Коваль
Виктор Станиславович родился в 1947 году
в Москве. Поэт, прозаик. Окончил Московский
полиграфический институт по специальности
художник-график. Входил в состав
поэтической группы «Альманах». Автор
четырех поэтических книг. Живет в Москве.
В «Новом мире» публикуется впервые.
Виктор
Коваль
*
НАСТАВКИ И УМУДРЕНИЯ
Хорошуй хорошо
Хорошенько хорошуй хорошо.
Плохо само уплошится, а хорошо хорошения требует,
хорошевания.
Без хорошевания
хорошилось хорошо, да и схорошилось в порошок.
Плошневеет хорошо — без хорошевания.
Без хорошевания
хорошуги всего хорошего
лежат плошнивьём обросшие
и хорошилово — как плошилово
уплошает плохца паршивого.
Без хорошевания,
хошь-не хошь, плохнет хорш.
А из плошного хорша
вырастает хворьша.
Люди спрашивают:
— Как хорошуете? — и отвечают:
— Хорошуем во плохах как в лопухах.
Или: — во плохах, как в облаках.
А ты говори:
— Помаленьку хорошую хорошеню большую,
пока плохница cама не заглохнется.
Общее место
Слышу поверх симфонической музыки голос
проводника — по местному радио:
— В нашем поезде нету воды, а в соседнем — возможно —
на Лабытнанги.
Надо успеть. Вот и бегу я туда; баклагу
вижу в окошке вагона — c водой питьевой. — Пить! — говорю я беззвучно.
— Вот! — достаю из горсти монету — один
фунт стерлингов.
— Нет, всё отдавай! — говорят из окна.
Это значит — надо немедленно выкрикнуть — визг
отходящего поезда перекрывая: — Нет, это ты — всё отдавай! — Ты,
чего материшься? — сказала жена, — пить
надо меньше.
Это надо запомнить: сколько ступенек ведут из бассейна
с ныряющей статуей в 27-ю квартиру. До второго дойду этажа —
сбиваюсь со счета — и вниз —
с чистой доски — всё начинается заново.
— А ты на другой бок повернись! —
шипит матюгальник Я. Протазанова.
Перевернулся —
бабушка Анна Петровна по маминой линии: — Да, мы спаслись,
но отец твой котует. Тут — вторую семейку завёл! — доносит, затягиваясь, —
в диадеме лучистой, украшенной спицами,
как в «Аэлите» Юлия Солнцева, но —
с едким своим «Беломором».
Его дымовая завеса — густая —
на нас надвигается, нарастая,
так неестественно быстро,
что все на площадке едва успевают
матом покрыть пиротехника за
перебор средств — магния и алюминия.
Понимаю: изморозь, иней.
Стою в парах парафина и нафталина,
слышу, как неразборчивый ропот
над седой пролетает водой —
тудой-сюдой;
кажется, каждое слово: паёк, ложка и кружка —
падает — ёк —
в вязкую мглу без всплеска.
Вспышка: вот это место
общее! — надо запомнить — Обь!
Вот этот берег высокий навис над провалом
в Обь —
на стыке Сибирской платформы
с Древним Уралом.
Неявка сюда невозможна, явка — невыносима.
Это надо записывать: «Здесь
техника молодёжи, нет — знание-сила —
сосредоточена у Хусаинова,
нет — Харсаима!..»
Наставки и умудрения
1
Щупл тощ в худобе своей, да жив, пока костн и мршав.
Обло облако; тучно, улетучно.
Вот и ты — взыскивай, да не взыщи,
говори ежеутренне: — Вздравсь!
Хмурую думу уволь, вдохни бодровитую!
Скажешь так — вздравсь тебя вдохновит и воздравит.
А скажешь с усмехом дерзким, как дитя неразумное: — Вздрись! —
вздрись тебя вздрит.
2
Спящий храпит — взнузданный
разнуздиться не может. Разнузда ему помогай.
А кто разнузду уздить будет? Взнузда. Зови и взнузду.
Прямень и кривень во сне кричат —
хорошо поработали.
Ясень и смутень во сне плачут —
растут.
3
Корми работников своих, как ешь сам,
ибо вместе ходите.
Околонь ходит по кругу, привязанный к колу,
одрынь — к дрыну,
охлуд — к хлуду.
Из каких ты пошел — из одрынцев, из околоней или из охлудов —
всяк говори:
— Такая вязовина не мною связана, да мною сваз движется.
И в небе есть песть — чад своих пасет,
а чады песть пестуют, пестунью свою.
4
Где умудренноглавые ходили, блюди их вытопки —
там не топчи.
Отвергай куковину, вразумляй кукшу.
Кто куку кому вскрючит, того кукшей зови.
Не назовёшь — сам скрючишься.
Обнимай гнездоту, да щупай гнездливых:
всё ли тут гнездно и годно?
Чуй да чувай!
5
Посади чад вокруг едалища.
Скажи:
— Всю едовину не уешь. А она — тебя?
Ответят:
— Целует в уста, едовина ненасытная. Снедает, снедаема.
Каждому дай его едло, едолю его.
И неедальцам — также.
6
Крохи собири со стола — для сорницы побирухи.
Скажи:
— Побируха сорница рубаху шьет —
всегда недошитую и криво тканную,
и дыро пряденную —
из пыли и сора, что по углам собирает
сорница, побируха.
Побируха сорница озорница, попрядуха,
ветреница, веретенница,
без рубахи по дороге идёт, пыль столбом подымает:
— Вот оно — веретено!
Кто увидит — блеск того взнищит!
7
Лысый валун булыга-лыбуга
в желвах лежит, в морщах да в лишаях.
Вот и ты — лишнего не скажи,
говори: — Молчу! Мало ли чего алчу,
глыба-улыба.
Как страх нападёт, не бубучь, не гукай.
Встань-встынь, говори:
— Я тут внучок Стоерос, в землю врос.
А ты проходи, дедушка Столбеней!
Как пройдёт — не заметишь.
Пройдёт и тётка икотка,
и долгочих — дядька завстрялый.
8
Разумей толчки да тычки свои.
И худо дело — втычено,
и любо дело — втолчено.
А ты не тыч, как быч и не толч, как волч.
9
Мрозьке, зьмуке-зьмущей,
не говори «мрза лютодрыжная».
Скажи: — Дево льдивое! Бледное. На другой бочок
перевеснись! Да не задави
всяку лежмяку.
Уж такое это дело делдое —
простое надло, строгое требло —
люто перелютовать до увесневения,
да в ярах отъяриться и приосениться —
во благах, как в облаках.
А там и томь — льнёт. Лилеет томильце.
— Не притомиться ли? -
Подумал так — в томилище впал.
В томилище впалый отверсту зовёт.
Ты не зови!
Не почитай адтулину
как красотулину.
10
Не говори всуе: «Суя». Пустое множить — отверсту звать.
А ты зовёшь.
Прямо гляди. Зыркобокий ко кривде клонится,
кривень блюдёт.
А ты прямень прями, да ему не подобься!
Не всё правда, что прямо. Обод — гнут, да катится.
Кривду всуе не хули, ибо хула — суть кривда.
Хулотворцев не хулом выхуливай, но возмозговывай.
Выползниц крючекрылых
и перепончатопалых выползней из отверсты кипелой —
отгнезди.
Вдвинь им мудрь в дурь.
Вжучь им добра в пыск.
Взстыди их живот угрымзами своести.
Укори их в ямку ядрёмную — твардой кроткостью.
Говори: — Хороша
редька драная, а не дрянная!
Не взъярясь, говори: — Гнездно и годно!
11
Блюди даху свою.
Что даха даст — то и взяха взяст.
А ты выпестуй зижду —
вот радость!
Даху и взяху — превозмоги через невмоготу.
Превозневмоготою зижда воззиждется!
12
И ежевечерне:
— Мрей!
Уложи меня ладно во Встреку-реку мрееву,
да ладно высплынь оттуда ко вздравсю.
А скажешь с усмехом дерзким: — Мрись! —
мрись тебя смрит.
Чу, гук: выл вук.
Кто выл? Вылк.
Кто был? Бълг.