КРАСНОЕ ЗНАМЯ ИИСУСА

Нефедов Сергей Александрович — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН, профессор Уральского федерального университета, Екатеринбург.

Сергей Нефедов

_*

КРАСНОЕ ЗНАМЯ ИИСУСА

_{Если я поведаю тебе законы земли,}

_{какие я видел, ты будешь}

_{целый день сидеть, рыдая.}

Эпос о Гильгамеше

«Великий старший брат [Иисус] предрек, что небесное царство грядет, т. е. что оно придет на землю. Ныне Отец Небесный и Небесный Брат, спустившись на землю, основали как раз это Небесное государство» — Тайпин тянго^[1].

Так писал Небесный Брат Хун Сюцюань в «Разъяснении к священному писанию».

Он был сыном бедных крестьян, которые отдали последние деньги, чтобы выучить его в деревенской школе. Потом он сам учительствовал в этой школе, в полуразрушенной хижине на краю тропического леса, влача полуголодную жизнь среди свитков старых книг и теней древних философов. Однажды во время поездки в Кантон ему в руки попал христианский трактат «Увещевание мирян добрым словом». Он прочитал эту книгу и как будто заболел; в горячечном бреду ему чудилось, что он призван на небеса, где старший брат Иисус вручает ему небесный мандат на спасение родины. Соседи считали его сумасшедшим и пытались как могли вразумить его — и он действительно как будто поправился. Несколько лет он вел молчаливую жизнь, что-то писал и жег по ночам, задумчиво бродил по окрестным полям и смотрел, как работают крестьяне. В 1843 году его наконец прорвало: под изумленными взглядами сельчан он расколол в щепы и выбросил из школы статую Конфуция, крестился и, взяв в руки посох, пошел проповедывать по окрестным деревням.

Не все ли равно — Галилея или Гуандун? Как и Христу, ему было тридцать лет, и он говорил крестьянам то же, что и Христос. «Вся Поднебесная — одна семья, все люди — братья», «повсюду должно быть полное равенство». «Если мы исповедуем истинное учение <...> то даже небольшое число нас будет равно множеству других»^[2]. У него появились ученики-апостолы; один из них, Ян Сюцин, тоже говорил, что временами наяву слышит голос Бога и неуклюжими крестьянскими стихами передавал его слова. Семь долгих лет новый Христос создавал свою общину; в июле 1850 года он подал сигнал к восстанию.

20 тысяч верующих собрались в деревне у горы Цзиньтянь и повязали головы красными повязками. Снова вернулись времена Христа: «Все верующие были вместе и имели все общее: и продавали имение и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян. 2: 44-45). Они называли друг друга братьями и сестрами, а помещиков и чиновников — дьяволами, врагами Христа. В едином порыве они отказались от всего — от имущества, от семьи, от детей, чтобы сражаться с дьяволами. Они приняли суровые монашеские заповеди: мужчины и женщины жили в раздельных лагерях; Небесный Брат запретил любовь ради священной войны. Он провозгласил создание «Тайпин тянго» — «Небесного государства всеобщего равенства и благоденствия».

И лавина покатилась. На всем пространстве от Южного моря до Голубой реки «невежественные крестьяне <...> толпами выходили приветствовать мятежников»^[3]. Из Цзиньтяни вышло 20 тысяч тайпинов, близ Чанша их было 100 тысяч, к Голубой реке пришло 500 тысяч. Южную столицу, Нанкин, осадило двухмиллионное ополчение восставших.

19 марта 1853 года Южная столица была взята штурмом. Революция победила.

Первым документом революционной власти стал Декрет о земле.

«Необходимо, чтобы все жители Поднебесной в равной степени и совместно наслаждались великим счастьем, дарованным небесным отцом, Господом Богом, — говорилось в Декрете, — имея поля, обрабатывали бы их сообща, имея пищу, вкушали бы ее вместе, имея одежду, делили бы ее между собой поровну, чтобы ни в чем не было неравенства, чтобы все были сыты и одеты»^[4]. Помещичья собственность упразднялась: земля переделялась по едокам; каждые 25 семей объединялись в коммуну с общей «священной кладовой» и церковью. «Невозможно выразить словами радость народа, которому революция принесла избавление от пут феодальной эксплуатации», — писал историк Фань Вэньлань^[5].

Пришло время Царства Небесного на земле.

Южная столица была переименована в Небесный город, Тяньцзин. Небесный город стал центром тайпинской общины «братьев и сестер». Тайпины по-прежнему жили большой коммуной и имели все общее. Изделия ремесленников, военная добыча, собранный урожай сдавались в «священные кладовые», откуда каждый член общины получал довольствие. Они по-прежнему придерживались суровых монашеских обычаев; мужчины и женщины жили отдельно в военных лагерях. «Мать не имела права разговаривать с ребенком»^[6]. Все соблазны мирской жизни — вино, опиум и любовь — были запрещены на время священной войны.

Гражданская война продолжалась. На фронте в тысячи ли красные солдаты тайпинов сражались с белыми помещичьими армиями — в отличие от тайпинов их противники носили белые повязки. В октябре 1853 года красные войска подошли к Северной столице, Пекину, но потерпели поражение и отступили на юг.

Революция вступила в полосу кризиса.

«Неужели каждая революция пожирает своих сыновей?!» — воскликнул перед смертью Дантон. Многие революционеры повторяли эти слова на помосте гильотины и у расстрельной стены. Неужели? В это невозможно поверить — но в этом заключается один из законов революции. Она действительно пожирает своих сыновей.

Из семи членов Политбюро было репрессировано шестеро. Только Сталин умер своей смертью.

Из пяти апостолов Небесного Брата погибли все. Только он, Небесный Брат, дожил до самого конца.

На шестом году Небесного правления до конца было еще далеко.

На горе над Небесным городом возвышался колоссальный дворец Небесного Брата. Тысячи наложниц, музыкантов, конюших, носильщиков фонарей, знаменосцев, стражников обитали в этом огромном, отгороженном от мира Внутреннем Городе. Освещенные окна дворца были видны всей столице, в них скользили неясные тени, но никто не знал, что происходит внутри. Уже несколько лет Небесный Брат не показывал себя народу; ходили слухи, что он давно умер, а во дворце поклоняются большой деревянной кукле.

Всеми делами управлял Восточный князь Ян Сюцин, один из апостолов Небесного Брата, тот самый, в которого иногда вселялся святой дух. Другие апостолы тоже стали князьями, и народ простирался ниц перед их паланкинами, но Восточный князь был выше всех и в минуту вселения святого духа иногда приказывал побить других князей палками. Он стремился к власти Вождя и глубоко презирал оторвавшегося от жизни и проводившего дни в молитвах Небесного Брата. Однажды он приказал побить палками и его, и Небесный Брат распростерся на полу, поверив, что устами Восточного князя действительно говорит святой дух.

Но у революции не может быть двух Вождей, как у армии не может быть двух главнокомандующих. Оскорбленный Небесный Брат обратился к другим князьям, и поздней ночью 2 сентября 1856 года в столицу вошел трехтысячный отряд Северного князя Вэй Чанхуэя. Солдаты бесшумно окружили дворец Восточного князя и по сигналу гонга ворвались в него.

«Событие совершилось молниеносно. На рассвете Восточный князь и сотни его чиновников и слуг — мужчины, женщины и дети — уже лежали в лужах собственной крови. Некоторые были обезглавлены, другие проколоты пиками. Никто не избежал уготованной ему участи. Очевидцы рассказывали, что улицы, ведущие ко дворцу были завалены трупами»^[7].

Апостолы начали убивать друг друга.

Небесный Брат был возмущен жестокостью Северного князя. Женщина-чиновница с помоста перед дворцом зачитала указ о наказании Северного князя палками за массовое убийство невинных братьев и сестер. Словно смеясь над Небесным Братом, Северный князь явился на место экзекуции, посмотреть на которую были приглашены уцелевшие сторонники Ян Сюцина. Он разрывал на себе одежды, вопил и причитал, каясь в содеянном, а вокруг толпы зрителей медленно сжималось кольцо его солдат. Внезапно он разразился смехом и приказал солдатам с красными повязками рубить зрителей. «По сообщениям разведки, главари мятежников в Южной столице [Нанкине] закрыли городские ворота и истребляют друг друга, — доносили в Пекин белые генералы. — От этих ворот плыло в реку неисчислимое количество трупов длинноволосых мятежников, среди них — связанные веревками, а также одетые в желтые халаты и желтые куртки [высших офицеров]»^[8].

По восточным обычаям Северный князь убивал малолетних детей, дальних родственников, знакомых и просто соседей. По реке плыли трупы, а Небесный Брат отрешенно смотрел на них из окон дворца, как сомнамбула, повторяя старую молитву:

— Все люди — братья.

Северный князь занял место Восточного князя. Он также помыкал Небесным Братом, и Небесный Брат обратился за помощью к Особому князю Ши Даокаю. В ноябре 1856 года войска, оставшиеся верными Небесному Брату, напали на дворец Северного князя. Два дня в городе продолжались ожесточенные бои между отрядами красных. Северный князь был убит и его сторонники безжалостно вырезаны. По реке снова поплыли трупы со связанными руками.

28 ноября в Небесный город вступили войска Особого князя, который занял освободившееся место своего предшественника. Наученный горьким опытом, Небесный Брат не доверял своему последнему апостолу (все остальные к этому времени уже погибли). Он приставил к нему двух своих братьев. «Эти два человека, — писал близко знавший их генерал Ли Сю-чэн, — были лишены талантов <...> и отличались только упрямством. Распознав настроения государя, они всячески притесняли [Особого] князя. Вскоре враждебность и подозрения заставили [Особого] князя покинуть столицу. Именно по этой причине, отправившись в дальний поход, он отказался вернуться обратно»^[9].

Небесный Брат остался один. Все его близкие соратники погибли, и никто больше не мог претендовать на его власть. Небесный Брат стал единственным Вождем и Отцом своего народа. Попросту говоря, он стал новым царем.

В этом состоит великий закон революций. Революции порождают новых царей.

Хун Сюцюань по-прежнему жил в задних покоях своего дворца, проводя время в молитвах и не показываясь народу. Делами руководил его двоюродный брат Хун Женьган, прибывший недавно из Гонконга. Проведя много лет у миссионеров и познакомившись с достижениями Запада, Хун Женьган пытался проводить новую экономическую политику. Он поощрял мелких торговцев, предлагал создать банки, строить железные дороги и фабрики. Провозглашенная тайпинами коллективизация в деревне и раньше проводилась непоследовательно; во многих районах тайпины просто делили между крестьянами земли бежавших помещиков. Теперь кое-где помещики получили возможность сохранить свою землю при условии снижения арендной платы и выплаты большого налога.

Хун Женьган стремился завести связи с европейцами, своими «братьями во Христе», от которых он ждал помощи в борьбе с «белыми дьяволами». Но «братья во Христе» уже давно торговали во Храме и поклонялись золотому тельцу. Их основным товаром была «белая смерть», опиум; именно этот товар принесли они в Храм и предложили младшему брату Христа. Опиум был проклят и запрещен тайпинами, и тогда европейцы вошли в соглашение с «белыми» — хотя даже те пошли на это лишь после ожесточенного сопротивления. 13 октября 1860 года Пекин был взят англо-французскими войсками и одиннадцать портов были открыты для свободной торговли.

С этого момента «белые дьяволы» и «заморские черти» стали союзниками. Началась иностранная интервенция против тайпинов. Английские инструкторы обучили «Непобедимую армию» «белых» обращению с современным оружием. Скорострельные пушки и винтовки должны были решить судьбу Небесной династии.

Красная армия истекала кровью в отчаянной и неравной борьбе. Вооруженные копьями и мушкетами «братья и сестры» плотными рядами шли под артиллерийский огонь, 20 дней они штурмовали белые укрепления, пытаясь спасти осажденный Аньцин. 5 сентября 1861 года Аньцин пал. Кольцо фронтов медленно стягивалось к Небесной столице, в январе 1864 года Нанкин был осажден «Непобедимой армией». В городе царил голод. Небесный Брат вместе со своими подданными собирал в своем саду коренья и готовил отвар, который он называл «сладкой росой». 30 мая специальным манифестом он известил народ, что вознесется на небо и, вернувшись оттуда с небесным воинством и самим Иисусом, спасет столицу.

1 июня он принял яд.

Его соратники говорили, что он действительно вознесся на небо. Но он не вернулся.

Шестьдесят лет спустя началось новое крестьянское восстание, и после долгой войны «красные» одержали победу. Теперь крестьяне выступали под знаменем марксизма, но — также как тайпины и ранние христиане — они жили коммунами и вместе обрабатывали землю. Какая разница, Галилея или Гуандун, Христос или Маркс? Крестьяне не разбирались в идеологии, ими двигало другое божество, Голод, и они взывали к справедливости, которая означала для них кусок хлеба. Просто кусок хлеба — иначе говоря, Жизнь. Но богатые отстаивали свое добро, и начиналась гражданская война, которая приводила к катастрофе. Эти разрушительные гражданские войны происходили в Китае, на Ближнем Востоке, в России, в других странах — до недавнего времени они составляли основное содержание мировой истории.

Происходившие в разных странах катастрофы не зависели от воли людей; они были следствием закона природы, побуждавшего людей размножаться. Когда-то, в начале времен, людей было мало, а вокруг простирались равнины и леса, напоминавшие райский сад. Земли было много, и каждый мог возделывать свое поле; тогда не было богатых и бедных, и в мире царила справедливость. Но людей становилось все больше, они вырубали райский сад и распахивали поляны, наделы крестьян дробились, и земли не хватало для прокормления. Затем пришли годы голода, земля стала продаваться, появились богатые и бедные, и настало время грехопадения. «Причина в том, какой год, — писал философ Мо-цзы. — Если год урожайный, то люди становятся гуманными и добрыми. Если же год неурожайный, то люди становятся негуманными и злыми...»^[10] Между голодающими ходили пророки, которые призывали установить справедливость и поделить земли богатых и знатных. Некоторых пророков распинали, но затем приходили новые, и в конце концов голодные поднимались на восстания. Революция приводила к власти новых царей, которые истребляли богатых и делили их земли между бедняками. Но чаще богатые и знатные топили восстания в море крови. В любом случае в гражданской войне погибала половина населения — а иногда и больше.

«На местах поселений гуляет ветер. Путнику негде пристать на ночлег, отовсюду доносятся стоны и плач, с полей тянет смрадом, дороги покрыты запекшейся кровью и лишь изредка наткнешься на калек с перебитыми ногами и руками»^[11].

«Если я поведаю тебе законы земли, какие я видел, ты будешь целый день сидеть, рыдая».