу уделено значительно больше внимания, нежели в книге: тут он, как и Чернобог, своего рода ипостась Тени, также утратившего память о своей истинной природе и своем настоящем имени.

Другим дополнительным сюжетом, развивающим темы книги, является американская эпопея скандинавского бога грома Тора, рассказанная в бурлескной серии «Донар Великий». Из двусмысленной фразы Среды о том, что Тень напоминает его сына, покончившего с собой в 1932 году, родилась трагическая повесть о некогда могучем принце Асгарда, вынужденном влачить в Америке времен Великой депрессии безрадостное существование циркового силача под прозрачным псевдонимом Донар Одинсон (Донар — немецкий вариант имени скандинавского Тора от немецкого Donner — гром, Одинсон — сын Одина). Год самоубийства Тора побудил сценаристов придать варьете, на сцене которого с непритязательным шоу выступает эта бледная тень некогда великого бога, черты сходства с мюзиклом Боба Фосса «Кабаре», что повлекло за собой абсурдное, но неизбежное в таком контексте появление на сцене нацистов, требующих, чтобы норвежский богатырь проиграл немецкому борцу ради демонстрации превосходства арийской расы. Развивая идею Нила Геймана о том, что в любой культуре одни идолы рано или поздно сменяются другими, сценаристы создали образ подруги Донара — Колумбии, изначально являвшейся символом Соединенных Штатов, которую со временем затмила римская Либертас, более известная как Статуя Свободы.

Самоубийство, по словам Среды, является единственным необратимым для бога видом смерти, но обычно сверхъестественные существа не умирают по-настоящему, а перерождаются, сбросив старую кожу, если остается жива идея, которую они собой воплощали. Уже не воскреснет убитая новоявленными богами Зоря Вечерняя, поскольку память о ней изгладилась из умов людей. А стоглазый Аргус, некогда поставленный ревнивой Герой сторожить прекрасную Ио, которую влюбленный Зевс превратил в корову, пытаясь спрятать ее от гневливой супруги, пережил века и оказался очень востребован в XXI веке, возглавив службу тотального наблюдения. Этот персонаж родился из беглого упоминания гигантского механического паука — поисковой машины новых богов, на которого Среда и Тень наталкиваются, скрываясь от врагов в подкладке реальности. Хоть его по наущению Среды и закалывает Лора, спутники слежения «Аргус» продолжают исправно функционировать. Переродилась и Медия — олицетворение средств массовой информации. Отказ Джиллиан Андерсон, исполнявшей эту роль в первом сезоне, сниматься в продолжении в какой-то степени даже сыграл на руку сценаристам. Образы, в которых до сих пор появлялась Медия, — героиня американского телесериала 50-х годов Люси Рикардо, кинозвезды Мерилин Монро и Джуди Гарленд, Дэвид Боуи в роли Зигги Стардаста — стали слишком архаичны для начала XXI века, и ее профилю требовалась срочная перезагрузка. Новая Медия (Кахюн Ким) — молоденькая задорная азиатка — уже не нуждается в устаревших телеэкранах, чтобы вступить в контакт со своей аудиторией. В качестве носителя информации она теперь использует широкополосное оптоволокно, благодаря чему собирает миллионы лайков ежесекундно. Устаревают не только древние боги, но и ультрасовременные властители душ: даже Техномальчику, нахальному божку двоичного кода, приходится переродиться и перейти на более высокий уровень существования, чтобы выжить и продолжить властвовать над разумом людей, который во все века был самым главным оружием угнетателей, ведь если что-то реально в уме, оно реально и в мире.

В качестве ярчайшего примера того, насколько легко человеческое сознание поддается манипулированию средствами массовой информации, авторы сериала выбрали подлинную историю радиопостановки романа Герберта Уэллса «Война миров» на Хэллоуин 1938 года. Будущий великий кинорежиссер Орсон Уэллс решил перенести действие инсценировки в Нью-Джерси и превратить повествование о нашествии марсиан в репортаж с места событий. Политическая напряженность в мире привела к тому, что около миллиона слушателей приняло подкаст за выпуск экстренных новостей и население было охвачено паникой: люди баррикадировались в домах, вооружались или пытались бежать в другие районы страны, создавая километровые пробки. Передача вызвала столь значительный резонанс, что позже сообщение о японской бомбардировке Пирл-Харбора было расценено многими как очередной розыгрыш вещательных компаний. Об этом казусе обмолвилась еще прежняя Медия, сказав: «Помню, как в 38-м вторглись марсиане». В последней серии мы видим, как постановщиком спектакля на эту тему оказывается предводитель богов прогресса, загадочной мистер Мирр, чью истинную идентичность нам еще предстоит узнать. По его приказу Новая Медия внедряет во все новостные каналы фальсифицированное объявление о поиске опасных преступников — Среды и Тени, однако, как и раньше, они таинственным образом избегут опасности: окружившие дом полицейские машины вдруг обернутся детскими игрушками, которые маленький Тень в своем сознании просто отбросит в сторону, как некогда он усилием мысли вызвал снегопад. К своему собственному изумлению, он не хуже мистера Мирра умеет жонглировать реальностью. Этот эпизод становится в ряд многочисленных подсказок зрителю и самому Тени о том, кто же он на самом деле и почему смерть ходит за ним по пятам.

Все, с кем бы он ни столкнулся, напоминают ему о неминуемой скорой гибели. «Он станет твоей смертью, ты же это знаешь?» — полуспрашивает его Кали. «Висельное дерево пустило корни», — пророчит Свини. Призрак Уильяма Джеймса по прозвищу Лягушонок, которого линчевали в иллинойском Каире в 1909 году, шепчет Тени: «Memento mori». Мистер Ибис интересуется, комфортно ли ему спать под одной крышей с мертвецами, словно подготавливает его к неизбежному путешествию за грань бытия. Однако смерть не кажется в этой вселенной чем-то необратимым: Лора находит разные колдовские способы предотвратить собственное разложение, а Среда и вовсе заявляет, что смерть можно обмануть, и рассказывает, что ему уже доводилось приносить себя в жертву. Оказавшийся между старыми и новыми богами, между обыденным и сверхъестественным, Тень служит дверью между мирами, как героиня романа Нила Геймана «Никогде», которую так и звали — Дверь. Прикованный к пыточному колесу, Тень напоминает одновременно и распятого Христа, и человека Витрувия. История Тени — это путь каждого человеческого существа от младенческого незнания о себе и мире до глубинного понимания механизмов бытия и собственной роли в них. Его странствие по просторам Америки символизирует его внутреннее паломничество к осознанию самого себя. Не случайно он не выпускает из пальцев лунный доллар, который подарила ему Зоря Полуночная, ведь он сам — Луна, вечный образ умирающего и возрождающегося лунного бога.

Некоторые критики назвали сериал «Американские боги» фанатским, имея в виду, что только знатокам романа под силу разобраться в хитросплетениях сюжета. На самом деле мифологическая паутина экранной истории даже сложнее той, что придумал Нил Гейман, и просмотр порой требует настоящего исследования, чтобы опознать в эпизодических персонажах ирландских банши и огненного арабского ифрита, одного из духов гаитянского вуду Барона Субботу, и североамериканского бога-паука Иктоми, сеятеля раздоров и изобретателя ловца снов.

Второй сезон заканчивается примерно на уровне первой части романа. Убежденный, что попался, Тень непостижимым образом остается неузнанным полицейскими, хотя его фотографии растиражированы всеми mass media, и с изумлением читает в документах, которые возвращает ему блюститель порядка, имя «Майкл Айнсель». «Я — Айнсель» — так называется вторая часть романа, в которой Тень будет прятаться от новых богов в неприметном городке Лейсайд, что, видимо, станет сюжетом грядущих сезонов.