НЕ ПЫТАЙСЯ ОТВЕРТЕТЬСЯ

Сульчинская Ольга Владимировна родилась в Москве. Окончила филологический факультет МГУ и Высшую школу гуманитарной психотерапии. Работала редактором, переводчиком, копирайтером и преподавателем психологии. Публиковалась во многих литературных журналах и альманахах, автор трех книг стихов. Живет в Москве.

Ольга Сульчинская

_*

НЕ ПЫТАЙСЯ ОТВЕРТЕТЬСЯ

_{* *}

_*

У меня было время:

Еще оставалось три

Ночи — и море, гремящее изнутри,

Выходящее из себя, входящее в дом,

Сидящее за столом.

Были рыбы — ты из моря их вынимал,

Запекал в золе, кормил меня, обнимал,

Подливал вина, пел со мной за столом

И входил в меня, как море, входящее в дом.

Это время закончилось.

Третье утро трубит,

Ветер волну за волосы теребит,

Я иду на вылет и у меня билет

Туда, где тебя нет.

Я была твоей рыбой, солью на языке,

Я хотела бы море свернуть у себя в зрачке,

Я возьму с собой прибой внизу живота.

…Эта местность пустынна. Практически не обжита.

Считалочка

Это муки, это роды,

Это потуги свободы,

Это ангел на крыльце,

Это трещина в яйце,

Грозным розовым изломом

Небо треснуло над домом,

Разбегающийся гром

Бьет испуганно крылом,

Скорлупу теряет сердце,

Не пытайся отвертеться,

Скоро сам увидишь ты

Эту землю с высоты.

Первый сонет

В угасшем воздухе густеет синий мед —

Засахаренной мглой загустевает.

Я думаю, так в жизни не бывает.

Но это сон — и все наоборот.

И под ногой скользит непрочный лед,

Сквозящий ветер тонко запевает

И влажные ресницы задевает —

С кем так бывало, тот меня поймет!

Иди со мной! И за руку держи.

Притихнувшую душу сторожи,

Целуй в глаза и не брани за дело.

Дыханье ненадолго задержи.

И слушай, как в напрягшейся тиши

Желаньем тонко запевает тело.

Цвета осени

Если бы ты был я

Ты бы узнал

Что электричка отходит

Всегда хоть на минуту позже

Чем указано в расписании

Ты бы увидел женщин

С золотыми веками

И оранжевыми губами

Это цвета осени

Мужчины бегло целуют их на прощанье

И торопливо выходят боясь

Что электричка вот-вот тронется

Женщины стучат

По внутренней стороне стекла

Складывают губами

Слово люблю

Если бы ты был я

Ты бы услышал

Как под ногами пол вздрагивает

Приходит в движенье

Можно закрыть глаза и открыть их снова

И не видеть чужих людей на перроне

И удаляющуюся спину

Единственного человека

Который думает уже о чем-то своем

Женщины смотрят в окно

На деревья в цветах осени

Солнце трогает их волосы и губы

И соскальзывает на руки

Если бы ты был я

Ты бы узнал

Что и зима уже не за горами

Мне об этом сказали белые астры

Их продают в темных переходах торговки

Женщины их покупают сойдя с электрички

И опускают свои золотые лица

В снежные лепестки

Ах как пахнет

На «у»

Мы не будем вместе счастливы, потому что.

Окончанье на «у» даёт ответы на все вопросы.

Прибегает мышка, фамилия ей Норушко.

Бьёт мою посуду, крадёт твои папиросы.

Ты за белых, а я за черных, поврозь нам скучно.

Ты мечтаешь о войнах, а я не даю согласья.

Мы не будем вместе счастливы, потому что

Мы не будем вместе счастливы... Что есть счастье?

Подгорел пирог, растаяла шоколадка.

Из угла Норушко ворчит: «Ни себе, ни людям!»

И любая ночь у нас — предпоследняя. Спится сладко.

Мы не будем вместе счастливы. Просто будем.

Лепота

Не лепо ли и мне лепить из бледной глины

Смешливых ангелков,

Зверюшек прянишных и пирожки с малиной,

Чтоб встать среди лотков,

Где сладкие, как снег, с цветастыми платками

Торговки держат ряд,

И голуби у ног, толкаясь локотками,

О крошках говорят,

Нахваливать товар, подманивать туриста,

Достичь больших высот,

Не стоящее ста уметь всучить за триста,

Скостивши с пятисот,

Смеяться во весь рот, дышать морозным паром

И, чтоб унять тоску,

Все белое свое и сладкое задаром

Отдать чужому дураку?

Аллитерация

Колоколами небо клокотало

И гулом наклонялось к куполам,

То плакало оно, то окликало,

Взлетало ввысь и падало к ногам —

И смертности округлое лекало

На все лады прикладывалось к нам.

Птица

Птица выпархивает из ларца.

Царица в светлице своей томится.

Все сидят как миленькие и не сойдут с крыльца.

А ты что за птица?

Счет подходит к концу —

Замирают сердца:

Вот сейчас все закончится, прояснится,

В чем виновен дворецкий, узнаем — и кто убийца,

И что именно стоит выеденного яйца.

Черепаха, друг Ахиллеса, распахни свой клюв,

Покажи свой нрав:

Кони ржут за Сулою, ассирийца мчит колесница,

А на озере Чад изысканный

Кот, сожрав —

Морда в мелком пуху —

Это была синица…

Или журавль…

Или даже жираф!

Открытие

С пом’щью маленького пульта

Тельвизьонного в руках

Я умею делать чудо

Под названьем тишина

Я на кнопку нажимаю

И смолкают голоса

И лицо в окно склоняют

Ко мне большие небеса

Импульс тайный вылетает 

Из невидимых орбит

И квадратик утихает

Мой Малевич крепко спит

Я свое дыханье слышу

Это думаю оно

Там в окошке прогоняет

Слева вправо облака

Обвинение

Лицо Петра укрывает мрак

(Карась зарывается в донный ил).

Базарная баба кричит: я видела, он там был!

Петр молчит, только рукой делает слабый знак,

Мол, все не совсем так.

Римский омон поддерживает закон,

Он приближается сразу со всех сторон,

Строго глядит: почему крик?

Баба прикусывает язык.

Петр качает отрицательно головой,

Не был, не состоял, вообще здесь впервой,

Не пойму, о чем речь…

Свет обходит солдата, касается женских плеч

И продолжает течь,

Паче всех улик Петру возвращая лик.

_{Новое время}

₁

Заканчивается эпоха,

И начинается другая,

И время, пригнанное плохо,

Скрипит, пространство раздвигая.

И кто-то там скребется в щели,

И что-то щурится во мраке,

И пробегают, зубы щеря,

Девятиногие собаки…

₂

Наш сладкий язык умирает.

Прислушайся — слышишь теперь? —

Скрежещущий век запирает

За нами тяжелую дверь.

Снаружи поют о свободе

Веселую песню без слов.

И с дудочкой ходит в народе

Любимец детей Крысолов.

₃

Мы говорим на мертвом языке.

Мы умерли. А ты еще не знаешь.

Склоняешься и линии читаешь,

И числишь путь по знакам на руке.

Но линии стираются. Рука

Разгладилась. Она совсем пустая —

И так легка, на ветер отпуская

Замученного ею мотылька.