О ЧЕМ ПИШУТ СОВРЕМЕННЫЕ ПОЭТЫ

Блок литературной критики этого номера посвящен беспрецедентному проекту: двухтомнику «Русская поэтическая речь — 2016», представляющему анонимные подборки текстов современных авторов (том первый) и комментарии к ним (том второй).

Голубкова Анна Анатольевна родилась в 1973 году в Твери, окончила исторический факультет ТвГУ (1995), филологический факультет МГУ (2002), кандидат филологических наук (2006, диссертация «Критерии оценки в литературной критике В. В. Розанова»). Автор нескольких книг стихов и прозы; а также научной монографии «Литературная критика В. В. Розанова: опыт системного анализа» (Кострома, 2013). С 1997 года живет в Москве.

Анна Голубкова

*

О ЧЕМ ПИШУТ СОВРЕМЕННЫЕ ПОЭТЫ

Проект «Русская поэтическая речь»^[1], задуманный Виталием Кальпиди и осуществленный при активном участии Дмитрия Кузьмина и Марины Волковой, — это явление во всех отношениях масштабное, призванное не только заинтриговать читателя, как профессионального, так и непрофессионального, но и выявить какие-то внутренние тенденции в развитии современной русской поэзии. Особый интерес этот проект представляет для литературоведов, которые, как известно, не ставят себе задачей произвести экспертную оценку стихов, а стараются изучать сам текст (и контекст) как он есть. Впрочем, настоящие литературоведы и так меньше всего интересуются именем автора, выискивая в литературной современности ответы на изначально поставленные вопросы, что подчас создает удивительные методологические казусы. Но в любом случае в идее как бы освободить стихотворение от имени автора и наработанного им символического капитала, причем сделать это в таком поражающем воображение масштабе, есть безусловный аналитический замах и историко-литературная смелость.

Конечно, объем книги и разноплановость стихотворного материала требуют написания целой серии работ. Достаточно сложно найти точку, с которой можно обозреть все стихотворные подборки и выявить в них какие-то общие тенденции, если только не сосредоточиться на описании частных моментов. Вот почему моей стратегией чтения первого тома проекта «Русская поэтическая речь» стала попытка проанализировать тематическое содержание помещенных в книге стихотворений. С одной стороны, эта позиция достаточно общая, с другой стороны, методика анализа включает абсолютно все тексты из этой книги. Конечно, оценка тематики стихотворения — это дело субъективное и другой человек может увидеть нечто совсем иное в тех же самых строчках. Однако, на мой взгляд, такой подход требует унификации (оценка всего массива делается одним человеком за относительно короткий период времени).

Методика чтения была такой: прочитав стихотворение, я старалась не задумываться над его содержанием, а как можно быстрее определить общую тематику, опираясь скорее не на смысл, а на интонацию построения поэтического высказывания. В приоритете были спонтанность и интуитивность отклика на полученное впечатление.

Достаточно быстро сформировался основной набор стихотворных тем, которые можно было наблюдать вплоть до завершающей книгу 115-й подборки. Полученные результаты я вносила в таблицу, так чтобы затем было легко посчитать количество стихотворений с одной и той же тематикой.

В конце работы были получены следующие данные: Диалектика бытия — 218, Тщета бытия — 199, Тайна бытия — 90, Лирическая бытовая зарисовка — 64, Ирония судеб — 61, Сложные отношения с реальностью — 59, Таинственная женская сущность — 38, Быстротечность жизни — 27, Стоическое отношение к жизни — 25, Таинственная жизнь природы — 22, Сложное цветение бытия — 20, Радость бытия — 13, Сложная политическая ситуация — 12, Жизнь языка — 9, Портрет любимой женщины — 8, Боль бытия — 7, Неудовлетворенная любовь — 7, Милое прошлое — 7, Долюшка женская — 5, Переживание любви — 4, Диалектика смерти — 3, Судьба поэта — 2, Бытование поэзии — 2, Великая сила любви — 2, Мечта о другой жизни — 1, Не очень милое прошлое — 1, Портрет любимого мужчины — 1, Сущность любви — 1, Удовлетворенная любовь — 1, и еще для 4 текстов определить тематику я затруднилась, ограничившись кратким пересказом содержания. Поскольку интерпретация обозначений так же может быть совершенно индивидуальной, далее на примерах постараюсь раскрыть тот смысл, который вкладывается в содержание каждой темы. Стихотворения для иллюстрации первых пяти пунктов были отобраны случайным образом: читатели поста в фейсбуке назвали по три цифры для каждой подборки. Для остальных тем, не таких объемных, я постаралась сама выбрать наиболее характерные стихотворения.

Итак, «Диалектика бытия», самая большая тематическая подборка в антологии. Не стоит прямо соотносить это название с гегелевским определением диалектики, хотя в некоторых случаях мы видим прямое воплощение в стихотворении схемы тезис/антитезис/синтез. Вот, к примеру, стихотворение из 3-й подборки (стр. 26):

И вышел в небо из подвала

дохнуть морозца в вышине.

Пока душа во мне шептала,

как было страшно ей во мне.

Она светилась и скользила

сквозь снег высокий вдоль стекла…

Когда она меня убила —

и от себя уберегла.

Первые две строчки представляют тезис, две вторые — антитезис, затем идет короткая экспозиция и за ней — синтез. Еще более любопытно в этом отношении стихотворение из 7-й подборки (стр. 48):

У меня слишком много свободы,

как у ангелов божьих в раю,

но упрямо стенные разводы

проницают сетчатку мою.

Говорят, не бывает такого,

чтоб одна пустота за окном.

Мне о том поясняли толково,

но уверен я был лишь в одном:

если край амальгамы ободран

и молчит из него бытиё —

у меня слишком мало свободы,

чтоб ответственность брать за неё.

Здесь пара тезис/антитезис, употребленная последовательно два раза, сменяется синтезом в самом конце стихотворения. Кроме всего прочего, стихотворения с тематикой «Диалектика бытия» представляют жизнь как бесконечную смену различных состояний, то благоприятных для лирического персонажа, то неблагоприятных, без окончательного вывода о сущности жизни как таковой. В этой связи особенно характерным представляется стихотворение из 15-й подборки (стр. 86 — 87):

Действующие лица

Дедка любит репку,

Бабка — деруны,

Внучка любит секту

«Дети Сатаны»,

Где считают лишним

Нижнее бельё.

Кошка любит мышку.

Каждому своё.

Мышка-невеличка

Гадит за двоих.

Жучка-истеричка

Лает на своих.

Это стихотворение рисует картину будничной жизни со своими типичными особенностями. Казалось бы, такое произведение будет состоять исключительно из тезисов и антитезисов. Но если присмотреться повнимательнее, то окажется, что тут тоже не обошлось без синтеза, выраженного строчкой «Каждому своё».

Вторая большая группа стихотворений из антологии «Русская поэтическая речь — 2016» посвящена теме «Тщета бытия» — лирического персонажа нечто не устраивает в реальности, данной нам в ощущениях (как правило, не устраивает почти все), с намеком на то, что жизнь не удалась. Возьмем, к примеру, стихотворение из 4-й подборки (стр. 30 — 31, из-за большого объема цитируется частично):

поговор (стихи из холодильника)

давай поговорим, а там посмотрим,

пока зима и море будет мёртвым,

воды успеет несколько утечь.

твои мне кислородные уколы;

я заражён неправильным глаголом,

нет совести печальнее, чем речь.

<…>

нам сорок с лишним (лишнего не надо),

жизнь с лёгким вкусом хладокомбината —

съедобная и за феличита.

мы пережили пушкина и прочих,

в графе полётов полужирный прочерк,

неплохо получается, короче

В этом стихотворении перечисление различных примет эпохи заканчивается общим разочарованием, и даже сама интонация намекает на минорное мировосприятие. Впрочем, придирчивый читатель в этом случае с автором статьи может и поспорить, зато следующее стихотворение из 12-й подборки можно назвать просто образцовым для иллюстрации данной тематики (стр. 73):

Пиратская пьяная

Крысы щелкают хвостами

в трюме дотемна.

Ничего не будет с нами,

разве что — хана.

Чайки каркают над мачтой

годовых колец.

Ничего нам не маячит,

разве что — конец.

Штормовали норд-норд-вестом,

только бог не спас…

И русалки, как невесты,

объедают нас.

В общем, все умерли, похоронены и ничего хорошего больше никогда не случится. Полная тщета бытия. Следующее стихотворение, которое взято из 103-й подборки, чуть более оптимистично (стр. 507):

как же это надоело

надоело вот совсем

я не знаю это дело

нету вроде вот проблем

у проблем такое свойство

возникают и живут

страшное у нас геройство

объявить что всё зер гут

непонятны мне усилья

всех насильников младых

непонятно и бессилье

их товарок дорогих

непонятно, непонятно

это пятна на душе

ну пускай уж тут вот пятна

чем раскинутся вообще

Тематика здесь двойственна: в первой и второй строфах описывается тщета бытия, а в третьей и четвертой бытие представлено как тайна; лирический персонаж как бы колеблется между взрослым (мир как тщета) и детским (мир как тайна) отношением к жизни.

Третья большая группа стихотворений описывает реальность как содержащую тайну, которую невозможно раскрыть, соответственно, тема и обозначена как «Тайна бытия». Вот, к примеру, стихотворение из 18-й подборки (стр. 101 — 102):

играли на баяне

порвали фортепьяно

из каждого угла

шуршат анчутки

из каждого угла

каждого гостя

и будто Гоголь

подмигнул из каждого

а те курносые

порвали фортепьяно

думали баян

а это фортепьян

повалили фикусы

засидели кактусы

ах вы мухи

разъети иху мать.

Реальность в этом стихотворении представлена как сплошная загадка, где все оказывается не тем, чем кажется изначально. И не удивительно, что ключевой точкой разворачивания этого волшебного действия является упоминание имени Гоголя. Для большей ясности приведем еще одно стихотворение на эту же тему из подборки 113-й (стр. 553):

Весь город этой светошумовой.

Смотри, куда верчу я головой,

над чем я провожу сейчас рукой —

над пустотой, над тёмным детским садом,

над городом по имени Другой,

над адом.

Я выше этого, но выше самолёт

слезоточивый след оставит в небе

и шумом связь мобильную прервёт,

ненужную, как всё, где раньше не был.

На лифте долго ехать до земли.

Холмами, спусками, чужими адресами

гулять всю ночь, пока не замели

снегами

и войной не замели.

Вон люди непонятные прошли.

Во второй строфе этого примера возникает так же и нотка, связанная с тщетой бытия, однако доминирует здесь все-таки мотив странной, непонятной и умонепостигаемой реальности.

Четвертой по частотности появления является лирическая бытовая зарисовка, представляющая собой эмоциональное переживание обстоятельств, в которых довелось находиться персонажу стихотворения. Акцент в этой тематике делается именно на переживание, которое не перерастает ни в осмысление бытия, ни в какие-то иные далеко идущие выводы, как, например, в этом стихотворении из 30-й подборки (стр. 156):

на камне том я не сидела

а болела

лучами солнца волной речной

и ангелом мирской воды

чужая изгородь у дома

вся зацвела рябиной черной

как неживая

открылась дверь

в квадрате белом

ведро колодец и сестра

стрекозиными крыльями астры

стеклышки на ветру

бьют в дождь

я уже здесь

я никуда не уйду

К теме «Ирония судеб» были отнесены стихотворения, иронически осмысляющие как различные бытовые происшествия, так и какие-то исторические события. И хотя на первый взгляд одно не очень хорошо соотносится со вторым, оба направления представляют собой взгляд на реальность как на постоянную и никак не мотивированную смену различных взглядов и событий. Например, вот в этом интересном стихотворении из 70-й подборки (стр. 343 — 344) ироническая интонация связана с образом настоящего поэта, о котором, разумеется, просто невозможно говорить серьезно в нашу постромантическую эпоху:

кто — это личность

но если изменить целеполагание

он — КтоПьяница вдвоём с КтоЭлектричкой

и воздух уже не стоит на ногах

горизонт задирается вверх

провода образуют пространство

целеполагание — свойство пространства

ПоэтОбалдевший

слегка воспарил

он вызывает протуберанцы

он КтоВидит в капусте поэтический образ

ботинки его позади

кепка снаружи

но тело

в листья капустные КтоЗаворачивай голубцы

он КтоТуши их с кетчупом

начинай КтоЕсть в темноте

пока готовишь — исчезают глаза

рельсы — побоку

хочешь примерить на себя эту фразу

вырванную из контекста кашляющего окна

тогда всё равно

ползёшь ли

опоздал с рождением

или воздух

сумей потерять себя несколько раз

он

В качестве примера иронической интерпретации историко-литертурных событий можно привести стихотворение «Чехов. Возвращение с о. Сахалин» из подборки 78 (стр. 382 — 383) и др.

Тема «Сложные отношения с реальностью», казалось бы, перекликается с «Диалектикой бытия». Однако во втором случае бытие рассматривается как нечто самодовлеющее, а в рамках этой темы делается акцент на неоднозначных отношениях с реальностью лирического персонажа или же имплицитного автора, вернее даже, на столкновении личного восприятия с общей концепцией реальности. Именно в эту графу мною была отнесена большая часть опубликованных в этой антологии экспериментальных стихотворений. Вот, к примеру, стихотворение из 52-й подборки (стр. 256), весьма напоминающее поэтическую практику Полины Андрукович:

«и мы…»

оставалось начать плач

но это было самое трудное —

начать что-либо,

когда ничего другого не осталось,

потому что это «что-либо» (плач)

не помещалось в том, что было,

пока «ничего» не «не осталось»,

и было больше,

ем то, что когда-то оставалось и было,

пока что-то оставалось и было

это «что-либо» (плач,

в данном случае)

было больше

нас

мы когда-то оставались и были,

и, пока мы остаемся и есть,

невозможно ничего

начать.

Герой этого стихотворения как бы замер в одной точке, не в силах отделить друг от друга прошлое, настоящее и будущее. Однако проблема здесь не в качестве самой реальности (как это бывает в стихотворениях, посвященных тщете бытия), а именно в сложности восприятия этого мира самим лирическим персонажем.

Тему «Таинственная женская сущность» можно считать разновидностью «Тайны бытия», хотя здесь в полном соответствии с традицией именно женщина изображается носительницей всего загадочного, непонятного, алогичного, не поддающегося рациональному осмыслению. Например, в стихотворении «Рыбы» (подборка 99-я, стр. 489) в несколько насмешливом ключе интерпретируется женская «невостребованность», накапливающая в конечном счете страшную инфернальную силу. Однако более характерны для этого раздела стихотворения с некоторой долей ироничного самолюбования, например, небольшая зарисовка из 13-й подборки (стр. 75):

Я в черном

на красном стуле

он за спиной —

алый

Делаю селфи

с закатом в окне

На семь разобранных выше тем приходится подавляющее большинство опубликованных в книге стихотворений — 729 (из них 417 — это «Диалектика бытия» и «Тщета бытия»), на оставшиеся 23 темы в антологии помещено всего 128 стихотворений. Цифры эти, конечно же, условные, потому что в некоторых случаях как одно произведение считались целые циклы, однако общий расклад интересов 115 поэтов, напечатанных в антологии «Русская поэтическая речь — 2016», они все-таки отражают. В порядке убывания количества стихотворений темы были перечислены выше, оставшиеся рассмотрим теперь более обзорно.

На тему «Быстротечность жизни» в антологии опубликовано 27 стихотворений, которые в отличие от «Тщеты бытия» ставят акцент на скоротечность всего сущего, а не на его общую бессмысленность. Например, это стихотворения «Хронометраж» (22-я подборка, стр. 118), «Родишься, созреешь, наденешь пальто…» (79-я подборка, стр. 390) и др. Тема «Стоическое отношение к жизни» (25 стихотворений) подчеркивает позицию принятия бытия таким, какое оно есть, со всеми его плюсами и минусами. Здесь можно назвать такие стихотворения, как «Боже — что ни попросишь…» (11-я подборка, стр. 64), «не бояться смерти…» (65-я подборка, стр. 315) и др. Стихотворения на тему «Таинственная жизнь природы» (22 стихотворения) похожи по своему построению на «Лирическую бытовую зарисовку», только материалом здесь является не окружающая человека повседневность (преимущественно городская), а непосредственное переживание общения с природой. Это стихотворения «Родник» (17-я подборка, стр. 97), «дорогие наши животные…» (114-я подборка, стр. 558) и т. д.

И, наверное, следует поподробнее пояснить, что имелось в виду под темой «Сложное цветение бытия» (20 стихотворений). Вот, к примеру, стихотворение из 74-й подборки (стр. 363 — 364):

я сегодня приговорил к расстрелу студентку

без удовольствия, из чувства справедливости

она умирала без крика, но не без слёз

человек не культурный дурак, не автомат

он принимает решения, создает порядок

это произошло в 17:30 в аудитории Л1

рядом с которой установлена скульптура

Каллиопы смешная, китчевая

вопрос в том, что происходит в комнате присяжных

как они договариваются?

но если вы заглянете в Википедию

то увидите: в десятом сезоне американского

телесериала «Сверхъестественное»

Каллиопа является богиней

которая убивает авторов

когда те заканчивают свои произведения

Стихотворения данной тематики представляют жизнь как сочетание совершенно разнообразных явлений, причем акцент здесь делается не на смене плохого и хорошего, как в «Диалектике бытия», не на фиксации мимолетного эмоционального впечатления, как в «Лирической бытовой зарисовке», не на ироническом представлении различных житейских или исторических казусов, как в «Иронии судеб», и не на отношениях автора с реальностью, а на восприятии бытия в его абсолютном разнообразии как безусловной и самодовлеющей ценности. Возьмем для примера еще стихотворение из 86-й подборки (стр. 424):

М. Л.

Здесь выходят замуж за Москву,

Прячутся в случайную листву.

Помнишь, для кого ты припасала

Зимнего железа, колеса.

Сетунь, мы сегодня расписались,

Поезд останавливается.

Кто теперь пойдёт с тобой в отрыв,

Кто тебе надышит изнутри.

Мы на самом куполе волны

В честь твоей придуманной войны.

Всех твоих подружек имена,

Будущее ровно пополам.

Кунцева — придворная луна,

Тестовская — лёгкая стрела.

К этой тематике близки стихотворения, посвященные радости бытия; близки, но не идентичны, потому что тут подчеркивается именно сложность и разнообразие жизни. Ну а в рубрике «Радость бытия» речь идет именно о переживании радости и получении удовольствия от собственного существования. Чувство это в нашей исторической ситуации довольно редкое, так что не удивительно, что во всей антологии нашлось всего 13 таких стихотворений. Для примера упомяну стихотворение «Смеркается. Встроенный в бок магазина…» (73-я подборка, стр. 359) или «Се грядёт невеста…» (111-я подборка, стр. 545 — 546). Противоположными по теме являются стихотворения, посвященные боли бытия. Их всего семь, и в основном они описывают переживания человека на больничной койке. В качестве примера можно упомянуть стихотворения «Ногти растут» (12-я подборка, стр. 68) и «это было так мило…» (74-я подборка, стр. 363). Сюда так же примыкают пять стихотворений с темой «Долюшка женская», описывающих восприятие бытия исключительно с женской гендерной точки зрения (именно поэтому они и были выделены в отдельную рубрику). В пример можно привести стихотворения «Трезво смотрю на шею…» (11-я подборка, стр. 64) и «Лет с семи работала: поле, дрова…» (69-я подборка, стр. 338 — 339). Совершенно особняком стоят три стихотворения, посвященные диалектике смерти, — все они принадлежат автору 9-й подборки. Это «Фотографии мертвых», «земля пережевывает, проглатывает…» и «женщины идут навстречу» (соответственно стр. 53, 56). И одно единственное стихотворение описывает мечту о другой жизни — это «Восьмое марта» (11 подборка, стр. 65).

Интересно, что любви как таковой посвящены всего 24 стихотворения, которые оказались у меня поделенными на более мелкие тематические группы (см. выше). В основном их названия вполне однозначные и понятные, и потому приведу примеры только для трех тем. Итак, «Переживание любви» — стихотворение «Яблони цветут» (35-я подборка, стр. 178), «Великая сила любви» — «ходили в цирк ходили…» (72-я подборка, стр. 354), «Сущность любви» — «Пьяная балерина» (89-я подборка, стр. 439). Еще меньше стихотворений работают с категорией времени без ее иронического обыгрывания или применения при описании диалектики или тщеты бытия. Всего семь стихотворений обращены к прошлому как потерянному раю, и одно стихотворение рассматривает прошлое достаточно критически. Ну и 12 стихотворений относятся к современности, причем затрагивают ее не в полном объеме, а исключительно с точки зрения политической ситуации. К таким стихотворениям можно отнести «Благодаря Мизулиной, мать твою…» (51-я подборка, стр. 251) или «Наставления работнику глянца» (81 подборка, стр. 398). И совсем небольшое количество поэтов (из включенных в эту антологию, конечно) так или иначе интересуются вопросами языковых игр (тема «Жизнь языка», 9 стихотворений), проблемой судьбы поэта (2 стихотворения) и бытования поэзии (тоже 2 стихотворения).

Таким образом, подводя итоги тематического анализа, проведенного на материале анонимной антологии «Русская поэтическая речь — 2016», следует отметить интерес подавляющего большинства поэтов к общим вопросам онтологического характера. Стихотворения пишутся на тему бытия вообще и различных сторон его проявления, в том числе и через жизненные обстоятельства самого поэта. То есть поэтический взгляд тут в любом случае направлен от общего к частному. Личное пространство, человеческие отношения с точки зрения от частного к общему интересуют современных русских поэтов гораздо меньше. Это выражается не только в малом количестве стихотворений, так или иначе обращающихся к теме любви, но и в небольшом внимании к современности. Поэты склонны больше размышлять о вечности, чем о каких-то ежедневных проблемах. И даже в случае появления в стихотворении этих самых проблем, они все равно преображаются авторским взглядом в проявление вечной борьбы между добром и злом, порядком и хаосом, покоем и уютом традиции и опасностью движения вперед.

Конечно, во многом проект «Русская поэтическая речь — 2016» имеет характер перформанса или же как минимум включает в себя элементы литературной игры. Очевидно, что именно так к нему и отнеслось некоторое количество авторов, предложивших для публикации совершенно нехарактерные для себя стихи. Кроме того, по свидетельству составителя, далеко не все приглашенные поэты смогли или захотели принять участие в проекте. Все это не может не ставить под сомнение полноту и целостность полученной картины, с которой пришлось иметь дело критикам, литературоведам и просто читателям, отклики которых опубликованы во втором томе. Кстати, для последовательности подхода и отклики на стихи тоже следовало бы сделать анонимными. Иначе получается не очень справедливо: с автора стихотворения ответственность за высказывание как бы снимается, зато она в полной мере возлагается на критиков и читателей.

Между тем составители антологии ставили перед собой задачи вполне масштабные: «выявление, демонстрация и исследование среза современной русской поэзии с ноября 2015 по июль 2016 года», «роман стихов, в котором каждая подборка стихотворений образует отдельную главу», представление особого «механизма осмысления и проектирования ее [современной поэзии] возможностей и перспектив, вплоть до создания новой гуманитарной идеологии» (цитируется по аннотации). Понятно, что в конечном счете составители оказались зависимыми и от предоставленного поэтами материала, и от аналитических интенций авторов второго тома. В любом случае суждение о том, удалось ли в результате этого проекта создать новую гуманитарную идеологию, выходит далеко за рамки данной статьи. Удалось ли получить роман стихов? Безусловно, удалось, только все-таки этот роман состоит не из глав, а из причудливо переплетающихся мотивов, где тема, заданная одним поэтом, в следующей подборке подхватывается другим и далее развивается третьим, причем набор этих тем, как было показано выше, довольно-таки ограничен. Что же касается среза современной русской поэзии, как его удалось представить в анонимной антологии, то, конечно, на эту картину в первую очередь повлияли представления о современном литературном процессе ее составителей. Однако в любом случае отразить определенные тенденции, характерные для русской актуальной поэзии, у этой антологии вполне получилось.

Автор первого предисловия видит задачи анонимной антологии еще шире. По его мнению, русская поэтическая речь — это даже не способ бытования современной поэзии, а особая интеллектуальная, духовная и эстетическая практика, которая в идеале «может сыграть роли: а) философской системы; б) морального кодекса; в) инструмента имитации и даже создания реальности» (стр. 5). Соответственно, антология для него — это попытка хотя бы декларативно заявить об этих существующих, но не использующихся возможностях. Дмитрий Кузьмин во втором предисловии выступает с гораздо более умеренной позиции. Для него главная задача антологии — «задать и легитимизировать нужный ракурс. Никакие собственные свойства текста больше не важны: они что-либо весят и значат только в отношении к некоторому целому. Будет ли это и дальше целое авторской индивидуальности, как мы уже успели привыкнуть, или какое-то иное — нам предстоит увидеть» (стр. 13). То есть основной целью подобного проекта для него является проверка новых условий существования поэтической индивидуальности.

Явился ли этот эксперимент удачным, в рамках проведенного мною исследования сказать сложно. Возможно, для большего соответствия такой цели действительно следовало бы, как упомянул автор второй статьи, разбить подборки, перемешать все стихотворения и выстроить из этого материала совершенно новый текст. А так, на мой взгляд, анонимность стала не аналитическим приемом, а исключительно формой литературной игры. Ведь для простого читателя большинство подборок, даже будь они подписанными, по сути дела, все равно остались бы анонимными. Ну а читатель профессиональный, как верно отметил Дмитрий Кузьмин, без труда опознает авторов, интересных и близких ему по поэтике. И тем не менее весь этот проект, как мне кажется, вполне состоялся как великолепный перформанс, весьма ожививший литературную жизнь на протяжении всего 2017 года.